ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Лекси F
Рассказы

... он же - Автор - неужто не слыхали? Жанр фантасмагории (это когда
фисгармония, гармония, гормоны, гром и молния в одной новелле). Много
женщин - почти столько же, сколько и в жизни. Иллюзия, Джулия и Эмили
милы, Вика более известна под именем Настя (она же для краткости Дженни-
фер), `Алису укусил скунс`, а Лайза оказа... - впрочем, неважно кем, она
объявится под другим именем, в другом образе, не то раньше, не то позже,
в другом рассказе, естественно, другого автора, но тоже здесь. Мужчина -
он один (в широком смысле) не скажу, что это Автор, но
Адам, а может, они и разные, но это детали) - мужчина изобретателен и
открывателен `... Я изобрел песочно-солнечные часы ... тень от струи
песка падает на циферблат, только надо все время переворачивать ...`,
`... В тот день, когда я открыл Закон Сохранения Моркови, я гулял по лу-
гам ...`, созерцателен и рефлексивен `... я гулял по лугам, ощущая вос-
торг соприкосновения со своей сущностью...`, и рефлекторно тянется к че-
му-то теплому. Впрочем, это известный путь из Томска в Сюзанск, а если
отвлечься от конкретных имен - из Онска в Ейск, но не в обход, а напря-
мую - через Билебердинск, Собачинск-на-Сене и Буэно-на-Сайре. Занятные
обстоятельства, и на обочине растет черте-что , но что такое вариации на
тему Клары и Карла для кораллов и кларнета (`...какое тональное и темб-
ровое богатство!..`) в сравнении с загадкой, почему эти реальности (я
настаиваю - реальности!) не рассыпаются буквенным набором?!
При этом часто случаются истории с трагическим ... нет, не концом, а
исходом (почувствуйте разницу!), потому что, собственно, конца-то ника-
кого и нет, а есть исход куда-то или падение в пустоту, запнувшись за
точку в последнем предложении...


СОДЕРЖАНИЕ:

` ...произведение категории `роман` на русском языке для читателя
(точнее читательницы) среднего школьного возраста (на мой взгляд),
читаемое (зачем-то) и более старшими людьми с выраженным энтузиазмом
...` (Автор)
`Капитанская дочка`
GОNЕ
БЕССОННИЦА
ВОЛЧЬЯ КНИГА
ДЕНЬ РАВНОВЕСИЯ
ЗАЙЧИК
ЗАКОН ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫХ ЧИСЕЛ
ИДЕН
КОЕ-ЧТО О ВЛИЯНИИ ЛУННОГО СВЕТА НА РОСТ СТОЛБОВ
КОШКИ-МЫШКИ
ЛАБИРИНТ
ЛАЙЗА
МЕМУАРЫ
Магента
НОВЕЛЛА
НОВОЛУНИЕ
ПИСЬМА ИЗ ТУРЦИИ
ПРЕСТУПЛЕНИЯ
ПРОШЛАЯ ЖИЗНЬ
РАДИО КЛАРИОН
Рассказ для служебного пользования
СТРАШНЫЕ СКАЗКИ
ТРИПТИХ
ШАФФЛ
ШВАРЦВАЛЬДЕ
ЭКЗОРЦИСТ


П Р Е С Т У П Л Е Н И Я
*
`Посредственные книги от великих
отличает чувство превосходства
читателя над автором`
(П.В., А.Г.)
*

ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Убийство было совершено ночью. Оно было совершено в полночь. Убийца
влез по телеграфному проводу в слуховое окно чердачного подвала и подка-
раулил невинно зазевавшуюся жертву с изрядной жестокостью и кровавым са-
дизмом. Одиннадцать металлических ножей для картофеля он вонзил в испещ-
ренную револьверными пулями спину, подключил телеграфный ток к захвачен-
ному с собой электрическому стулу, растворил труп в лимонной кислоте, а
оставшееся жестоко избил ногами, обутыми в сапоги с подметками из нержа-
веющего циркония. Преступник скрылся. Весь вопрос состоял в том, было ли
совершено убийство, и если да, то с какой целью оно было совершено. Все
же о содержании состава преступления ничего совсем не было установлено.
Следователь Херардо - немолодой, но уже с покрасневшими от времени ба-
кенбардами и приземистым носом - намерен был не решать дело в одиночку,
а воспользоваться поддержкой служебного подчиненного инспектора Мастур-
баки. На темной железнодорожной станции с подъехавшим поездом инспектор
дедуктивно размышлял о значении для хода следствия дела задвижечного
шпингалета щеколды, повернутой на шесть оборотов изнутри, в то время как
снаружи была обнаружена осыпавшаяся с известки побелка со следами отпе-
чатков пальцев, и в этот момент на него упали башенные часы (со стрелка-
ми на пол -второго), ударившись о тяжелую массу которых инспектор угодил
в хитроумную таким образом западню ловушки и был убит насмерть. Его тело
нашли раздавленным маневровым локомотивом, а голова закатилась в шахту
лифта, где и сгорела при неожиданно случайном пожаре от недолгого замы-
кания. Следователь Херардо - немолодой, но с уже поседевшей строчкой
бровей над моргающими зрачками глаз - намерен был решать дело не в оди-
ночку, а привлечь содействие объединенных всесторонне-массовых сил Феде-
рального Штаба, в котором и работал сам. Следствие затягивалось. Вот так
бывает: следствие зашло в тупик; хотя на трех федеральных автомобилях с
сыщиками и был расслежен преступник, преступно коротавший дни в ограб-
ленном им же коттедже. `Сдавайтесь! Вы окружены!` - произнес Херардо в
федеральный рупор, и началась перестрелка. В переулок влетел автомобиль
с двухтональной сиреной, эхо его звуков красиво отскакивало от зданий и
распылялось в жилых кварталах. Наступила весна. Был ранен сержант Пуэбло
в коленную ложечку, а остальные убиты. Следователь Херардо - немолодой,
но с уже обветрившимися зубами и многослойной задумчивостью на лбу -
спрашивал юную повернувшуюся к нему спиной женщину: `Что вам известно о
сути дела?` - которая развешивала белье на веревочную тесемку и отвечала
`Не знаю, вот только одна деталь... то ли собака, то ли крыса мяукнула
за углом - и все стихло`. В бельевом ящике под ее ногами лежал труп сер-
жанта Пуэбло, простреленный в грудную лопатку.
Следователь был близок. Он был близок к разгадке и последующей раз-
вязке. Если преступник действовал так, как он должен был действовать, то
он должен был клюнуть. Действительно. Преступник клюнуть был должен. За-
подозрить можно было любого. Любой мог бы клюнуть, но если он не прес-
тупник, его не стоило бы заподазривать. Жена следователя, синеокая Пара-
белла, была недурна собой. Следователь поворачивался к стене своим немо-
лодым телом и размышлял, потому что его тоже могли убить. Но, поскольку
он был немолод, его не стали убивать, ведь в субъекте его образа было и
так достаточно недостатков.
Наконец страдая подагрой и хрустя складками своего лица, Херардо доп-
рашивал преступника, который клюнул и появился с повинной, врасплох зах-
ваченный при вооруженном сопротивлении собственной поимке работниками
Федерального Штаба еще до того, как все они были убиты. `Задфинуфф шпин-
галет на три оборота и кашлянуфф за углом`, - сказал негодяй - `Я никоф-
фо не убифал!` Но Херардо завернул его запястье в замочную уклюжину, и
расследование выбежало на финишную прямую, причем убийство было признано
недействительным.
Всех виновно замешанных привлекли к криминально-процессуальной от-
ветственности. Поголовное большинство действующих лиц данной фабулы по-
лучило смерть без права реинкарнации, кроме Херардо, который по немоло-
дости как-то выкрутился. Перечитав написанное, я принялся было созидать
рассказ `НАКАЗАНИЕ`, но тут мне стало так тоскливо, так тоскливо...

ИСТОРИЯ
Теплым июльским вечером Пиперазин вышел из дому, имея при себе соба-
ку, 15 то ли рублей, то ли денег и заграничный паспорт. На нем были лю-
бимые пижамные штаны и майка.
Он двинулся к центру, наслаждаясь сответствием настроения погоды сво-
ему имеющемуся сегодня состоянию души, однако дойдя до Елисеевского об-
наружил, что таковой уже закрыт. Пиперазин подошел тогда к заднему выхо-
ду в поисках рабочих людей из магазина и не замедлил обнаружить двоих из
них. Мне нужно две бутылки шампанского, сказал он - вот вам 15. Э, воз-
разил рабочий, да за 15 такое уже давно не делаем; здесь 20 по прейску-
ранту!.. Да, но вы же видите, что я босой, нашелся Пиперазин! И то вер-
но, вздохнули рабочие. Давай свои 15. Спустя минуту они вышли, имея в
руках шампанское, и тут спохватились: но ведь ты же с собакой, сказали
они! Да, но ведь это же дворняжка, парировал Пиперазин; с этими словами
он взял шампанское, и история на том завершилась, оказавшись таким обра-
зом вовсе изрядно короткой.

ШЕСТЬ УТРА
Великий ученый Рудольф Родриго Гонзалес и его друг писатель Тургенев
сошли с троллейбуса, и приветствующие почтительно зааплодировали от
одобрения; `Прилипла, что ли??` - спросил Родриго Тургенев и попытался
отодрать швейную машинку от резинового пола ступеньки - `А ну, нако-
нец-то!` - и упал на руки визжащей от боли аудитории. Гонзалес был умным
человеком, поэтому лег на лавровые венки и уснул. Когда все более-менее
рассосалось (ни людей, ни троллейбуса, ни швейной машины), Тургенев со-
чинил, как на станции `Сортировочная` пропали ключи от комнаты, где всех
обыскивали на предмет, а то и на несколько, причем некая женщина угово-
рила господа Бога серьезно насолить своему более удачливому соседу, и
тот насолил, но не одному соседу, а всем; кстати, ключи нашлись. Кстати,
причем здесь комната, возмутился Гонзалес; и вообще, все твои произведе-
ния... его внимание пересек радиоприемник, напевавший следующее: `От ух-
мылки станет всем хмелей, перестанет какать самый злостный кактус...`
дальше не помню, помню рифму - Водолей, а в конце - `АргУменты и факты`
(в слове гУ `г` произносится по-украински, что невидимый исполнитель и
хотел сделать, но не успел, потому что скобки раскрылись, и оттуда вышел
Тургенев, весьма опечаленный собой.
- Опоздали, - сказал он, - в этом городе у же сорок минут восьмого!

ДЕТСКАЯ СКАЗКА
Гек и Кег жили на одном этаже, но окна их квартир выходили в разные
стороны. Когда за окном у Гека была зима, у Кега за окном было лето, а
когда у Гека наступала весна, у Кега случалась осень, и так далее. С
двух остальных сторон дома вообще не было окон.
Подъезд также выходил на обе стороны, и это было весьма удобно: когда
кому-нибудь из жильцов хотелось выбить ковер или поиграть в снежки, он
одевался потеплее и выходил через зимнюю сторону, а если нужно было схо-
дить на пляж или нарвать букетик ромашек, выходили туда, где со всех
сторон было лето. Только весной и осенью погода была похожей, но это
обычно тянулось недолго. Главное, походив по городу и сделав все свои
дела, нужно было вернуться через тот же подъезд, из которого вышел -
иначе зима и лето менялись местами.
Однажды в февравгусте Гек и Кег одновременно вышли из дома: Кег - на
летнюю сторону, Гек - на зимнюю; один пошел налево, другой направо. Но
встретиться им не удалось ни по дороге, ни в подъезде, куда каждый зашел
с другой стороны, обойдя дом - хотя они ждали друг друга минут десять;
за это время Кег от скуки нарисовал на стене мелом козлиную морду, а Гек
отколупал носком ботинка пару кафельных плиток с пола. Устав ждать, оба
снова вышли: Гек - на летнюю, Кег - на зимнюю стороны, и, обойдя дом,
Гек обнаружил в подъезде козлиную морду, а Кег споткнулся на выбитом ка-
феле, но друг друга они опять не нашли и на этот раз даже ждать не ста-
ли, потому что Гек вспотел, а Кег замерз, да и вообще все надоело ужас-
но. Придя домой, они созвонились по телефону и с тех пор решили больше
не проводить всяких таких дурацких экспериментов. Вот так и живут...

РАСПАШКА
Костлявый пограничник, волоча грабли по пляжу, распахивал госу-
дарственную границу. Когда граница была распахнута, повылезла различней-
шая мерзость изо всех углов, что аж не продыхнуть - а солнце село уже за
бугор - и истоптала всю распашку, так что граница оказалась обратно за-
пахнутой и запахла. Наутро собачьи наряды повыловили всю мерзость, и на
пляж были пущены местные отдыхающие. Отдышавшись, те ушли на свои места,
не нарушая границу (это какой же кайф нарушать до двадцати трех ноль
ноль?). Из-за горизонта вышел костлявый пограничник и, волоча грабли по
пляжу, вернулся за горизонт. Как только стемнело, полезли нарушители.
Они нарушили на распашку все, что только могло рухнуть, и под обломками
вскоре не видно осталось ни капли, кроме таблички `Глубокоуважаемые сог-
раждане! Во избежание расстрела настоятельно не рекомендуем заплывать за
буй!`, так что наутро пограничник не смог пахать, отдыхающие стали неу-
местны, а собачьи наряды, пробираясь в руинах, устали, остановились пе-
редохнуть и передохли на редкость быстро. Однако известно, что если гра-
ницу не распахивать, то никакая мерзость не сможет в нее пройти, что и
случилось. Граница перестала существовать. Вот ужас-то!

ХОЛМ
Однажды мне довелось бывать в Х*-ских провинциях. Я выбрал дом на той
стороне холма, которая упиралась в лесные болота и каменистые склоны
Y**-ских нагорий. Солнце садилось прямо в зеленое месиво камней и редко-
го можжевельника на скалах; это было тем, что я искал.
Я покрасил стены и потолок в черный цвет, а пол уложил коврами, при-
везенными из Индии в 1***-м году. Здесь я должен был закончить рассказ о
Й****-ских событиях.
Однажды вечером, когда в чавкающей тишине и комарином стоне разноси-
лись дикие волчьи симфонии (в этих местах луна восходит еще до заката),
я услышал непривычный звук за дверями. Распахнутая дверь выходила на
крыльцо - но за ним были болота, и дом приходилось обходить вокруг; поэ-
тому я не видел источника. На столе горела свеча (я закрывал все окна
даже днем), дорожка солнечного света касалась моих ног, но от этого
светлее не было; по стенам были развешаны картины в багровых тонах - их
рисовал художник специально для моего дома, и звук нарушал мое мрачное
уединение. Это походило на шаги, только по мокрому хрустящему гравию,
как бы по воде; болото звучит совершенно иначе, я привык к нему, и по
нему пройти невозможно. Я отложил перо и выскочил за дверь, сжимая в ру-
ках двустволку нарезной работы фирмы Z***** и кинжал, изготовленный из
бельгийской стали. На мне были охотничьи сапоги из австралийской кожи и
короткая меховая куртка; в довершение всего черный колпак с мелкими зе-
леными звездочками по краям. За дверью ничего не было, кроме привычной
картины; я обежал вокруг и оказался на вытоптанной колее дороги сзади
дома - сюда не доходил старый забор за поломанными кустами, и дорогой
давно никто не пользовался, потому что оползень снес ее участок внизу
холма в мертвую топь; она мне досталась, как случайное наследство. Те-
перь дорога проходила в полутора милях отсюда, по другой стороне холма.
Мне пришлось взбираться по камням, соскальзывая в грязь и срывая коч-
ки мха с черных выступающих глыб; я почти устал, но, несмотря на поло-
гость склона и его незаметную шероховатость, никак не мог увидеть другую
сторону...
...Наконец я поднял глаза в очередной раз, и перед взором моим расс-
тупились низкие кусты и туманная кочковатая равнина за ними; прямо пере-
до мной, перед моими глазами, в каком-нибудь ярде или полутора (повест-
вование наконец-то обрывается, и продолжения не предвидится совершенно!)
*


F.Аuthоr/L.Dосtоr

КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА
*
!Это я спозаранку лежу и скучаю,
Это я простираю печали крыла,
И ни чая, ни сахара не привечаю -
Это Я! Это Мы! ...Э, была - не была,
Почему я сегодня не чаю истомы ?
Кто ответит на зовы свирелей в ночи ?..
(Я прочел `Жизнь свиньи` до тридцатого тома,
И купил у сосода вчера кирпичи...)
Как же так, я опять устаю колобродить -
Топь и выпь, лед и камень, кишмиш и гашиш ;
Сколько сучьего тленья в безродной природе !
Сколько нечести всякой в болотной тиши...
...Я - козел. Я устал перечитывать книги,
Сдул пылинку с манжета опухшей души,
Снял пиджак и решительно вышел из лиги -
Вашу лигу, подонки, куплю за гроши !
Отродясь не читаю библейские вирши,
Испокон не приемлю овсяной лапши,
Не играю на флейте, валторне и бирже,
И, опять же не ем натощак анаши -
Я таков! Но пора начинать эту ренгу.
Мой пароль - мельхиор, чечевичный обстрел !
Эта броская россыпь певучего слэнга,
Это грешное тело на судном костре!
...Дней пятнадцать назад я прибыл из Урюгвы.
Геликоптер трясло на восточных ветрах ;
Косяки пресноводной коралловой брюквы
В натюрморт занесла капитана сестра.
(Эта самая девка за час до заката
Говорила, держа за щекой абрикос:
`Как люблю я по клавишам двигать легато
И пускать эшелоны весной под откос!`
Говорила еще, что не любит бананы,
Что не верит тюленям, китам и слонам...)
Но как раз в это время жена капитана,
Обещав уплотить Дону Пэдро сполна,
Умерла. Я грущу и рыдаю натяжно,
Но лицо капитана в презрении зло;
Он берет со скамьи чемодан саквояжный
И тресет бородой, притворяясь козлом...
А ужо между тем капитанская дочка
В незастегнутом лифчике вышла в салон;
Посыпая сиденья свинцовой примочкой,
Источала флюиды за званным столом...
- Мы заждались - твержу напредвзято-лукаво;
Геликоптер летит, напрягая винты;
Я насыпал гвоздей капитану в какао
И назвал капитанскую дочку на `Ты`:
- Эй, ты, где, твою ять, выходи по-здорову,
Иль, етить тебя на хрен, не выйдешь, да, мать?..
Тут сестра капитана с веслом поллитровым
Попыталась в обнимку чуток подремать,
Но не вышло оно. А в салоне тем делом
Капитанова теща чинила утюг.
Я в розетку задвинул весло оголтело,
Чтобы стало понятно, что я не шутю!
Гликоптер, однако, кренится изрядно;
Капитан с вермишелью в седой бороде,
В сапогах, парике, треуголке нарядной
Попытался в игольное ушко продеть
Буксировочный трос геликоптера `Вера` -
Но соленые брызги британских морей
Прошлой ночью его пропитали сверх меры,
И известный фарцовщик и старый еврей
Не хотел присшествия данного факта,
Так что трос околел в капитанских руках.
У фарцовщика с детства была катаракта,
Но еще не случалося рака пока...
Капитанская дочка, угрюмо горюя,
На железном тромбоне трубила пассаж.
Я подумал: `А что, если вновь повторю я
Эту фразу?`. Но начал сначала массаж,
Потому что массаж - это как бы разминка;
Замечаю вдали неопознанный торс
Цвета севшего в полночь на смокву фламинго,
Подхожу, напевая мотивчик из `Dооrs`,
И массирую. Жир прилипает к ладоням;
Ничего не пойму...Но держусь как ни в чем
Не бывало - мой трезвый рассудок бездонен,
И безбрежен вдобавок к тому же еще...
Фамильярно массирую липкую спину,
Озираясь окрест - не случись ли кого...
Капитанская дочка такую картину
Застает, и находит ее роковой.
Геликоптер буксует в разреженом смраде;
Чья спина - не пойму... Продолжаю массаж.
В циклотронах, визжа, разлагается радий,
Обвисает на пузе витой патронтаж,
Голосит петухом капитанова теща;
Все! Бросаю массировать. Челюсти сжав,
Наблюдаю на траверсе хвойную рощу,
И усталость в руках (результат массажа).
Капитана прошу развернуть вертопланец,
К капитановой дочери в фас захожу
И вопрос задаю : `А сушительный танец?..`
(Капитану приказ : `Атакуем баржу !!`)
Геликоптер уже поворачивал юзом,
Подрезая пропеллером кромку волны...
Буксировочный траулер `Член профсоюза`
И баржа до упора народом полны.
`Пулеметом мочи !` - я командую дочке;
Лично сзади турели весомо встаю,
Капитанову тещу послав на три точки,
Отмечаю - баржа, попадая в струю
Буксировщика, точно белеет в прицеле...
От волнения нервно вперед подаюсь -
Капитана дочурка совсем еле-еле
Нажимает ладонью на бронзовый плюс (!?)
Говорю : `Выпускайте немедля ракеты`,
Сам легонько толкаю коленкой ее;
Ощущаю сильнее волненье при этом.
Отливает багрянцем ракет острие...
От азарта румянятся дочкины щеки,
Чуть качнувшись назад, нажимает на плюс...
В сей момент, не взирая на тещи упреки,
Я на дочку, как будто случайно, валюсь...
...Через час на мерцающей глади залива
Расплывается розовым пенистый круг.
Я обед доедаю стремглав торопливо,
Вспоминая друзей и, конечно, подруг...
В этот день потопили мы 8 фрегатов,
Скутеров, миноносцев и крупных буев.
Капитан, обмотавшись пеньковым шпагатом
Заявил : `На рассвете еще раскуем!`
`Я люблю` - я ответил - `бенгальские сливы,
Уважаю героев, пронзенных насквозь;
Капитан, а скажите без фальши, могли Вы
Голой задницей сесть на заржавленный гвоздь?`
`Не могу и не мог` - отвечает понуро,
Одевает кашне и тигроновый плед...
Капитан отродясь не любил физкультуры,
И по трезву ни в жизнь не ходил на балет.
...Я лежу на спине уж десятые сутки,
Разгоняя поленом ленивые мысли.
Капитанская дочка играет на дудке.
Приводные винты заржавело обвисли,
Отвалились шасси, и солярка сочится;
Порастраскались стекла, а также посуда...
Я не лысый , а значит желаю мочиться,
И пускай эпидемией бродит простуда,
И пускай простудилась занудная теща -
Умирает она в погребальном отсеке;
Геликоптер садится на главную площадь
Для того, чтоб купить про запас чебуреки.
Диво дивное стелется вкруг геликоптера,
Недовольно урчит пулемета консоль,
Капитана сестра декламирует Коптева,
Разбирает затвор и шинкует фасоль...
Чебуреки !! Они ! ...удивительно плоски,
Черезмерно жирны и прожарены слмшком...
Их сестра капитана изрежет в полоски
И снесет на обед геликоптерным мышкам,
Их сынишкам, дочуркам.., а мятные пышки
До отрыжки и язвенной рези в желудке
Съест сама. Как мартышки, сосущие льдышки -
И умрет до рассвета у штурманской будки.
Мы втроем: капитан и евоная дочерь
(Третий - я) - мы рыдаем, и нет нам возврата
(И разврата - увы - нету нам между прочим).
Достаю изумруд в 104 карата.
- Ты не плачь, дорогая, дарю тебе камень,
А ,Тебе, капитан, подарю леопарда,
- Как вернемся - ласкаю дочурку руками...
Хоть солярки осталась неполная кварта,
Бороздит геликоптер воздушные выси.
Поржавелым пропеллером мнем тропосферу,
Каждый день убегает отсюда по крысе,
Но недавно помали в каюте химеру:
Нечто среднее между гориллой и тигром.
Порубили в капусту. Отправили за борт.
(Я тогда написал еще сильный эпиграм:
`Что бюстгалтер - лишь образно сдвоенный капор!`)
Между тем пролетаем над целью немелкой
На немаленькой скорости с режущим визгом.
Я швыряюсь по цели песком и побелкой,
Только мимо - цель ближе и яростней брызги
От побелки. Давлю на гашетки у пульта.
Вылетает ракета, но мимо и косо;
Капитан за рулем в состояньи инсульта,
И не знаю, кому принимать опоросы...
Нажимаю еще. Мы готовы к тарану.
С ужасающим скрежетом близимся к цели.
Капитан, проглотив колесо дрюперана,
Молит бога, чтоб мы (хоть не все) уцелели.
С двух бортов по ракете ушло между делом -
Не летят, сразу падают, и, не взрываясь,
Утопают...Тут в рубку чего-то влетело ;
Чье-то тело !? Гастелло ! О, боже ! Я каюсь...
Где же цель ? Не видать, ну и фиг с ней, пожалуй...
Не пойму только, кто это кружится в рубке?..
Я ему предложил ананас залежалый;
Он его запихнул в синеватые губки,
Проглотил и срыгнул бледно-розовым гноем,
Подмигнул, прослезился, бретельку поправил,
Сморщил хобот и хрипло проблеял: `Одно им...`,
Опасаясь отсутствия гнили в отраве.
После скудной беседы за чашечкой кофе
(Он молчал, я в ответ декламировал ренги),
Зафиксировав взгляд на трехведерном штофе,
Он представился : `Пэдро Диего де Энгельс`.
Помолчал, поцарапал монеткою стекла,
И сказал: `Ну, пора мне...` - с тем вылетев в небо.
Зеленела на грядках горчичная свекла.
Я лежал на диване и требовал хлеба.
...Между тем по доподлинным данным разведки
В пол-четвертого ночи в квадрате сто сорок
Появиться должны были вдруг три креветки,
Но меня отвлекла непонятная ссора:
Капитанская дочка, рыдая угрюмо,
Капитана трясла за распахнутый китель;
Капитан в тот момент поднимался из трюма,
И кричал : `Ай-ай-ай, помогите, спасите !`
Но у дочки железная хватка удава -
Вся в слезах, расстегнув непредвзято бюстгальтер,
Капитана хлестнула им слева направо..
...Я люблю побренчать на гитаре и альте...
Как известно, разведка обычно не дремлет.
Я набрал телефон Федерального штаба;
`Что изволите, sir?` - вопрошают, мне внемля.
`Что там нового?` - `Есть подходящая баба,
В Вашем вкусе; мила, похотлива и очень
Сексапильна по терминам Крюгера-Шнитке...
А в квадрате сто сорок в пол-пятого ночи -
Там креветки, салфетки, конфетки, напитки..` -
`Все, спасибо. Прощате. Я скоро прибуду.`
`Не забудьте пароль - <<О Гарргаfля Sтенгляwто>> !`
`Да!` - я трубку повесил, надел холобуду,
Снял сандали, но старая польская шляхта
Появилась в прицеле ракетных радаров.
Проклиная судьбу, я пальнул в нее разик;
В это время с журналом `Леченье катаров`
Капитанская дочка в полнейшем экстазе
Принялась колотить по ракетной гашетке.
Свист и брызги, вода и древесная крошка,
Две ракетки назад, претерпев рикошетки,
Захотели лететь, но локальная кошка
(То есть кошка, живущая у капитана)
Валерьянку лакая, скончалась в экстазе.
С той поры не осталось ракет из титана,
Деревянные только, со сдвигом по фазе.
...Появляется дочь, предлагает отдаться,
Подле пульта тусуясь походкой нетрезвой.
Говорит: `А поедем на тачке кататься?
А желаешь - Оксана - известная лесба
Навестит нас?` - она вопрошает игриво
`Выйди вон,` - отвечаю, обняв ее нежно
За упругую ногу и рыжую гриву;
Сообщение : `Нужно ближайший валежник
Уничтожить!` - я рацию выключил спешно,
Но тотчас же включил и добавил: `А так же
Подорожник и ельник!` - и тут уж, конечно,
Уничтожил. То было в раоне Орагжи
(Это город). В Уэльсе... А дочь капитана
Приставала все, благоухая шампанским...
Я ответил: `Тебя я сегодня не стану`;
Но она опоила настойкою шпанской
В этот вечер меня. Обольстительно мило
Нежно ластилась, что-то шепча и икая...
Разогрелись во мне неуемные силы,
И уж внешняя сила теперь никакая
Не могет задержать меня в чистом порыве...
...Встав со стула, я поднял за талию резко
Капитана дочурку. Губами сырыми
Поприветствовал, будто бы злая стамеска.
Как люблю я любовью заняться с любою
Из любительниц истовых истинной страсти!
Поместив капитанскую дочь пред собою,
Начинаю; в любви, как известно, я мастер -
Погасить ли ланитами страстные очи,
Воспалить ли за миг неуемное пламя
Безрассудно - безудержной дьявольской ночи...
...Беззаботно - безропотно лани закланье;
Припади, прикоснись, угорело вздымаясь,
Опрокинь океан, обожги протоплазмой,
Заметись декабрем бесконечного мая,
Понимая - тоска на является праздной,
Этот мир - каламбур неестественных таинств!
...Арчибальд Арбалет (архитектор Арбата),
Обретя оборот, основал абортарий...
Так - спринцовка, таблетки, кондомы и вата -
Все готово. Срываю скорее одежду.
Рву на ленты трусы, пуловер и колготки,
И на пульте, локаторов круглых промежду,
В пароксизме блаженном исходит из глотки
Перламутровый стон переливчатой неги,
Феоктистовый крик перепончатой плоти...
Я секретный пароль забываю навеки,
И солярка кончается прямо в полете...
Апогей. Содрогается тело ритмично.
Опадает в волну геликоптера туша.
Фюзеляж рассыпается анатомично,
Я у рации - просьба спасти наши души.
Леденящей волной заливает кабину,
Слышу бодрый ответ Федерального штаба,
Что в квадрате сто сорок поспела рябина;
На приборной панели прыщавая жаба.
Покидаем скорей винтокрылого монстра.
Капитан на плаву с набалдашником трости
Выгребает на видимый в близости остров -
Направляемся мы к населению в гости.
Вот прибрежные рифы, кораллы и крабы;
Мельтешат осьминоги, дельфины, тюлени;
Дивный пляж; полукругом растут баобабы;
Вдалеке непредвзято маячит селенье;
Вот и хутор. Однако, не видно ни суки...
Капитанская дочка в промоклой тельняшке
На груди моей греет озябшие руки.
Чуть не плачет. Моя дорогая. Бедняжка...
Между тем капитан постучался в хибару,
Над которой болталось советское знамя
И блестела табличка `Совет коммунаров`.
Через час он вернулся веселый за нами;
Рассказал, что нашел у порога берданку,
Застрелил комиссара, генсека, наркома,
Прокурора, а также гражданку-путанку,
Пуританку и с ними десяток знакомых.
`Так что можно теперь ночевать в помещеньи` -
Завершил свой рассказ капитан, улыбнувшись.
Мы на ужин купили омлет и печенья,
И каких-то бананов изрядно протухших.
Отдохнули. Поели. Звонит телефонец.
Подхожу: `Я на проводе!` - `Срочно генсека!` -
`Репрессирован!` - `Кто ж одолжит мне червонец?!` -
`Ишь чего захотел. Десять рубликов, эка!` -
`Ну пятерку, трояк, ну хотя бы рублишко...
До среды!` - `До среды?... Что ж, тогда это можно.
Заходи.` Достаю из карманов сберкнижки,
Что сберег от испанской портовой таможни.
На сберкнижках вприпрыжку различные фишки:
Геликоптер, олени и сэры Гордоны -
Их рисую, когда возникают мыслишки,
Но излишки, уж если поют баритоны,
Не излишни. Желаю индийского плова...
Крысоловы-индусы ужасно щекасты,
Как парадный портрет генерала Белова.
- Эй, мне плова, лакеи! Немедля! О, баста!
Но ни звука в ответ, лишь обои буреют.
Капитанец с дочуркой в углу на матрасах
Спят в присутствии трупа наркома-еврея,
Не излишне живуча еврейская раса...
Я не сплю. Я голодный и,значит,угрюмый.
Чертыхаясь,слоняюсь во тьме помещенья.
В геликоптере были подпольные трюмы -
Здесь матрасы, и только. Я жажду отмщенья,
И скорее! Кого бы заделать немедля?!?
Так прождал с полчаса.Вдруг - шаги у порога;
Зазвенели, задергались медные петли...
Я берданку руками скорее потрогал
И нацелил к двери трехдюймовое дуло:
`Эй,не заперто!` Дверь,проскрипев,отворилась,
И в проема потемках, сгибаясь сутуло,
Появилась... (ну, кто? отгадайте на милость!)
...Помолилась и сразу, разнявши одежду,
Подошла к шифоньеру, достала штоф водки,
Испила его залпом, и, лягши промежду,
Отрубилась, не сняв лапсердак и колготки.
Возлежит и храпит. Я старательно целюсь,
Но не видно впотьмах - где она, где другие...
Кто есть кто? Вот по лампочкам целиться - прелесть!
А, пустое... Желаю служить литургию!
`Летаргический литр улетевшего лета
Телетайп - телеграфные литеры терли...` -
Я пою, контрапункт соблюдая при этом,
И храня резонанс под зубами и в горле.
Через час капитан, захрапев басовито,
Повернулся на правый с лампасами бок,
Пошуршал и затих, непроснувшийся с виду;
Я никак не воспринял такой экивок,
Но мое вдохновенье запнулось сугубо,
И сошла горделивая песня на нет...
...Ковыляют часы. Разлагаются трупы.
Дребезжит за окном недалекий рассвет.
Стон и храпы, сопение и пердозвукство
(Ничего, ничего...). Над лагуной вдали
Тусовалось летающих мидиев штук сто,
И еще тусовались, ворча, журавли...
Капитанская дочка проснулась внезапно,
Безмятежно-безоблачно-сладко зевнув;
Я подумал:`Сейчас вот я ежели ляпну
Про летающих мидиев, про косину,
Про ирландцев, желающих польского пива,
Про траншеекопатель у дверцы зари -
Да хотя бы и просто Gаrgаffly оr Vivа! `
И не ляпныл в итоге. `Желаешь пари?` -
Предложил полусонной, коснувшись губами
Также губ, - `Например, я беру револьвер,
Заряжаю в него не булыжник, но камень,
Из латуни и, следуя устной молве,
Разряжаю!` - она улыбается мило;
Достаю револьвер. Отвожу барабан.
Заряжаю туда минералец нехилый
Объявляю: `Умри, дорогая раба!`
И, нацеливши дуло небрежно в затылок,
Нажимаю на триггера строгий изгиб.
Минерал вылетает безудержно с тыла,
Револьвер выпадает на пальцы ноги.
Очень больно, а также изрядно обидно -
По условию нашего с дочкой пари
Непонятно, кто выиграл... Также не видно
Револьвера. Кричу: `Ты меня не дури!
А не то Я тебя... (неплохая идея...)
Я тебя - неплохая идея - тебя...
(Говоря, отчего-то крутее балдею
И в экстазе порывисто плед теребя
Отпадаю)` Она понимающе-шустро
Между пледом и мной поместившись сама,
Объясняет мне: `Так говорил Заратустра,
Прошлым летом` - буреет на стенах кайма...
Опускаюсь в колодец мирских наслаждений,
Погружаюсь в пучину людских возжеланий,
Ниспадаю в нутро глубины нисхождений,
Возлагаю проворно вспотевшие длани.
Словно лани резвимся у двери рассвета.
Это... Это? Ну...это...ну, так... Просто, в целом,
Да, пустое, пожалуй...о чем я?..Ну...это...
(Я дочуркой любуюсь чрез мушку прицела -
Пречертовски, чертовка, огнисто-гривиста
И чиста чересчур)...Это, знаешь ли, как бы
Вроде соло с затакта минорного твиста
Или скрюченной в трубку куском диафрагмы...
Я забылся. Я - только вместилище жизни,
Семафор замешательства краха Вселенной:
Если терпкая нить моя, лопнув, повиснет,
Укоризне не выжить в позиции тленной!
Помаленьку в себя прихожу боязливо...
Мы - как скумбрии кайфа, как вепри вопроса:
Кто поставит маяк над похмельем отлива,
И кому посадить в усыпальнице просо?..
Ощущаю печальное эхо пощечин.
Почему печенеги не щучат лещину -
Вот проблема, на вид непонятная очень.
Отдаленные крики: `Желаю мужчину!`
Это дочка - откуда доносится голос?
За камином, распахнутой тьмою и тмином
Пропитавшийся пол из поломанных полос...
...Телефон. `Это кто?` - `Говорят из Совмина` -
`А зачем?` - и вопрос повергает в молчанье
(Но недолгое) голос из поднятой трубки, -
`Чтоб вы знали, что завтра в ЦК совещанье
И на том совещаньи хрустальные кубки
Распродажею хлынут`. Я срочно оделся -
`Выезжаю!` - и, чмокнув дочурку прощально,
Поспешил за порог, где по курсу имелся
Бронированный поезд с дюймовой пищалью.
Захожу, раздеваюсь и требую кофе.
`Вас куда?` - `В совнарком` - `Рубь сверх счетчика` - `Ладно`;
Мне приносят напиток в трехведерном штофе
И газету `Гляди, чтоб не стало повадно!`
Бронепоезд набрал офигенную скорость,
Задрожала на стенках кофейная гуща...
Машинист продавал, находя в этом корысть,
Порнографию, газ прибавляя все пуще...
На спидометре старом в ажурной оправе
`Двести семьдесять с гаком. Трави понемногу!`
Машинист пятернею плакатик расправил:
`Обалденная штука!` - присел колченого -
`Скорость та же, но гаки значительно круче.
По пятерке за ксеру. Супруга министра...
А желаешь, стриптиз верблюжачий и сучий?
А любовь комсомлки и злого фашиста?`
`Не желаю! Согрей цеилонского чая!`
Машинист погрустнел и отвял восвояси.
Я газету раскрыл, капитально скучая,
Заявил: `Я мечтаю о кроличьем мясе!
И коль оного мне не достанется тотчас,
То направлю в президиум ноту протеста!`
...В развороте газеты, мучительно корчась,
Я заметил призыв `Годовая фиеста!!!`
Это кстати. Заеду туда ненадолго,
Но потом...Между тем, заскрипев оголтело,
Тормоза, дребезжа без устатку и толку,
Тормозили. Я вижу латунную стелу.
Обелиск. Партизанам? А может, Диего?..
...Лобуда. Возле стелы - избушка Совмина.
Бронепоезд, опухший от долгого бега,
По инерции въехал в посадки жасмина.
Выбираюсь. Кусты удивительно крупны.
За кустами плакат: `За сквалыжность и скважность!!`
Мне припомнился запах сегодняшний трупный;
И стоит у кустов экипаж экипажный.
`Отвези, дорогой, на собрание членов
Тороплюсь!` - залезаю в резное ландо.
Скипидаром сочатся у кучера вены,
Отродясь заниматься такой ерундой
Не люблю, но его вопрошаю бесстрастно:
`Эй, любезный, зачем на кобыле хомут?`
Встепенулся возница и рожею красной
Улыбнулся, слюняво кусая хурму.
Но задумался и, поразмыслив недолго
Простонал: `Ну а хрен его знает - зачем!`
Мимо нас прошуршала немытая `Волга`,
Я заметил сову на шоферском плече...
`Догони, сукин сын, эту черную тачку,
Коль догоним - пожалую лисий тулуп`...
Надуваю на выдохе мятную жвачку
И решаю, что кучер, пожалуй, не глуп.
Вот до цели уже метров 200 осталось,
Метров 100, 50, 25 и... удар!
Я в канаве лежу - ощущаю усталость.
Догорает `Волжанка`, собравшись туда,
Поднимаюсь. Шатает, как после пол-литра,
Перевернутым тазом зияет ландо,
Пузырится сгорая на кузове нитра,
И куда-то пропал из кармана кондом...
Никого на шоссе; обгорелые трупы,
Околевшая кляча и только сова
У меня на плече с выражением глупым
Повторяет знакомые очень слова:
`Я отдамся немедля - бери прямо сразу...`
Не пойму ничего, просыпаюсь в поту.
Капитанская дочка сготовила зразу,
И хотя приготовила зразу не ту,
Я обрадован. `Где я?` - спросил голосисто.
`Кто-ж теперь разберет` - отвечает она -
`Принесли Тебя вечером злые марксисты
С коментарием искренним - он сатана!
И ушли` - `А откуда Ты тут объявилась?`
`Приплыла на барже, согласись - это плюс!`
`На барже - это плюс, приплыла - это минус...`
`Но... в той хате, меж трупов, одна... я боюсь!`
`Как - одна, капитан - нуежели он помер?
Я себе не прощу, принесите стрихнин!`
`Он уехал вчера на вечернем пароме
На большой федерального штаба пикник,
И вернется не скоро` - она замолчала,
Чуть пушистой рукой отряхая слезу...
Я представил паром в обрамленьи причала,
Капитана - его увозили в крэзу
(Это я догодался; не сразу, конечно).
Капитанская дочка - изрядно мила -
Предлагала откушать шашлык изсердечный
(Из бараньих сердец), но мне челюсть свела
Судорога. Сижу с перекошенной харей;
Ни те зразы вкусить, ни отведать шашлык,
Ни тебе опрокинуть застольный стопарик...
`Комиссары, они, как известно, пошлы` -
Я подумал и вмиг распрямилось кусало,
Стало очень тепло и морозчиво в кайф.
Наполнялась энергией мрачная зала
И дочурка просила меня: `Не икай!`
Шашлыки из сердец и зразовую массу
Я сожрал за каких-нибудь четверть часа.
Поикал. Отдохнул. Отчебучил гримасу.
Откачал капитанскую дочку, а сам
Обещал, что гримасничать боле не стану.
Поплевал на шампур отожженный в огне,
Поигрался с дочуркой (уевши сметану),
И эскиз набросал - `Капитан на коне`.
...Между тем в помещение, в коем мы были,
Набивался угрюмого вида народ.
Кто в грязи, кто в мазуте, кто в пыли, кто в мыле...
Вот совсем стало полностью невпроворот;
Я, занявшись вопросом, к чему бы все это,
Озираясь, толкаюсь меж ними, хожу;
Затирают, ни словом, ни дельным советом
Не стремясь прояснить таковую меньжу...
Ничего не пойму! `Эй, паскудные твари,
На хрена и зачем вы собрались сюда?!
Я по вторникам часто бываю коварен,
А по средам бываю хитер иногда!
Что, молчите?.. Ну то-то же! С нами не шутят!!` -
Плюнул на пол и дверью захлопнул проем;
В окружающем мире стемнело до жути,
Пустота и покой... Я и ночь - мы вдвоем...
...Разглядев на захлопнутой двери табличку
`Совнарком`, пробурчав `Ни хрена же себе...`,
Я зажег сиротливо последнюю спичку
И прочел: `Дом 13. Проспект КГБ`;
Непредвзято гуляю по глади проспекта,
Созерцаю светил заунывный транзит.
Нынче знаки, планеты, дома и аспекты
Расположены так, что меня аж знобит
И тошнит от Вселенной бесстыжего фарса:
Ретроградное Солнце в квиконсе к Луне,
В оппозиции к стелле Меркурия с Марсом
И к десятому дому с Хироном в Овне...
Не ахти. Но пустое, однако, пустое!!
Нервотрепчиво локоть засунул в карман,
Поперхнувшись жевательною берестою
(Я люблю пожевать на досуге корма
И фураж, и солому, и сено, и силос,
И чеснок, и горох, и асбест, и урюк...).
Сперву-наперво сбоку осина скосилась,
Накренилась и рухнула прямо на юг.
Это знак - я подумал - но что это значит?
Тут пупырчатый ветер, извилисто вздрогнув,
Не подул, а внезапно гораздо иначе
Шевельнул бересклетом изрядно любовно...
Колоброжу во тьме по сырому проспекту;
Тротуар мелкорябчато выложен кварцем;
В атмосфере болтаются , ноя, инсекты;
Возле дома напротив тусуются старцы.
Ну чего им тут надо, убогим и сирым?!
Объясняют: `По поводу праздника Случки
Мы решили собраться сегодня всем миром
И кефиром укушаться аже до ручки!`
`Это дело! - ответствовал - `клевое дело!`
И, в подарок кефира приняв полфунтовку,
Я направился вдаль, где латунная стела
Возвышалась. Однако, довольно неловко -
Я оставил свою боевую подружку?
(Почему боевую? А черт его знает!)
Наполняю кефиром литровую кружку
(Где ж она? Не пойму! Ну, а где запасная?),
Поспешаю обратно - скорей на проспект!
Вот тусуются старцы под сенью Нептуна;
Вот забавная вывеска: `Плюс-К-Вам-Перфект`;

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 117963
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1