ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Робер Мерль.
Остров

Предисловие

Я не люблю читать предисловия, а тем более писать их. Воздержался бы
я и на этот раз, если бы моя книга не требовала кое-каких пояснений.
События, положенные в основу романа, исторически достоверны: в конце
ХVIII века, после бунта на корабле `Баунти`, кучка мятежных моряков сбе-
жала с острова Таити, где их слишком легко могло обнаружить Британское
адмиралтейство, и нашла себе убежище на пустынном островке Питкерн, за-
терянном в просторах Тихого океана и почти недоступном для высадки из-за
рельефа берегов. Островок оказался плодородным, и мятежники могли бы
жить там припеваючи до конца дней своих, если бы не начались распри меж-
ду британцами и сопровождавшими их в этом странствовании таитянами.
Распри перешли в беспощадную борьбу, подробности которой, возможно и не
совсем достоверные, стали известны лишь двадцать лет спустя. Единствен-
ный из уцелевших островитян поведал историю Питкерна английскому капита-
ну, случайно обнаружившему маленькую колонию.
Капитан этот, человек честный, набожный и сентиментальный, не усом-
нился в рассказах беглого моряка с `Боунти`, тем более что последний на
старости лет впал в религиозность и неутомимо наставлял на путь истинный
своих подопечных - женщин и детей. Итак, наш капитан вернулся в Англию
просветленный и смягчившийся и на пленительном английском языке изложил
все перипетии войны на острове Питкерн, в строгом, соответствии с по-
вествованием раскаявшегося мятежника
К этой скупой реляции - единственному и, как мы уже говорили, не
вполне надежному источнику - восходят труды, авторы которых пытаются
восстановить судьбу маленькой колонии людей, живших бок о бок на далеком
островке и неистово враждовавших между собой в те самые дни, когда в Ев-
ропе разыгрывались события, куда более кровавые.
История эта по ряду причин, о которых я скажу ниже, дразнила мое во-
ображение в течение многих лет: помнится, еще в 1952 году я впервые
рассказал о ней Морису Мерло-Понти за столиком ресторана в Ренне. Если я
не написал эту книгу раньше, то лишь потому, что тогда представлял ее
себе как `исторический роман`. Между тем ясно, что, выбрав этот жанр, я
не смог бы ее написать: сведения, которыми мы располагаем о войне на
острове Питкерн, слишком скудны, недостаточно достоверны и благодаря са-
мой своей лаконичности слишком загадочны.
Только в 1958 году я взялся за книгу, которая и предлагается вниманию
читателя: я решил выбросить за борт Историю с большой буквы и рассказать
просто историю поселенцев острова Питкерн так, чтобы реальные события
послужили лишь схемой, а я, ничем не связанный, мог бы измышлять любых
героев и любые ситуации. С этой минуты отпали все заботы, которые платит
как неизбежную дань автор исторического романа за свое право лениться. Я
уж не говорю о стиле, о стилизации, которые пришлось бы, пусть это и
нетрудно, выдержать от первой до последней страницы. Я уж не говорю о
подлинных событиях, к которым, худо ли, хорошо ли, я вынужден был бы
приспосабливать характеры своих героев.
Само собой разумеется, я вовсе не пренебрегаю этим вполне законным
литературным жанром, которым, кстати сказать, и сам не раз грешил. Но
ведь законен он как раз в той мере, в какой обращаешься непосредственно
к Истории с большой буквы, а не к ее анекдотическим или случайным эпизо-
дам. Никто, надеюсь, не посетует на меня за то, что я поселил на остров-
ке, затерянном среди Тихого океана, совсем иных людей, чем те, которые
жили там в действительности.
Таким образом, книга эта не рассказ о подлинных событиях, происходив-
ших на Питкерне. Это роман - обычный роман, и единственным оправданием
ему служит его жизненность, а также те лирические отступления, которые я
ввожу, иногда сознательно, иногда бессознательно, черпая в первую оче-
редь из событий моей собственной жизни. Впрочем, не только - речь идет
также о страшной угрозе существованию людей на нашей хрупкой планете.
Р. М.

Пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность мисс Нэнси Мэзерс
за те труды, которые она предприняла по моей просьбе, изучая историю
острова Питкерн. - Прим- автора.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Парсел пересек палубу, стараясь не глядеть на матросов. Как и всегда,
когда он проходил мимо них, он испытывал острое чувство стыда за то, что
сам хорошо одет, хорошо пообедал. Он направился к носу и перегнулся че-
рез борт. По обе стороны форштевня вскипала белая полоска пены, похожая
на пышные усы. `Блоссом` шел наперерез волнам.
Парсел повернулся. Матросы мыли палубу, позвякивая ведрами. Он вздох-
нул, отвел глаза и, опершись обеими руками на леер, обежал взглядом весь
корабль. Какой красавец! До самого горизонта тихоокеанская зыбь блестела
под солнцем, и все три мачты гнулись влево под напором юго-юго-восточно-
го ветра, дувшего в бок судну. Встречная волна приподнимала нос `Блоссо-
ма`, и он, с надутыми парусами, спокойно, без качки, взлетал на гребень
и все так же плавно, не дрогнув, опускался в провал между двух валов.
`Красавец!` - с нежностью подумал Парсел. От форштевня до кормы все было
вылощено, отделано на славу; нос легко режет воду; такелаж новехонький.
Недаром полтора года назад, миновав Ламанш, `Блоссом` легко ушел у
Сен-Мало от пиратского судна.
Парсел прислушался. Хотя до острова осталось совсем немного, еще не
было слышно птичьего щебета. Океан безмолвствовал, лишь изредка громко
всплескивала волна. Однако до Парсела доносились звуки, которые он так
любил слушать, когда поднимался свежий ветерок: скрип огромных двушкив-
ных блоков, свист ветра в вантах и `идущий с носа негромкий непрерывный
шум режущего воду форштевня, похожий на треск рвущегося шелка.
Парсел снова оглядел матросов. Как и обычно, его больно поразила их
худоба; он упрекнул себя за то, что любуется `Блоссомом`, вот так, неб-
режно опершись на леер, и тут же гневно подумал: `Он сумасшедший!`
Вытащив из кармана часы, он взглянул на циферблат и строго крикнул:
- Джонс! Бэкер! Матросы Джонс и Бэкер, аккуратно принайтовав швабры,
бросились на зов.
- Лаг! - приказал Парсел.
- Есть, лейтенант, - отозвался Бэкер, и, хотя его бронзовое от загара
лицо хранило, как обычно, спокойное выражение, глаза дружески улыбнулись
Парселу. Травить лаг считалось самым легким нарядом, и Парсел не случай-
но выбрал для этого дела Джонса, который доводится Бэкеру шурином.
- Начинайте! - скомандовал Парсел. Потом добавил вполголоса:
- Только будьте поосторожнее. Особенно Джонс.
- Есть, лейтенант, - ответил Бэкер.
Парсел посмотрел им вслед, снова пересек палубу и вошел в свою каюту.
На юте не осталось никого, и Бэкер еле слышно шепнул Джонсу:
- Послушай моего совета: помалкивай. Он указал вниз и добавил:
- У этого гада повсюду уши есть.
- Что я, младенец, что ли? - сердито буркнул Джонс, напружив бугры
мускулов на груди.
Он взял песочные часы и в то самое мгновение, когда Бэкер забросил в
море лаг, перевернул их и поднес к глазам. С каким-то неизъяснимым удо-
вольствием смотрел он, как крохотные песчинки стекают тоненькими струй-
ками в нижнее отделение, а лаглинь тем временем разматывается с барабана
и исчезает за бортом. До сих пер ему еще не приелось это зрелище. Произ-
водя привычные манипуляции, Джонс испытывал восхитительное ощущение мо-
гущества, будто это он сам управляет `Блоссомом`.
Когда последняя песчинка проскользнула вниз, Джонс значительно погля-
дел на своего зятя и крикнул: `Готово!`. Бэкер сразу же застопорил бара-
бан, вытащил лаг-линь и сосчитал узлы.
- Девять с половиной, - произнес он вполголоса, бросив тревожный
взгляд на трап, ведущий к юту.
- Здорово! - отозвался Джонс. - Черт бы тебя побрал, - яростно проши-
пел Бэкер, - какого черта ты раскричался? Тебе-то какая радость, что эта
проклятая посудина несется как угорелая?
Продолжая сматывать лаг-линь, он поднял голову и, заметив надутую фи-
зиономию Джонса, улыбнулся ему.
В эту минуту кто-то тяжело затопал по трапу, и оба матроса, еще преж-
де чем появился Барт, застыли на месте.
- Не смотри на него! - еле слышно выдохнул Бэкер, и сердце его заби-
лось. Барт особенно часто привязывался к новичкам, и Бэкер боялся не так
за себя, как за Джонса.
Сощурив глаза, словно его слепило закатное солнце, Бэкер с ненавистью
смотрел на приближавшегося к ним Барта и невольно отметил про себя изя-
щество его гигантского силуэта. От треуголки до кончиков туфель с пряж-
ками все было аккуратно, все безукоризненно: кружевное жабо снежной бе-
лизны, сюртук, широкие отвороты на рукавах, белые туго натянутые чулки,
золоченые пуговицы, начищенные до зеркального блеска. `Дерьмо!` - поду-
мал Бэкер, и во взгляде его засветился вызов. Он предпочитал, чтобы Барт
обратил внимание на него, Бэкера, только бы не тронул Джонса.
Не дойдя до матросов шага два, Барт остановился, расставил свои бес-
конечно длинные ноги, и в голосе его прозвучали металлические нотки:
- Сколько?
- Девять с половиной узлов, капитан, - ответил Бэкер
- Хорошо.
Раздвинув ноги еще шире, заложив руки за спину, Барт, не торопясь,
разглядывал обоих матросов. Штаны в бело-красную полоску были без пят-
нышка, подбородки тщательно выбриты, волосы коротко подстрижены. Голова
Бэкера доходила капитану только до подложечки, и Барт с любопытством
разглядывал черные глаза матроса, блестевшие где-то внизу.
Хитрая штучка этот валлиец! Вежливый, образцовый служака, а ненавист-
ник, хотя и виду не подает. Дрожь возбуждения пробежала по спине Барта.
Безукоризненный? Посмотрим! Когда-нибудь да оступится. Рано или поздно
любой оступится.
- Можете идти, - бросил Барт.
Бэкер и Джонс присоединились к матросам, которые мили теперь палубу
на баке. Босуэлл стоял прислонясь к леерному ограждению, держа в руках
линек, конец которого послушно свернулся у его ног.
Когда Бэкер и Джонс проходили мимо, он поднял свою свирепую, как у
сторожевого пса, морду и что-то угрожающе буркнул. Ни в чем они не про-
винились, да Босуэлл и не имел против них зла. Просто это сердитое вор-
чание вошло у него в привычку. Без всякой задней мысли он начинал вор-
чать, когда кто-нибудь из матросов случайно попадался ему на глаза.
Бэкер и Джонс бросились к своим швабрам и стали отвязывать их, делая
вид, что спешат, но никак не могут справиться с узлами.
Мойка палубы шла кое-как. Когда Босуэлл подымал на матросов тяжелый
взгляд своих свиных глазок, все начинали дружно действовать швабрами,
хотя никто не вкладывал в нарочито размашистые движения ни старания, ни
силы. Но стоило Босуэллу отвернуться - и игра тут же прекращалась. Мат-
росы старались только погромче стучать швабрами, однако палуба от этого
чище не становилась.
Босуэлл разгадал их маневр, но решил пока не вмешиваться: он не осо-
бенно доверял парням, назначенным в этот наряд. Самые что ни на есть го-
ловорезы на `Блоссоме`. Коротышка Смэдж - настоящая змея. Маклеод - хит-
рец, человек опасный. Метис Уайт - личность подозрительная. Бэкер - от-
чаянный парень. Остальные - безобидные. Но и этих четверых достаточно,
чтобы перебаламутить всех. При этой мысли он даже задохнулся от злости.
Он хрипло пролаял что-то и ударил линьком по палубе, стараясь, однако,
никого не задеть.
Барт с юта не мог видеть, как идет мойка. Но, услышав лай Босуэлла,
сопровождаемый щелканьем линька, он догадался, что удар пришелся мимо.
Он словно врос в палубу, вытянул шею и уставился в пространство. Должно
быть, там на юте что-то не так. Видно, его сторожевой пес струсил. Барт
решил посмотреть, что там происходит, и медленно направился в обход,
чтобы неожиданно нагрянуть на место происшествия.
В эту самую минуту Джимми - корабельный юнга - высунул из люка свою
детски-наивную мордашку. Потом он выбрался на палубу, держа в руке ведро
с грязной водой. С самого рассвета он помогал в камбузе коку и теперь
впервые за целый день глотнул свежего воздуха.
Матросы, как школьники, обрадовались появлению юнги. Босэулл заметил
это и, повернувшись к ним спиной, стал глядеть на море. Раз он молчит,
значит, можно неслишком усердствовать. Стараясь для вида погромче шар-
кать швабрами, матросы распрямили спины, и их безжизненно тусклые глаза
повеселели, а двое-трое незаметно кивнули Джимми, но окликнуть его не
решились. У этих людей в красно-белых штанах были голые худые торсы, ус-
тало поникшие плечи, спины, исполосованные длинными рубцами.
Щурясь от яркого солнца, заливавшего палубу, Джимми весело взглянул
на матросов, помахал им свободной рукой и рассмеялся без всякой причины.
Он был всего на два года моложе здоровяка Джонса, но гораздо тоньше,
слабее на вид; лицо у него было совсем детское, круглое, а когда он сме-
ялся, на правой щеке появлялась ямочка. Держа: грязное ведро в руке, он
направился к правому борту, посмотрел на завитки пены, вскипавшей за
бортом, затем поднял голову и застыл от удивления, чувствуя, как у него
вдруг громко забилось сердце: на самом горизонте в утреннем тумане четко
вырисовывался, словно возникший из вод, плоский остров с бахромкой коко-
совых пальм. Ветер донес до него запах листвы и костров. Джимми знал от
матросов, что они приближаются к островам Туамоту, и, хотя судно прича-
ливать здесь не собиралось, один вид земли наполнил его радостью. Вытя-
нув шею, полуоткрыв рот, он разглядывал возникший на горизонте остров,
свой первый увиденный в южных морях остров, и на его синих, словно фар-
форовых, глазах от счастья даже слезы выступили.
В эту минуту огромная стая морских ласточек, пронесясь над самой во-
дой, подлетела к судну, потом вдруг стремительно взмыла к самой верхушке
грот-мачты и с пронзительными криками начала описывать широкие круги.
Джимми следил за ними, машинально приглаживая свои коротко остриженные
волосы, торчавшие надо лбом мальчишескими вихрами. Несколько секунд он
простоял так, глядя на птиц и приглаживая свои вихры, потом почувствовал
тяжесть ведра, вспомнил, зачем его сюда послали, и совершил непрости-
тельную для юнги ошибку: выплеснул грязную воду не по ветру, а против
ветра. Как и следовало ожидать, чуть ли не половину воды швырнуло ему в
лицо, и тут же над ухом Джимми раздалось чертыхание. Он оглянулся. Перед
ним возвышался Барт. Несколько капель попало на его сюртук.
- Простите, капитан, - пробормотал Джимми, становясь навытяжку и под-
няв глаза.
Закинув голову, он смотрел вверх на невозмутимо спокойное лицо Барта.
Отсюда, снизу, ему был виден его подбородок, выпуклый, как корма, да
ноздри, раздувавшиеся и опадавшие с неумолимой размеренностью. Только
Барт умел словно врастать в палубу и застывать в полной неподвижности, и
уже сейчас, при жизни, он порой казался своей собственной статуей. Воло-
сы у него были черные, и на неподвижном, загорелом, будто изваянном из
бронзы лице, жили одни лишь глаза, холодные и острые, как стальное лез-
вие.
Барт тяжелым взглядом уставился на Джимми. На губах юнги еще не угас-
ла бессознательная улыбка, на лице еще играл отсвет счастья, охватившего
Джимми при виде острова.
- Вы, кажется, улыбаетесь? - прогремел Барт металлическим голосом.
- Нет, капитан, - ответил Джимми. Капитан Барт по-прежнему стоял в
полной неподвижности, широко расставив ноги, скрестив на груди руки. Он
глядел куда-то вдаль, поверх круглой мордочки Джимми, его наивных глаз и
двух хохолков, торчавших как колоски надо лбом. Придраться, в сущности,
было не к чему. Ошибиться было невозможно. На мальчишеском лице не
мелькало даже тени непокорства. Юнга смотрел на Барта с доверчивым ви-
дом, с каким он обычно смотрел на старших. Прошло несколько секунд, и,
так как молчание затянулось, Джимми смутился, и легкая улыбка тронула
его губы.
- Вы улыбаетесь? - повторил Барт таким угрожающим тоном, что Джимми
даже похолодел от страха, губы его судорожно передернулись, застыв в по-
хожей на улыбку гримасе.
По телу Барта пробежала сладострастная дрожь, предвещавшая близкую
расправу. Он строго придерживался формы даже в зверстве. Он не мог уда-
рить или наказать жертву, если за ней не числилось хоть намека на вину.
И вовсе не потому, что Барт старался произвести впечатление. Плевать ему
было на то, что о нем скажут или подумают. Важно было соблюсти форму
лишь ради одного человека-самого Барта. Для той игры, которую он день за
днем вел со своим экипажем, он сам создал правила и свято их соблюдал.
- Стало быть, - повторил он с великолепным спокойствием, - стало
быть, вы улыбаетесь. Насмехаетесь надо мной.
- Нет, капитан, - дрожащим голосом ответил Джимми, чувствуя, что не в
силах преодолеть подергивание в уголках рта, и лицо его исказила грима-
са, похожая на ухмылку. Юнга с ужасом понял, что если не справится с со-
бой, то еще больше распалит гнев Барта, но чем больше он старался при-
дать своему лицу обычный вид, тем шире гримаса растягивала ему рот.
Барт старался стоять как можно неподвижнее, глядеть на мальчика как
можно упорнее. Капитан знал, что, затягивая молчание, он вынудит юнгу
сделать как раз то, в чем его обвиняет.
- Вы улыбаетесь! - прогремел он страшным голосом, и Джимми, уже не
владея собой, улыбнулся еще шире.
С мгновение Барт наслаждался своей победой. Он выиграл партию. Юнга
провинился. Значит, правила игра соблюдены.
- Что ж, пеняйте на себя, - произнес он с искусно разыгранным для
собственной услады сожалением.
Он глубоко вздохнул, и его холодные глаза заблестели. Потом, сделав
шаг и перенеся тяжесть тела на выставленную вперед ногу, развернулся и
со всего размаху обрушил на Джимми мощный кулак. Юнга не успел ни
отстраниться, ни прикрыться рукой. Удар пришелся ему прямо в лицо. Мат-
рос Джонсон, который стоял в нескольких метрах от капитана, рассказывал
потом, что он слышал, как под ударом кулака хрустнули кости. `Джимми, -
добавлял он, - рухнул на землю как тряпичная кукла`.
Барт подул на пальцы правой руки и, подняв их вровень с лицом, пома-
хал ими в воздухе, как будто они затекли. Потом обвел матросов ничего не
выражающим взглядом и, перешагнув через тело, размеренным, журавлиным
шагом двинулся к юту.
Как только фигура капитана скрылась из виду, матросы замерли в непод-
вижности. Они смотрели на Джимми. Даже сам Босуэлл растерянно опустил
голову. Он видел, что капитан вложил в удар `всю свою силушку`, и не мог
взять в толк, зачем это ему понадобилось. Потом он приказал Джонсону вы-
лить на голову юнги ведро холодной воды, что со стороны такого человека
можно было счесть даже актом великодушия. Затем увидев, что матросы сто-
ят неподвижно, заорал на них, несколько раз щелкнул по палубе линьком,
так, для острастки, и удалился.
Джонсон - самый старый из всех матросов на `Блоссоме` - хромал, суту-
лился, волосы у него были седые, а неестественно худые руки опутывала,
словно пеньковым тросом, сеть жил. Он отцепил от бочки ведро, зачерпнул
морской воды и вылил ее на голову юнги. Но так как обливание не произве-
ло никакого действия, он решил привести Джимми в чувство, осторожно пох-
лопывая его по щекам. К старости Джонсон утратил остроту зрения, и,
только нагнувшись, он разглядел, во что превратилось лицо юнги под мощ-
ным ударом кулака Барта. Старик задрожал, опустился на колени возле не-
подвижного тела и прижался ухом к груди Джимми. В этой позе он постоял с
минуту, застыв от ужаса: сердце Джимми не билось. Когда старик Джонсон
поднялся с колен, матросы по растерянному выражению его лица поняли, что
Джимми мертв. Пальцы судорожно сжали ручки швабр, и глухой невнятный ро-
пот пронесся по палубе.
- Пойду сообщу мистеру Мэсону, - вполголоса произнес Бэкер.
Мэсон был первым помощником на `Блоссоме` и доводился Джимми родным
дядей.
- Не ходи, - посоветовал Маклеод. - Босс тебя не посылал. Сам знаешь,
на что можно нарваться.
- А я все-таки пойду, - повторил Бэкер.
Он дрожал всем телом от гнева и жалости. И ему необходимы было
действовать, чтобы справиться с неодолимым искушением пойти всадить нож
в брюхо Барта.
Он сунул свою швабру в руки Джонсу и скрылся в люке. Матросы с удво-
енным грохотом заработали швабрами, чтобы боцман не заметил отсутствия
Бэкера. За уход с наряда без разрешения начальства полагалось двенадцать
ударов кошкой.
Когда на палубе показался Ричард Мэсон, как всегда подтянутый, акку-
ратно застегнутый на все пуговицы, матросы дружно повернулись в его сто-
рону. Шагах в двадцати Мэсон заметил распростертое на палубе тело Джим-
ми, остановился и в свою очередь поглядел на матросов. Первый помощник
капитана, человек лет пятидесяти, был крепкого сложения, узколоб, с
квадратной челюстью. У Бэкера не хватило духа сказать Мэсону, что Джимми
умер, но по его искаженному болью лицу и по настороженному молчанию мат-
росов Мэсон понял все, и сердце его сжалось. Колени у него подогнулись,
и он с трудом пересек эти двадцать метров, отделявшие его от Джимми.
Но только в двух шагах от тела он ясно разглядел лицо Джимми. Из-под
полуопущенных век виднелись белки, нос был изуродован, размозжен мощным
ударом, а распухшие и окровавленные губы, открывавшие полоску зубов,
кривились в страшной гримасе, словно улыбаясь. Мэсон опустился на палу-
бу, приподнял голову юнги, положил ее к себе на колени и произнес тихим
голосом, как бы говоря сам с собой: `Джимми умер`.
Он уже не сознавал ничего, голову наполнил какой-то белесый туман, и
оставалось лишь ощущение времени, которое течет, течет, и ничего не про-
исходит. Потом словно что-то щелкнуло у него в мозгу, и он услышал сло-
ва, произнесенные шепотом, но с какой-то удивительной четкостью: `Старик
с ума сойдет`. Он подпил глаза и сначала разглядел лишь залитую солнцем
палубу, а над палубой расплывчатые дрожащие пятна лиц. Потом лица стали
видны яснее. Матросы смотрели на Мэсона. Тут он вспомнил, что Джимми
умер, опустил глаза, посмотрел на лежавшую у него на коленях голову и
стал потихоньку звать: `Джимми, Джимми, Джимми!` И снова его обступил
тот же белесый туман. Панический страх охватил Мэсона, он попытался под-
нять голову и уловить взгляды матросов. Но все окутывала какая-то мерца-
ющая дымка, все расплывалось перед ним бледными смутными пятнами, и нап-
расно Мэсон старался пробиться сквозь эту пелену. Наконец из тумана вып-
лыли устремленные на него глаза. И важнее всего было не упустить их
вновь. Он знал, что не смеет, не должен упустить их из виду.
Не глядя, ощупью он опустил голову Джимми на палубу, поднялся с колен
и шагнул к матросам. Затем остановился в двух шагах от них и спросил
бесцветным голосом:
- Кто это сделал?
Он стоял перед матросами, ссутулясь, с безжизненно повисшими вдоль
тела руками, глаза его блуждали, а рот был полуоткрыт, словно он не вла-
дел мышцами челюсти.
Кто-то еле слышно выдохнул:
- Барт.
- За что? -спросил Мэсон все тем же бесцветным голосом.
- За то, что он обрызгал его водой.
Тут лицо Мэсона, обычно холодное и замкнутое, как-то обмякло, и это
больше всего поразило матросов.
Мэсон переспросил так же невыразительно, вяло:
- За то, что он его обрызгал?
Потом глаза его снова .потускнели и он машинально произнес все тем же
беззвучным голосом: `Какой ужас! Какой ужас! Какой ужас!` Он бормотал
эти слова как несмолкаемое надгробное причитание, и, казалось, язык пло-
хо повиновался ему.
- Эх, дьявол! - вырвалось у Джонса. - Не могу я этого выносить!
- Может быть, что-нибудь нужно сделать? - спросил Бэкер.
Чувствовалось, что он задал этот вопрос с единственной целью прервать
причитания Мэсона. Мэсон медленно поднял на него глаза.
- Сделать? - как эхо повторил он.
Внезапно он выпрямился, лицо его приняло замкнутое, непреклонное вы-
ражение. Расправив плечи, сделав положенный по уставу полуоборот, он
прошел мимо тела, даже не задержавшись возле него, и направился к люку.
Матросы глядели ему вслед. В эту минуту на корме раздался зычный крик
Барта:
- Мистер Босуэлл! Если не ошибаюсь, работа стоит!
Босуэлл, квадратный, приземистый, краснорожий, выскочил на палубу,
будто чертик из коробочки, и, рыча как пес, бросился к матросам, награж-
дая то одного, то другого ударами линька Рев и проклятия длились целую
минуту. Но тут Босуэлл вдруг заметил у своих ног тело Джимми и перестал
вопить. Не прошло и десяти минут, как он приказал Джонсону вылить на го-
лову юнги ведро холодной воды, и вот уже жирная черная муха с жужжанием
кружит над зияющей раной на том месте, где раньше был нос, а глаза успе-
ли остекленеть.
Босуэлл вытянул вперед свою широкую курносую физиономию, видно было,
что он еще не понял, что же произошло, но, повинуясь чутью, опережавшему
неповоротливые мозги, уже насторожился. Матросы молча мыли палубу - ни
единого взгляда в сторону боцмана, ни ворчания. Но Босуэлла не так-то
легко было обмануть. Спокойствие матросов таило в себе угрозу. Недаром
они как будто чего-то ждали.
- Отлично, Босуэлл, - раздался позади голос Барта, - значит, вы тоже
решили отдохнуть?
Босуэлл задрожал, как пес под хлыстом хозяина, но в то же время об-
легченно вздохнул: за его спиной высилась как цитадель громада в целых
шесть футов семь вершков - сам капитан Барт.
- Капитан, - пробормотал он, - юнга умер.
- Сам вижу, - ответил Барт. Он повернулся к матросам, обвел их взгля-
дом и проговорил со своим обычным спокойствием:
- Прикажите бросить тело в воду.
- Без отпевания, капитан? - ошеломленно взглянул на него Босуэлл.
- Вы, кажется, слышали мои слова, - обрезал Барт.
Босуэлл, низенький, всего по грудь капитану, вскинул глаза и, увидев
его ледяное лицо, понял: Барт хочет вызвать мятеж, чтобы задушить его в
зародыше.
Босуэлл повернулся к матросам и прорычал:
- Хант, Бэкер, бросьте тело в воду.
Прошло несколько секунд. Бэкер продолжал скрести палубу, словно и не
слышал приказа. Великан Хант сделал было два шага в сторону Босуэлла,
переваливаясь .на ходу как медведь, но коротышка Смэдж, прошмыгнув за
его спиной, шепнул: `Делай, как Бэкер. Не ходи`. И Хант недоуменно оста-
новился, глядя крошечными глазками из-под красных воспаленных век то на
Бэкера, то на Босуэлла.
Лицо Барта вдруг застыло, как бронзовая маска, в непередаваемом выра-
жении презрения. Скрестив на груди руки, вскинув голову, он прочно стоял
на широко расставленных ногах. Неподвижный, как башня, он с высоты свое-
го роста наблюдал возню всех этих людишек, отданных в его полную власть.
- Ну, мистер Босуэлл! - спокойно произнес он. Босуэлл бросился на
Ханта и начал стегать его линьком. Хант, славившийся среди матросов сво-
ей покорностью - недостаток воображения мешал ему ослушаться начальства,
- еще ни разу не подвергался такой экзекуции. Он даже не шелохнулся под
градом ударов, а его тупой, бесцветный взгляд медленно переходил от Бо-
суэлла к капитану, а от капитана к матросам. Босуэлл бил наотмашь. Но
удары не достигали цели: ему самому казалось, что он стегает тюфяк.
- Капитан, - раздался вдруг чистый голос лейтенанта Парсела, - не
разрешите ли вы мне прочитать молитву над телом юнги, прежде чем его ки-
нут в море?
Слова эти прозвучали так, будто на палубу упала молния, даже Босуэлл
перестал бить Ханта. Парсел стоял перед Бартом до нелепости маленький и
хрупкий, и казалось, это юный барабанщик вышел из рядов и, встав у под-
ножия крепости, требует ее сдачи.
Барт ответил не сразу. Матросы с изумлением глядели на прекрасное,
бледное, строгое лицо Парсела. Они знали, что Парсел - человек верующий,
но никто не ждал от него такой отваги.
- Мистер Парсел, - проговорил Барт, - я дал приказ бросить тело в мо-
ре.
- Да, капитан, - вежливо подтвердил Парсел. - Но это противоречит за-
кону...
- Закон на корабле - это я.
- Безусловно, капитан, вы на борту единственный хозяин... после бога.
- Я отдал приказ, мистер Парсел.
- Да, капитан, но нельзя допустить, чтобы Джимми покинул этот мир без
заупокойной молитвы. Среди матросов послышался одобрительный ропот, и
Барт, повернувшись, уставился на смельчаков.
- Мистер Босуэлл, - произнес он после недолгого молчания, указав пре-
небрежительным жестом на третьего помощника, этот человек - мятежник. Он
подбивает матросов к бунту. Арестуйте его, отведите в нижний трюм и за-
куйте в кандалы.
- Я протестую, капитан, - проговорил Парсел, не повышая голоса. - За-
ковать в кандалы офицера - значит грубо нарушить закон.
- Если этот человек окажет сопротивление, мистер Босуэлл, - продолжал
Барт, - примените силу.
Босуэлл стоял в нерешительности, и на его багровой, широкой, с добрый
йоркширский окорок физиономии выразилось смущение. Он медленно прибли-
зился к Парселу и неловким, даже каким-то мягким жестом взял третьего
помощника за локоть. Казалось, он сам испуган этим святотатством: впер-
вые в жизни он осмелился поднять руку на офицера.
- Пойдемте, лейтенант, - пробормотал он. И со стыдливым, почти коми-
ческим выражением добавил: - Пойдемте, пожалуйста. Барт не стал дожи-
даться, пока Парсела уведут в трюм. Он шагнул вперед, подошел вплотную к
Ханту и стукнул его кулаком по скуле, стукнул без злобы, пожалуй, даже
снисходительно. Хант рухнул на палубу. Матросов потряс разительный конт-
раст между невинной зуботычиной, доставшейся на долю Ханта, и тем мощным
ударом, которым он уложил Джимми.
- Смэдж, Маклеод, - скомандовал Барт, - бросьте тело в море.
Коротышка Смэдж, не глядя ни на кого, бросился выполнять приказ капи-
тана. Весь сжавшись, как собака, ждущая удара, он подошел к телу Джимми.
Барт взглянул на Маклеода. Шотландец Маклеод стерпел бы побои за компа-
нию со Смэджем. Но только за компанию. Лицо его передернулось от отвра-
щения, он пожал плечами, сделал шаг вперед и взял труп за ноги. Смэдж
схватил тело под мышки. Все было кончено.
Барт обвел матросов ледяным взглядом. И на сей раз он их укротил. А
теперь они у него попляшут! Пусть никто не ждет пощады, даже коротышка
Смэдж, который выказал такое послушание.
- Стойте! - вдруг раздался чей-то крик. Из люка высунулся Ричард Ма-
сон. Его появление поразило матросов. Они забыли о его существовании.
Смэдж и Маклеод застыли на месте. Мэсон поднялся по ступенькам, выбрался
на палубу, не глядя оттолкнул замешкавшихся у входа в трюм Босуэлла и
Парсела и, шагая как заводной, направился к Барту. Лицо его застыло и
даже под загаром казалось мертвенно-бледным. Не дойдя трех шагов до Бар-
та, он встал навытяжку и произнес с какой-то необычайной торжествен-
ностью:
- Капитан, к сожалению, вынужден заявить вам, что я считаю вас убий-
цей.
- Думайте, прежде чем говорить, мистер Мэсон, - спокойно отозвался
Барт. - Я не потерплю наветов. Произошел, само собой разумеется, нес-
частный случай.
- Нет, - четко проговорил Мэсон. - Это был не просто несчастный слу-
чай, а убийство. Вы с умыслом убили Джимми.
- Вы просто спятили, - сказал Барт. - Я даже не рассердился на этого
мальчишку.
- Вы убили его потому, что я его любил, - продолжал Мэсон монотонно и
вяло. Матросы сразу насторожились. Ни один из них как-то не подумал об
этом, но сейчас, когда капитану было предъявлено обвинение, оно стало
неоспоримо очевидным.
- Если вы, мистер Мэсон, придерживаетесь такого мнения, вы имеете
право привлечь меня к ответственности. Я же подам на вас в суд за клеве-
ту.
Воцарилось молчание, потом Мэсон произнес вялым, бесцветным голосом,
как бы говоря с самим собой:
- Я десять минут размышлял об этом случае у себя в каюте.
И так как он замолк с отсутствующим видом, Барт сухо осведомился:
- Ну и что же?
- Да то, - проговорил Мэсон все с тем же отсутствующим видом, - что
ежели я подам в суд, вас все равно оправдают. А меня затем привлекут за
клевету, разорят судебными издержками и разжалуют.
- Я восхищен вашей проницательностью, мистер Мэсон, сказал Барт. - По
моему мнению, именно так все и произойдет.
- Да, капитан, - продолжал Мэсон бесцветным деревянным голосом. - Вот
поэтому-то я и принял решение. Я не стану привлекать вас к суду.
- Радуюсь вашему благоразумию, мистер Мэсон, - бросил Барт. И доба-
вил, криво усмехнувшись: - Однако мое решение независимо от вашего оста-
ется неизменным. Вы оскорбили меня в присутствии экипажа и по возвраще-
нии в Лондон я подам на вас в суд.
- Вам не представится такой возможности, - проговорил Мэсон безраз-
личным тоном.
И, сунув руку в правый карман сюртука, он вытащил пистолет, недрог-
нувшей рукой прицелился в Барта и нажал курок. Выстрел прогремел оглуши-
тельно гулко. Барт зашатался, потом, не подогнув колен, с почти неправ-
доподобным грохотом, как гигантская статуя, упал навзничь. Тело его
дважды подпрыгнуло на палубе, потом он застыл, вытянув ноги и раскинув
руки. На месте носа зияла дыра. На палубе внезапно воцарилась ничем не
нарушаемая тишина. Матросы издали поглядывали на мертвое тело Барта. Ни
разу еще они не видели своего капитана ни лежащим, ни спящим, и сейчас
он показался им особенно огромным. Наконец они решились приблизиться к
трупу, но двигались медленно, недоверчиво, словно сама неподвижность
Барта таила в себе угрозу. Хотя половина мозга вылетела на палубу, они
словно ждали чего-то - так велика была их вера в его сверхчеловеческую
силу, - ждали, что он вот-вот подымется и встанет. Полтора года их гнула
в дугу его чудовищная тирания, лишила человеческого достоинства, свела
на положение рабов. А сейчас Барт был мертв, но, глядя на труп, они не
испытывали радости, и сами тому удивлялись.
- Кто стрелял? - крикнул Парсел, высовываясь из люка, куда он только
что спустился.
- Стрелял мистер Мэсон, - ответил Бэкер.
- Боже мой, этого-то я и опасался! - воскликнул Парсел, быстрыми ша-
гами в сопровождении Босуэлла направляясь к матросам.
- Полюбуйтесь-ка, лейтенант! - зычно гаркнул Смэдж. -
Помер, сдох окончательно. Матросы холодно взглянули на Смэджа. Барт
умер: оскорблять его бессмысленно, и уж, во всяком случае, не Смэджу так
говорить.
- Упокой, господи, душу его с миром, - прошептал Парсел. Мэсон опус-
тил руку с зажатым в ней пистолетом. Он растерянно глядел на труп Барта.
- Матросы, назад! - раздался вдруг чей-то крик. В двух шагах от кучки
матросов стоял держа в каждой руке по пистолету второй помощник капитана
Дж. Б. Симон. Цвет лица у него был желтоватый, губы тонкие, нос острый и
длинный. Хотя он никогда не зверствовал, матросы не любили его. Сам Си-
мон считал себя неудачником, и сознание загубленной жизни превратило его
в желчного, придирчивого человека.
- Назад! - вопил Симон, наставив на матросов дула пистолетов. - И не-
медленно за работу! Отныне - я капитан корабля. И первый, кто посмеет
меня ослушаться, получит пулю в лоб. Все оцепенели от неожиданности. Од-
нако матросы не отступили, вопреки команде Симона. Во всяком случае,
никто не испугался. Скорее уж матросов неприятно поразила неуместная, с
их точки зрения, выходка Симона.
- Командование должно перейти к мистеру Мэсону, лейтенант, - прогово-
рил Маклеод. - Ведь мистер Мэсон первый помощник капитана.
Симон люто ненавидел шотландцев. В течение полутора лет он по любому
поводу придирался к Маклеоду. И теперь его вмешательство привело лейте-
нанта в ярость.
- Грязный шотландец! - завопил он, наставляя на матроса пистолет. -
Только пикни, и твои мозги мигом пойдут на корм рыбам. Маклеод поблед-
нел, глаза его сверкнули, и он нащупал в кармане рукоятку ножа. Еще ник-
то не осмеливался оскорблять при нем его родную Шотландию.
- Джон, заклинаю вас, - вскричал Парсел, бросаясь к Симону, - богом
вас заклинаю, уберите пистолеты. И так оружие принесло нам слишком много
зла. Вы же сами отлично знаете, что командование корабля должно перейти
к Мэсону.
- Мистер Мэсон убил своего капитана, - огрызнулся Симон. - Он мятеж-
ник. А мятежнику не положено командовать кораблем. Когда мы вернемся в
Лондон, я немедленно передам его полиции, и его повесят.
- Джон, - пробормотал Парсел, испуганно глядя на Симона широко раск-
рытыми глазами, - надеюсь, вы шутите.
- Дьявол бы забрал вас и вашу любвеобильную душу, мистер Парсел! -
заорал Симон, и пистолеты, зажатые в его руках, заходили ходуном. - Не
подходите ко мне, черт возьми, не то я превращу ваши кишки в кружева.
Парсел остановился, его смутил блеск ненависти в глазах второго по-
мощника. Они жили бок о бок в течение полутора лет, жили дружно, и ни
разу Симон не дал почувствовать Парселу, что относится к нему враждебно.
Эта беспричинная ненависть обескуражила Парсела, и он стоял в нереши-
тельности.
- Мистер Босуэлл! - сердито крикнул Симон.
Босуэлл посмотрел на Симона и тут же, повернувшись, в недоумении пог-
лядел на Мэсона. Вид у него был несчастный, как у собаки, которая не
знает, какого из двух хозяев ей надо слушаться. Согласно морской иерар-
хии, он обязан был повиноваться Масону, но Масон не давал никаких прика-
заний: он по-прежнему не шевелился, держа пистолет в бессильно повисшей
руке, не отрывая изумленных глаз от неправдоподобно огромного тела Бар-
та.
- Мистер Босуэлл! - повторил Симон, и его желтоватое лицо передернула
злобная гримаса.
Босуэлл бросил на Мэсона унылый взгляд и медленно, как бы нехотя,
побрел к Симону.
- К вашим услугам, капитан, - произнес он тихим, хриплым голосом, за-
искивающе глядя в глаза Симона.
- Мистер Босуэлл, - скомандовал Симон, - приведите этих людей к пови-
новению. Босуэлл поудобнее перехватил рукой линек, повернул к матросам
свою курносую физиономию и молча посмотрел на них. Они хладнокровно вы-
держали его взгляд, и он сразу понял, что произошло. За боцманом уже не
высился спасительный силуэт капитана. Не только сверхъестественной силой
Барта объяснялась его власть над экипажем. Барт был храбрец. Не раз
подступал он к матросам с голыми руками, хотя знал, что их руки, засуну-
тые в карманы, судорожно сжимают рукоятку ножа. Матросы чувствовали:
Барт играет в открытую. Он рвался в бой, даже один против всех. И эта
нечеловеческая отвага озадачивала матросов. Другое дело Симон - обыкно-
венный офицер, человек мелочный, придиравшийся к людям по пустякам. Даже
злоба его была какая-то будничная. Экипаж не боялся Симона.
Босуэллу следовало бы в первую очередь накинуться на Бэкера, потому
что именно Бэкер отказался выполнить команду Барта. Но валлиец, опершись
на ручку швабры, смотрел на него с неприкрытым вызовом в блестящих карих
глазах, и, хотя он даже не шелохнулся, Босуэлл сделал то, что было бы
немыслимо при жизни Барта: он прошел мимо Бэкера, притворившись, будто
не замечает его, и затем совершил вторую оплошность - накинулся на Хан-
та.
За последние полчаса Ханту досталось дважды - первый раз его ударил
все тот же Босуэлл, а второй - Барт. Матрос так и не понял, почему его
снова бьют: вся сцена с Симоном прошла мимо его сознания. Но даже в его
неповоротливых мозгах мелькнула мысль о несправедливости; он гневно за-
рычал, ощерил зубы, кинулся на Босуэлла с неожиданной для такой махины
ловкостью, вырвал линек из рук боцмана, свалил его на палубу и в мгнове-
ние ока оседлал поверженного противника.
Тут произошло нечто неслыханное: матросов так увлекло зрелище борьбы,
что все прочие соображения отступили на задний план. Они дружно шагнули
вперед, стремясь лучше видеть схватку, и Симону пришлось отступить, что-
бы его не затянуло в круг зрителей. Второй помощник капитана попал в ко-
мическое и вместе с тем отчаянное положение. Он неистово выкрикивал уг-
розы, но сам понимал всю их смехотворность.
Экипаж, поглощенный ходом смертельной схватки, не обращал на Симона
никакого внимания, словно он был актер, потрясающий бутафорским пистоле-
том на подмостках театра. Пот градом катился по лбу Симона, стекал по
желтоватому лицу вдоль глубоких вялых морщин, шедших от носа к углам
губ. Еще пять минут назад все казалось ему простым: вот он, вооруженный
до зубов, становится у руля и берет курс на Лондон. Мэсона забирают в

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 118181
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 4