ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Александр Дюма
Граф Монте-Кристо

изд. ХудЛит, 1977 г.
ОСR Палек, 1998 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. МАРСЕЛЬ. ПРИБЫТИЕ

Двадцать седьмого февраля 1815 года дозорный НотрДам де-ла-Гард дал
знать о приближении трехмачтового корабля `Фараон`, идущего из Смирны,
Триеста и Неаполя.
Как всегда, портовый лоцман тотчас же отбыл из гавани, миновал замок
Иф и пристал к кораблю между мысом Моржион и островом Рион.
Тотчас же, по обыкновению, площадка форта св. Иоанна наполнилась лю-
бопытными, ибо в Марселе прибытие корабля всегда большое событие, осо-
бенно если этот корабль, как `Фараон`, выстроен, оснащен, гружен на вер-
фях древней Фокеи и принадлежит местному арматору.
Между тем корабль приближался; он благополучно Прошел пролив, который
вулканическое сотрясение некогда образовало между островами Каласарень и
Жарос, обогнул Помог и приближался под тремя марселями, кливером и
контрбизанью, но так медленно и скорбно, что любопытные, невольно почуяв
несчастие, спрашивали себя, что бы такое могло с ним случиться. Однако
знатоки дела видели ясно, что если что и случилось, то не с самим кораб-
лем, ибо он шел, как полагается хорошо управляемому судну: якорь был го-
тов к отдаче, ватербакштаги отданы, а рядом с лоцманом, который готовил-
ся ввести `Фараон` узким входом в марсельскую гавань, стоял молодой че-
ловек, проворный и зоркий, наблюдавший за каждым движением корабля и
повторявший каждую команду лоцмана.
Безотчетная тревога, витавшая над толпою, с особой силой охватила од-
ного из зрителей, так что он не стал дожидаться, пока корабль войдет в
порт; он бросился в лодку и приказал грести навстречу `Фараону`, с кото-
рым и поравнялся напротив бухты Резерв.
Завидев этого человека, молодой моряк отошел от лоцмана и, сняв шля-
пу, стал у борта.
Это был юноша лет восемнадцати - двадцати, высокий, стройный, с кра-
сивыми черными глазами и черными, как смоль, волосами; весь его облик
дышал тем спокойствием и решимостью, какие свойственны людям, с детства
привыкшим бороться с опасностью.
- А! Это вы, Дантес! - крикнул человек в лодке. - Что случилось? По-
чему все так уныло у вас на корабле?
- Большое несчастие, господин Моррель, - отвечал юноша, - большое
несчастие, особенно для меня: у Чивита-Веккии мы лишились нашего славно-
го капитана Леклера.
- А груз? - живо спросил арматор.
- Прибыл в целости, господин Моррель и, я думаю, в этом отношении вы
будете довольны... Но бедный капитан Леклер...
- Что же с ним случилось? - спросил арматор с видом явного облегче-
ния. - Что случилось с нашим славным капитаном?
- Он скончался.
- Упал за борт?
- Нет, умер от нервной горячки, в страшных мучениях, - сказал Дантес.
Затем, обернувшись к экипажу, он крикнул:
- Эй! По местам стоять! На якорь становиться!
Экипаж повиновался. Тотчас же восемь или десять матросов, из которых
он состоял, бросились кто к шкотам, кто к брасам, кто к фалам, кто к
кливер-ниралам, кто к гатовам.
Молодой моряк окинул их беглым взглядом и, видя, что команда выполня-
ется, опять повернулся к своему собеседнику.
- А как же случилось это несчастье? - спросил арматор, возобновляя
прерванный разговор.
- Да самым неожиданным образом. После продолжительного разговора с
комендантом порта капитан Леклер в сильном возбуждении покинул Неаполь;
через сутки у него началась горячка; через три дня он был мертв... Мы
похоронили его как полагается, и теперь он покоится, завернутый в холст
с ядром в ногах и ядром в головах, у острова Дель Джильо. Мы привезли
вдове его крест и шпагу. Стоило, - прибавил юноша с нечаяной улыбкой, -
стоило десять лет воевать с англичанами, чтобы умереть, как все, в пос-
тели!
- Что поделаешь, Эдмон! - сказал арматор, который, по-видимому, все
более и более успокаивался. - Все мы смертны, и надо, чтобы старые усту-
пали место молодым, - иначе все бы остановилось. И так как вы говорите,
что груз...
- В полной сохранности, господин Моррель, я вам ручаюсь. И я думаю,
что вы продешевите, если удовольствуетесь барышом в двадцать пять тысяч
франков.
И видя, что `Фараон` уже миновал круглую башню, он крикнул:
- На марса-гитовы! Кливер-нирал! На бизань-шкот! Якорь к отдаче изго-
товить!
Приказание было исполнено почти с такой же быстротой, как на военном
судне.
- Шкоты отдать! Паруса на гитовы!
При последней команде все паруса упали, и корабль продолжал скользить
еле заметно, двигаясь только по инерции.
- А теперь, не угодно ли вам подняться, господин Моррель, - сказал
Дантес, видя нетерпение арматора. - Вот и господин Данглар, ваш бухгал-
тер, выходит из каюты. Он сообщит вам все сведения, какие вы только по-
желаете. А мне надобно стать на якорь и позаботиться о знаках траура.
Вторичного приглашения не понадобилось. Арматор схватился за канат,
брошенный Дантесом, и с ловкостью, которая сделала бы честь любому моря-
ку, взобрался по скобам, вбитым в выпуклый борт корабля, а Дантес вер-
нулся на свое прежнее место, уступая разговор тому, кого он назвал Данг-
ларом, который, выйдя из каюты, действительно шел навстречу Моррелю.
Это был человек лет двадцати пяти, довольно мрачного вида, угодливый
с начальниками, нетерпимый с подчиненными. За это, еще более чем за ти-
тул бухгалтера, всегда ненавистный матросам, экипаж настолько же его не-
долюбливал, насколько любил Дантеса.
- Итак, господин Моррель, - сказал Данглар, - вы уже знаете о нашем
несчастье?
- Да! Да! Бедный капитан Леклер! Это был славный и честный человек!
- А главное - превосходный моряк, состарившийся между небом и водой,
каким и должен быть человек, которому доверены интересы такой крупной
фирмы, как `Моррель и Сын`, - отвечал Данглар.
- Мне кажется, - сказал арматор, следя глазами за Дантесом, который
выбирал место для стоянки, - что вовсе не нужно быть таким старым моря-
ком, как вы говорите, чтобы знать свое дело. Вот наш друг Эдмон так хо-
рошо справляется, что ему, по-моему, не требуется ничьих советов.
- Да, - отвечал Данглар, бросив на Дантеса косой взгляд, в котором
блеснула ненависть, - да, молодость и самонадеянность. Не успел умереть
капитан, как он принял команду, не посоветовавшись ни с кем, и заставил
нас потерять полтора дня у острова Эльба, вместо того чтобы идти прямо
на Марсель.
- Приняв команду, - сказал арматор, - он исполнил свой долг как по-
мощник капитана, но терять полтора дня у острова Эльба было неправильно,
если только корабль не нуждался в починке.
- Корабль был цел и невредим, господин Моррель, а эти полтора дня по-
теряны из чистого каприза, ради удовольствия сойти на берег, только и
всего.
- Дантес! - сказал арматор, обращаясь к юноше. - Подите-ка сюда.
- Простите, сударь, - отвечал Дантес, - через минуту я к вашим услу-
гам.
Потом, обращаясь к экипажу, скомандовал:
- Отдать якорь!
Тотчас же якорь отдали, и цепь с грохотом побежала. Дантес оставался
на своем посту, несмотря на присутствие лоцмана, до тех пор, пока не был
выполнен и этот последний маневр.
Потом он крикнул:
- Вымпел приспустить до половины, флаг завязать узлом, реи скрестить!
- Вот видите, - сказал Данглар, - он уже воображает себя капитаном,
даю вам слово.
- Да он и есть капитан, - отвечал арматор.
- Да, только не утвержден еще ни вами, ни вашим компаньоном, господин
Моррель.
- Отчего же нам не оставить его капитаном? - сказал арматор. - Прав-
да, он молод, но, кажется, предан делу я очень опытен.
Лицо Данглара омрачилось.
- Извините, господин Моррель, - сказал Дантес, подходя, - якорь от-
дан, и я к вашим услугам. Вы, кажется, звали меня?
Данглар отступил на шаг.
- Я хотел вас спросить, зачем вы заходили на остров Эльба?
- Сам не знаю. Я исполнял последнее распоряжение капитана Леклера.
Умирая, он велел мне доставить пакет маршалу Бертрану.
- Так вы его видели, Эдмон?
- Кого?
- Маршала.
- Да.
Моррель оглянулся и отвел Дантеса в сторону.
- А что император? - спросил он с живостью.
- Здоров, насколько я мог судить.
- Так вы и самого императора видели?
- Он вошел к маршалу, когда я у него был.
- И вы говорили с ним?
- То есть он со мной говорил, - отвечал Дантес с улыбкой.
- Что же он вам сказал?
- Спрашивал о корабле, о времени отбытия в Марсель, о нашем курсе, о
грузе. Думаю, что, если бы корабль был пустой и принадлежал мне, он го-
тов был бы купить его; но я сказал ему, что я только заступаю место ка-
питала и что корабль принадлежит торговому дому `Моррель и Сын`. `А,
знаю, - сказал он, - Моррели - арматоры из рода в род, и один Моррель
служил в нашем полку, когда Я стоял в Балансе`.
- Верно! - вскричал радостно арматор. - Это был Поликар Моррель, мой
дядя, который дослужился до капитана. Дантес, вы скажете моему дяде, что
император вспомнил о нем, и вы увидите, как старый ворчун заплачет. Ну,
ну, - продолжал арматор, дружески хлопая молодого моряка по плечу, - вы
хорошо сделали, Дантес, что исполнили приказ капитана Леклера и остано-
вились у Эльбы; хотя, если узнают, что вы доставили пакет маршалу и го-
ворили с императором, то это может вам повредить.
- Чем же это может мне повредить? - отвечал Дантес. - Я даже не знаю,
что было в пакете, а император задавал мне вопросы, какие задал бы пер-
вому встречному. Но разрешите: вот едут карантинные и таможенные чинов-
ники.
- Ступайте, ступайте, дорогой мой!
Молодой человек удалился, и в ту же минуту подошел Данглар.
- Ну что? - спросил он. - Он, по-видимому, объяснил вам, зачем он за-
ходил в Порто-Феррайо?
- Вполне, дорогой Данглар.
- А! Тем лучше, - отвечал тот. - Тяжело видеть, когда товарищ не ис-
полняет своего долга.
- Дантес свой долг исполнил, и тут ничего не скажешь, - возразил ар-
матор. - Это капитан Леклер приказал ему остановиться у Эльбы.
- Кстати, о капитане Леклере; он отдал вам его письмо?
- Кто?
- Дантес.
- Мне? Нет. Разве у него было письмо?
- Мне казалось, что, кроме пакета, капитан дал ему еще и письмо.
- О каком пакете вы говорите, Данглар?
- О том, который Дантес отвез в Порто-Феррайо.
- А откуда вы знаете, что Дантес отвозил пакет в Порто-Феррайо?
Данглар покраснел.
- Я проходил мимо каюты капитана и видел, как он отдавал Дантесу па-
кет и письмо.
- Он мне ничего не говорил, но если у него есть письмо, то он мне его
передаст.
Данглар задумался.
- Если так, господин Моррель, то прошу вас, не говорите об этом Дан-
тесу. Я, верно, ошибся.
В эту минуту молодой моряк возвратился. Данглар опять отошел.
- Ну что, дорогой Дантес, вы свободны? - спросил арматор.
- Да, господин Моррель.
- Как вы скоро покончили!
- Да, я вручил таможенникам списки наших товаров, а из порта прислали
с лоцманом человека, которому я и передал наши бумаги.
- Так вам здесь нечего больше делать?
Дантес быстро осмотрелся.
- Нечего, все в порядке, - сказал он.
- Так поедем обедать к нам.
- Прошу прощенья, господин Моррель, но прежде всего я должен пови-
даться с отцом. Благодарю вас за честь...
- Правильно, Дантес, правильно. Я знаю, что вы хороший сын.
- А мой отец, - спросил Дантес нерешительно, - он здоров, вы не знае-
те?
- Думаю, что здоров, дорогой Эдмон, хотя я его не видал.
- Да, он все сидит в своей комнатушке.
- Это доказывает по крайней мере, что он без вас не нуждался ни в
чем.
Дантес улыбнулся.
- Отец мой горд, и если бы он даже нуждался во всем, то ни у кого на
свете, кроме бога, не попросил бы помощи.
- Итак, навестив отца, вы, надеюсь, придете к нам?
- Еще раз извините, господин Моррель, но у меня есть другой долг, ко-
торый для меня так же драгоценен.
- Да! Я и забыл, что в Каталанах кто-то ждет вас с таким же нетерпе-
нием, как и ваш отец, - прекрасная Мерседес.
Дантес улыбнулся.
- Вот оно что! - продолжал арматор. - Теперь я понимаю, почему она
три раза приходила справляться, скоро ли прибудет `Фараон`. Черт возьми,
Эдмон, вы счастливец, подружка хоть куда!
- Она мне не подружка, - серьезно сказал моряк, - она моя невеста.
- Иногда это одно и то же, - засмеялся арматор.
- Не для нас, - отвечал Дантес.
- Хорошо, Эдмон, я вас не удерживаю. Вы так хорошо устроили мои дела,
что я должен дать вам время на устройство ваших. Не нужно ли вам денег?
- Нет, не нужно. У меня осталось все жалованье, полученное за время
плавания, то есть почти за три месяца.
- Вы аккуратный человек, Эдмон.
- Не забудьте, господин Моррель, что мой отец беден.
- Да, да, я знаю, что вы хороший сын. Ступайте к отцу. У меня тоже
есть сын, и я бы очень рассердился на того, кто после трехмесячной раз-
луки помешал бы ему повидаться со мной.
- Так вы разрешите? - сказал молодой человек, кланяясь.
- Идите, если вам больше нечего мне сказать.
- Больше нечего.
- Капитан Леклер, умирая, не давал вам письма ко мне?
- Он не мог писать; но ваш вопрос напомнил мне, что я должен буду
попроситься у вас в двухнедельный отпуск.
- Для свадьбы?
- И для свадьбы и для поездки в Париж.
- Пожалуйста. Мы будем разгружаться недель шесть и выйдем в море не
раньше как месяца через три. Но через три месяца вы должны быть здесь, -
продолжал арматор, хлопая молодого моряка по плечу. - `Фараон` не может
идти в плавание без своего капитана.
- Без своего капитана! - вскричал Дантес, и глаза его радостно заб-
лестели. - Говорите осторожнее, господин Моррель, потому что вы сейчас
ответили на самые тайные надежды моей души. Вы хотите назначить меня ка-
питаном `Фараона`?
- Будь я один, дорогой мой, я бы протянул вам руку и сказал: `Готово
дело!` Но у меня есть компаньон, а вы знаете итальянскую пословицу: `Сhi
. Но половина дела сделана, потому что из
двух голосов один уже принадлежит вам. А добыть для вас второй - предос-
тавьте мне.
- О господин Моррель! - вскричал юноша со слезами на глазах, сжимая
ему руки, - благодарю вас от имени отца и Мерседес.
- Ладно, ладно, Эдмон, есть же для честных людей бог на небе, черт
возьми! Повидайтесь с отцом, повидайтесь с Мерседес, а потом приходите
ко мне.
- Вы не хотите, чтобы я отвез вас на берег?
- Нет, благодарю. Я останусь здесь и просмотрю счета с Дангларом. Вы
были довольны им во время плавания?
- И доволен и нет. Как товарищем - нет. Мне кажется, он меня невзлю-
бил с тех пор, как однажды, повздорив с ним, я имел глупость предложить
ему остановиться минут на десять у острова Монте-Кристо, чтобы разрешить
наш спор; конечно, мне не следовало этого говорить, в он очень умно сде-
лал, что отказался. Как о бухгалтере о нем ничего нельзя сказать дурного
и вы, вероятно, будете дон вольны им.
- Но скажите, Дантес, - спросил арматор, - если бы вы были капитаном
`Фараона`, вы бы по собственной воле оставили у себя Данглара?
- Буду ли я капитаном или помощником, господин Моррель, я всегда буду
относиться с полным уважением к уем лицам, которые пользуются доверием
моих хозяев.
- Правильно, Дантес. Вы во всех отношениях славный малый. А теперь
ступайте; я вижу, вы как на иголках.
- Так я в отпуску?
- Ступайте, говорят вам.
- Вы мне позволите взять вашу лодку?
- Возьмите.
- До свидания, господин Моррель. Тысячу раз благодарю вас.
- До свидания, Эдмон. Желаю удачи!
Молодой моряк спрыгнул в лодку, сел у руля и велел грести к улице
Каннебьер. Два матроса налегли на весла, в лодка понеслась так быстро,
как только позволяло множество других лодок, которые загромождали узкий
проход, ведущий, между двумя рядами кораблей, от входа в порт к Орлеанс-
кой набережной.
Арматор с улыбкой следил за ним до самого берега, видел, как он вып-
рыгнул на мостовую и исчез в пестрой толпе, наполняющей с пяти часов ут-
ра до девяти часов вечера знаменитую улицу Каннебьер, которой современ-
ные фокейцы так гордятся, что говорят самым серьезным образом, с своим
характерным акцентом: `Будь в Париже улица Каннебьер, Париж был бы ма-
леньким Марселем`.
Оглянувшись, арматор увидел за своей спиной Данглара, который, каза-
лось, ожидал его приказаний, а на самом деле, как и он, провожал взгля-
дом молодого моряка. Но была огромная разница в выражении этих двух
взглядов, следивших за одним и тем же человеком.


II. ОТЕЦ И СЫН

Пока Данглар, вдохновляемый ненавистью, старается Чернить своего то-
варища в глазах арматора, последуем за Дантесом, который, пройдя всю
улицу Каннебьер, миновал улицу Ноайль, вошел в небольшой дом по левой
стороне Мельянских аллей, быстро поднялся по темной лестнице на пятый
этаж и, держась одной рукой за перила, а Другую прижимая к сильно бьюще-
муся сердцу, остановился перед полуотворенной дверью, через которую мож-
но было видеть всю каморку.
В этой каморке жил его отец.
Известие о прибытии `Фараона` не дошло еще до старика, который, взоб-
равшись на стул, дрожащей рукой поправлял настурции и ломоносы, обвивав-
шие его окошко. Вдруг кто-то обхватил его сзади, и он услышал знакомый
голос:
- Отец!
Старик вскрикнул и обернулся. Увидав сына, он бросился в его объятия,
весь бледный и дрожащий.
- Что с тобой, отец? - спросил юноша с беспокойством. - Ты болен?
- Нет, нет, милый Эдмон, сын мой, дитя мое, нет! Но я не ждал тебя...
Ты застал меня врасплох... это от радости. Боже мой! Мне кажется, что я
умру?
- Успокойся, отец, это же я. Все говорят, что радость не может повре-
дить, вот почему я так прямо и вошел к тебе. Улыбнись, не смотри на меня
безумными глазами. Я вернулся домой, и все будет хорошо.
- Тем лучше, дитя мое, - отвечал старик, - но как же все будет хоро-
шо? Разве мы больше не расстанемся? Расскажи же мне о твоем счастье!
- Да простит мне господь, что я радуюсь счастью, построенному на горе
целой семьи, но, видит бог, я не желал этого счастья. Оно пришло само
собой, и у меня нет сил печалиться. Капитан Леклер скончался, и весьма
вероятно, что благодаря покровительству Морреля я получу его место. По-
нимаете, отец? В двадцать лет я буду капитаном! Сто луидоров жалованья и
доля в прибылях! Разве мог я, бедный матрос, ожидать этого?
- Да, сын мой, ты прав, - сказал старик, - это большое счастье.
- И я хочу, чтобы на первые же деньги вы завели себе домик с садом
для ваших ломоносов, настурций и жимолости... Но что с тобой, отец? Тебе
дурно?
- Ничего, ничего... сейчас пройдет!
Силы изменили старику, и он откинулся назад.
- Сейчас, отец! Выпей стакан вина, это тебя подкрепит. Где у тебя ви-
но?
- Нет, спасибо, не ищи, не надо, - сказал старик, стараясь удержать
сына.
- Как не надо!.. Скажите, где вино?
Он начал шарить в шкафу.
- Не ищи... - сказал старик. - Вина нет...
- Как нет? - вскричал Дантес. Он с испугом глядел то на впалые блед-
ные щеки старика, то на пустые полки. - Как нет вина? Вам не хватило де-
нег, отец?
- У меня всего вдоволь, раз ты со мною, - отвечал старик.
- Однако же, - прошептал Дантес, отирая пот с лица, - я вам оставил
двести франков назад тому три месяца, когда уезжал.
- Да, да, Эдмон, но ты, уезжая, забыл вернуть должок соседу Кадруссу;
он мне об этом напомнил и сказал, что если я не заплачу за тебя, то он
пойдет к господину Моррелю. Я боялся, что это повредит тебе...
- И что же?
- Я и заплатил.
- Но ведь я был должен Кадруссу сто сорок франков! - вскричал Дантес.
- Да, - пролепетал старик.
- И вы их заплатили из двухсот франков, которые я вам оставил?
Старик кивнул головой.
- И жили целых три месяца на шестьдесят франков?
- Много ли мне надо, - отвечал старик.
- Господи! - простонал Эдмон, бросаясь на колени перед отцом.
- Что с тобой?
- Никогда себе этого не прощу.
- Брось, - сказал старик с улыбкой, - ты вернулся, и все забыто. Ведь
теперь все хорошо.
- Да, я вернулся, - сказал юноша, - вернулся с наилучшими надеждами и
с кое-какими деньгами... Вот, отец, берите, берите и сейчас же пошлите
купить что-нибудь.
И он высыпал на стол дюжину золотых, пять или шесть пятифранковых мо-
нет и мелочь.
Лицо старого Дантеса просияло.
- Чье это? - спросил он.
- Да мое... твое наше! Бери, накупи провизии, не жалей денег, завтра
я еще принесу.
- Постой, постой, - сказал старик улыбаясь. - С твоего позволения я
буду тратить деньги потихоньку; если я сразу много накуплю, то еще, по-
жалуй, люди подумают, что мне пришлось для этого ждать твоего возвраще-
ния.
- Делай, как тебе угодно, но прежде всего найми служанку. Я не хочу,
чтобы ты жил один. У меня в трюме припрятан контрабандный кофе и чудес-
ный табак; завтра же ты их получишь. Тише! Кто-то идет.
- Это, должно быть, Кадрусс. Узнал о твоем приезде и идет поздравить
тебя с счастливым возвращением.
- Вот еще уста, которые говорят одно, между тем как сердце думает
другое, - прошептал Эдмон. - Но все равно, он наш сосед и оказал нам
когда-то услугу! Примем его ласково.
Не успел Эдмон договорить, как в дверях показалась черная бородатая
голова Кадрусса. Это был человек лет двадцати пяти-шести; в руках он
держал кусок сукна, который он согласно своему ремеслу портного намере-
вался превратить в одежду.
- А! Приехал, Эдмон! - сказал он с сильным марсельским акцентом, ши-
роко улыбаясь, так что видны были все его зубы, белые, как слоновая
кость.
- Как видите, сосед Кадрусс, я к вашим услугам, если вам угодно, -
отвечал Дантес, с трудом скрывая холодность под любезным тоном.
- Покорно благодарю. К счастью, мне ничего не нужно, и даже иной раз
другие во мне нуждаются. (Дантес вздрогнул.) Я не про тебя говорю, Эд-
мон. Я дал тебе денег взаймы, ты мне их отдал; так водится между добрыми
соседями, и мы в расчете.
- Никогда не бываешь в расчете с теми, кто нам помог, - сказал Дан-
тес. - Когда денежный долг возвращен, остается долг благодарности.
- К чему говорить об этом? Что было, то прошло. Поговорим лучше о
твоем счастливом возвращении. Я пошел в порт поискать коричневого сукна
и встретил своего приятеля Данглара.
`Как, ты в Марселе?` - говорю ему.
`Да, как видишь`.
`А я думал, ты в Смирне`.
`Мог бы быть и там, потому что прямо оттуда`.
`А где же наш Эдмон?`
`Да, верно, у отца`, - отвечал мне Данглар. Вот я к пришел, - продол-
жал Кадрусс, - чтобы приветствовать Друга.
- Славный Кадрусс, как он нас любит! - сказал старик.
- Разумеется, люблю и притом еще уважаю, потому что честные люди ред-
ки... Но ты никак разбогател, приятель? - продолжал портной, искоса
взглянув на кучку золота и серебра, выложенную на стол Дантесом.
Юноша заметил искру жадности, блеснувшую в черных глазах соседа.
- Это не мои деньги, - отвечал он небрежно - Я сказал отцу, что боял-
ся найти его в нужде, а он, чтобы успокоить меня, высыпал на стол все,
что было у него в кошельке. Спрячьте деньги, отец, если только соседу
они не нужны.
- Нет, друг мой, - сказал Кадрусс, - мне ничего не нужно; слава богу,
ремесло мастера кормит. Береги денежки, лишних никогда не бывает. При
всем том я тебе благодарен за твое предложение не меньше, чем если бы я
им воспользовался.
- Я предложил от сердца, - сказал Дантес.
- Не сомневаюсь. Итак, ты в большой дружбе с Моррелем, хитрец ты эта-
кий?
- Господин Моррель всегда был очень добр ко мне, - отвечал Дантес.
- В таком случае ты напрасно отказался от обеда.
- Как отказался от обеда? - спросил старый Дантес. - Разве он звал
тебя обедать?
- Да, отец, - отвечал Дантес и улыбнулся, заметив, как поразила ста-
рика необычайная честь, оказанная его сыну.
- А почему же ты отказался, сын? - спросил старик.
- Чтобы пораньше прийти к вам, отец, - ответил молодой человек. - Мне
не терпелось увидеться с вами.
- Моррель, должно быть, обиделся, - продолжал Кадрусс, - а когда ме-
тишь в капитаны, не следует перечить арматору.
- Я объяснил ему причину отказа, и он понял меня, надеюсь.
- Чтобы стать капитаном, надобно немножко подольститься к хозяевам.
- Я надеюсь быть капитаном и без этого, - отвечал Дантес.
- Тем лучше, тем лучше! Это порадует всех старых твоих друзей. А там,
за фортом святого Николая, я знаю кое-кого, кто будет особенно доволен.
- Мерседес? - спросил старик.
- Да, отец, - сказал Дантес. - И теперь, когда я вас повидал, когда я
знаю, что вы здоровы и что у вас есть все, что вам нужно, я попрошу у
вас позволения отправиться в Каталаны.
- Ступай, дитя мое, ступай, - отвечал старый Дантес, - и да благосло-
вит тебя господь женой, как благословил меня сыном.
- Женой! - сказал Кадрусс. - Как вы, однако, спешите; она еще не жена
ему как будто!
- Нет еще, но, по всем вероятием, скоро будет, - отвечал Эдмон.
- Как бы то ни было, - сказал Кадрусс, - ты хорошо сделал, что поспе-
шил с приездом.
- Почему?
- Потому что Мерседес - красавица, а у красавиц нет недостатка в пок-
лонниках; у этой - особенно: они дюжинами ходят за ней.
- В самом деле? - сказал Дантес с улыбкой, в которой заметна была
легкая тень беспокойства.
- Да, да, - продолжал Кадрусс, - и притом завидные женихи; но, сам
понимаешь, ты скоро будешь капитаном, и тебе едва ли откажут.
- Это значит, - подхватил Дантес с улыбкой, которая едва прикрывала
его беспокойство, - это значит, что если бы я не стал капитаном...
- Гм! Гм! - пробормотал Кадрусс.
- Ну, - сказал молодой человек, - я лучшего мнения, чем вы, о женщи-
нах вообще и о Мерседес в особенности, и я убежден, что, буду я капита-
ном или нет, она останется мне верна.
- Тем лучше, - сказал Кадрусс, - тем лучше! Когда женишься, нужно
уметь верить; но все равно, приятель, я тебе говорю; не теряй времени,
ступай, объяви ей о своем приезде и поделись своими надеждами.
- Иду, - отвечал Эдмон.
Он поцеловал отца, кивнул Кадруссу и вышел.
Кадрусс посидел у старика еще немного, потом, простившись с ним, тоже
вышел и вернулся к Данглару, который ждал его на углу улицы Сенак.
- Ну, что? - спросил Данглар. - Ты его видел?
- Видел, - ответил Кадрусс.
- И он говорил тебе о своих надеждах на капитанство?
- Он говорит об этом так, как будто он уже капитан.
АР.
- Вот как! - сказал Данглар. - Уж больно он торопится!
- Но Моррель ему, как видно, обещал...
- Так он очень весел?
- Даже до дерзости; он уже предлагал мне свои услуги, как какая-ни-
будь важная особа; предлагал мне денег, как банкир.
- И ты отказался?
- Отказался. А мог бы взять у него взаймы, потому что не кто другой,
как я, одолжил ему первые деньги, которые он видел в своей жизни. Но те-
перь господин Дантес ни в ком не нуждается: он скоро будет капитаном!
- Ну, он еще не капитан!
- Правду сказать, хорошо было бы, если бы он им и не стал, - продол-
жал Кадрусс, - а то с ним и говорить нельзя будет.
- Если мы захотим, - сказал Данглар, - он будет тем же, что и теперь,
а может быть, и того меньше.
- Что ты говоришь?
- Ничего, я говорю сам с собою. И он все еще влюблен в прекрасную ка-
таланку?
- До безумия; уже побежал туда. Но или я очень ошибаюсь, или с этой
стороны его ждут неприятности.
- Скажи яснее.
- Зачем?
- Это гораздо важнее, чем ты думаешь. Ведь ты не любишь Дантеса?
- Я не люблю гордецов.
- Так скажи мне все, что знаешь о каталанке.
- Я не знаю ничего наверное, но видел такие вещи, что думаю, как бы у
будущего капитана не вышло неприятностей на дороге у Старой Больницы.
- Что же ты видел? Ну, говори.
- Я видел, что каждый раз, как Мерседес приходит в город, ее провожа-
ет рослый детина, каталанец, с черными глазами, краснолицый, черноволо-
сый, сердитый. Она называет его двоюродным братом.
- В самом деле!.. И ты думаешь, что этот братец за нею волочится?
- Предполагаю, - как же может быть иначе между двадцатилетним детиной
и семнадцатилетней красавицей?
- И ты говоришь, что Дантес пошел в Каталаны?
- Пошел при мне.
- Если мы пойдем туда же, мы можем остановиться в `Резерве` и за ста-
каном мальгского вина подождать новостей.
- А кто нам их сообщит?
- Мы будем на его пути и по лицу Дантеса увидим, что произошло.
- Идем, - сказал Кадру ее, - но только платишь ты.
- Разумеется, - отвечал Данглар.
И оба быстрым шагом направились к назначенному месту. Придя в трак-
тир, они велели подать бутылку вина и два стакана.
От старика Памфила они узнали, что минут десять тому назад Дантес
прошел мимо трактира.
Удостоверившись, что Дантес в Каталанах, они сели под молодой листвой
платанов и сикомор, в ветвях которых веселая стая птиц воспевала один из
первых ясных дней весны.


III КАТАЛАНЦЫ

В ста шагах от того места, где оба друга, насторожив уши и поглядывая
на дорогу, прихлебывали искрометное мальгское вино, за лысым пригорком,
обглоданным солнцем и мистралями, лежало селение Каталаны.
Однажды из Испании выехали какие-то таинственные переселенцы и прис-
тали к тому клочку земли, на котором они живут и поныне Они явились не-
ведомо откуда и говорили на незнакомом языке Один из начальников, пони-
мавший провансальский язык, попросил у города Марселя позволения завла-
деть пустынным мысом, на который они, по примеру древних мореходов, вы-
тащили свои суда. Просьбу уважили, и три месяца спустя вокруг десятка
судов, привезших этих морских цыган, выросло небольшое селение В этом
своеобразном и живописном селенье, полумавританском, полуиспанском, и
поныне живут потомки этих людей, говорящие на языке своих дедов В про-
должение трех или четырех веков они остались верны своему мысу, на кото-
рый опустились, как стая морских птиц, они нимало не смешались с мар-
сельскими жителями, женятся только между собой и сохраняют нравы и одеж-
ду своей родины так же, как сохранили ее язык.
Мы приглашаем читателя последовать за нами по единственной улице се-
ления и зайти в один из домиков, солнце снаружи окрасило его стены в
цвет опавших листьев, одинаковый для всех старинных построек этого края,
а внутри кисть маляра сообщила им белизну, составляющую единственное ук-
рашение испанских ро.
Красивая молодая девушка, с черными, как смоль, волосами, с бархатны-
ми, как у газели, глазами, стояла, прислонившись к перегородке, и в тон-
ких, словно выточенных античным ваятелем пальцах мяла ни в чем не повин-
ную ветку вереска, оборванные цветы и листья уже усеяли пол; руки ее,
обнаженные до локтя, покрытые загаром, но словно скопированные с рук Ве-
неры Арльской, дрожали от волнения, а легкой ножкой с высоким подъемом
она нетерпеливо постукивала по полу, так что можно было видеть ее строй-
ные, изящные икры, обтянутые красным чулком с серыми и синими стрелками.
В трех шагах от нее, покачиваясь на стуле и опершись локтем на старый
комод, статный молодец лет двадцати - двадцати двух смотрел на нее с
беспокойством и досадой; в его глазах был вопрос, но твердый и упорный
взгляд девушки укрощал собеседника.
- Послушай, Мерседес, - говорил молодой человек, - скоро пасха, самое
время сыграть свадьбу. Ответь же мне!
- Я тебе уже сто раз отвечала, Фернан, и ты сам себе враг, если опять
спрашиваешь меня.
- Ну, так повтори еще, умоляю тебя, повтори еще, чтобы я мог пове-
рить. Скажи мне в сотый раз, что отвергаешь мою любовь, которую благос-
ловила твоя мать; заставь меня понять, что ты играешь моим счастьем, что
моя жизнь или смерть для тебя - ничто! Боже мой! Десять лет мечтать о
том, чтобы стать твоим мужем, Мерседес, и потерять эту надежду, которая
была единственной целью моей жизни!
- По крайней мере не я поддерживала в тебе эту надежду, - отвечала
Мерседес, - ты не можешь меня упрекнуть, что я когда-нибудь завлекала
тебя. Я всегда говорила тебе, я люблю тебя, как брата, но никогда не
требуй от меня ничего, кроме этой братской дружбы, потому что сердце мое
отдано другому Разве я не говорила тебе этого, Фернан.
- Знаю, знаю, Мерседес, - прервал молодой человек - Да, ты всегда бы-
ла со мной до жестокости прямодушна, но ты забываешь, что для каталанцев
брак только между своими - священный закон.
- Ты ошибаешься, Фернан, это не закон, а просто обычай, только и все-
го, - и верь мне, тебе не стоит ссылаться на этот обычай. Ты вытянул
жребий, Фернан. Если ты еще на свободе, то это просто поблажка, не се-
годня так завтра тебя могут призвать на службу. А когда ты поступишь в
солдаты, что ты станешь делать с бедной сиротой, горемычной, без денег,
у которой нет ничего, кроме развалившейся хижины, где висят старые сети
- жалкое наследство, оставленное моим отцом матери, а матерью - мне? Вот
год, как она умерла, и подумай, Фернан, ведь я живу почти милостыней!
Иногда ты притворяешься, будто я тебе помогаю, и это для того, чтобы
иметь право разделить со мной улов; и я принимаю это, Фернан, потому что
твой отец был брат моего отца, потому что мы выросли вместе и особенно
потому, что отказ мой слишком огорчил бы тебя. Но я чувствую, что
деньги, которые я выручаю за твою рыбу и на которые я покупаю себе лен
для пряжи, - просто милостыня.
- Не все ли мне равно, Мерседес! Бедная и одинокая, ты мне дороже,
чем дочь самого гордого арматора или самого богатого банкира в Марселе!
Что надобно нам, беднякам? Честную жену и хорошую хозяйку. Где я найду
лучше тебя?
- Фернан, - отвечала Мерседес, покачав головою, - можно стать дурной
хозяйкой, и нельзя ручаться, что будешь честной женой, если любишь не
мужа, а другого. Будь доволен моей дружбой, потому что, повторяю, это
все, что я могу тебе обещать, а я обещаю только то, что могу исполнить
наверное.
- Понимаю, - сказал Фернан, - ты терпеливо сносишь свою нищету, но
боишься моей. Так знай же, Мерседес, если ты меня полюбишь, я попытаю
счастья. Ты принесешь мне удачу, и я разбогатею. Я не останусь рыбаком;
я могу наняться конторщиком, могу и сам завести торговлю.
- Ничего этого ты не можешь, Фернан; ты солдат, и если ты сейчас в
Каталанах, то только потому, что нет войны. Оставайся рыбаком, не строй
воздушных замков, после которых действительность покажется тебе еще тя-
гостней, и удовольствуйся моей дружбой. Ничего другого я тебе дать не
могу.
- Да, ты права, Мерседес, я буду моряком; надену вместо дедовской
одежды, которую ты презираешь, лакированную шляпу, полосатую фуфайку и
синюю куртку с якорями на пуговицах. Ведь так должен быть одет человек,
который сможет тебе понравиться?
- Что ты хочешь сказать? - спросила Мерседес, с гордым вызовом взгля-
нув на него. - Что ты хочешь сказать? Я не понимаю тебя.
- Я хочу сказать, Мерседес, ты так сурова и жестока со мною только
потому, что ждешь человека, который одет, как я описал. А вдруг тот, ко-
го ты ждешь, непостоянен, а если не он, непостоянно море?
- Фернан, - вскричала Мерседес, - я думала, что ты добрый, но я ошиб-
лась. Ты злой, если на помощь своей ревности призываешь божий гнев! Да,
я не скрываю: я жду и люблю того, о ком ты говоришь, и если он не вер-
нется, я не стану упрекать его в непостоянстве, а скажу, что он умер,
любя меня.
Каталанец яростно сжал кулаки.
- Я тебя поняла, Фернан: ты хочешь отомстить ему за то, что я не люб-
лю тебя. Ты хочешь скрестить свой каталанский нож с его кинжалом! И что
же? Ты лишишься моей дружбы, если будешь побежден; а если победишь ты,
то моя дружба обернется ненавистью. Поверь мне, искать ссоры с человеком
- плохое средство понравиться женщине, которая этого человека любит.
Нет, Фернан, ты не поддашься дурным мыслям. Раз я не могу быть твоей же-
ной, ты привыкнешь смотреть на меня, как на друга, как на свою сестру.
Притом же, - прибавила она с влажными от слез глазами, - не спеши, Фер-
нан: ты сам сейчас сказал - море коварно, и вот уже четыре месяца как он
уехал, а за четыре месяца я насчитала много бурь!
Фернан остался холоден; он не старался отереть слезы, бежавшие по ще-
кам Мерседес; а между тем за каждую ее слезу он отдал бы стакан своей
крови. Но эти слезы лились из-за другого!
Он встал, прошелся по хижине и остановился перед Мерседес; глаза его
сверкали, кулаки были сжаты.
- Послушай, Мерседес, - сказал он, - отвечай еще раз: это решено?
- Я люблю Эдмона Дантеса, - спокойно ответила девушка, - и, кроме Эд-
мона, никто не будет моим мужем.
- И ты будешь всегда любить его?
- До самой смерти.
Фернан со стоном опустил голову, как человек, потерявший последнюю
надежду; потом вдруг поднял голову и, стиснув зубы, спросил:
- А если он умер?
- Так и я умру.
- А если он тебя забыл?
- Мерседес! - раздался веселый голос за дверью. - Мерседес!
- Ах!.. - вскричала девушка, не помня себя от счастья и любви. - Вот
видишь, он не забыл меня, он здесь!
Она бросилась к двери и отворила ее, крича:
- Сюда, Эдмон! Я здесь!
Фернан, бледный и дрожащий, попятился, как путник, внезапно увидевший
змею, и, наткнувшись на свой стул, бессильно опустился на него.
Эдмон и Мерседес бросились друг другу в объятия. Палящее марсельское
солнце, врываясь в раскрытую дверь, обливало их потоками света Сначала
они не видели ничего кругом. Неизмеримое счастье отделяло их от мира;
они говорили несвязными словами, которые передают порывы такой острой
радости, что становятся похожи на выражение боли.
Вдруг Эдмон заметил мрачное лицо Фернана, которое выступало из полум-
рака, бледное и угрожающее; бессознательно молодой каталанец держал руку
на ноже, висевшем у него на поясе.
- Простите, - сказал Дантес, хмуря брови, - я и не заметил, что нас
здесь трое.
Затем, обращаясь к Мерседес, он спросил:
- Кто этот господин?
- Этот господин будет вашим лучшим другом, Дантес, потому что это мой
друг, мой брат, Фернан, тот человек, которого после вас, Эдмон, я люблю
больше всех на свете. Разве вы не узнали его?
- Да, узнал, - отвечал Эдмон, и, не выпуская руки Мерседес, он сер-
дечно протянул другую руку каталанцу.
Но Фернан, не отвечая на это дружеское движение, оставался нем и нед-
вижим, как статуя.
Тогда Эдмон испытующе посмотрел на дрожавшую Мерседес и на мрачного и
грозного Фернана.
Один взгляд объяснил ему все. Он вспыхнул от гнева.
- Я не знал, когда спешил к тебе, Мерседес, что найду здесь врага.
- Врага! - вскричала Мерседес, гневно взглянув на двоюродного брата -
Найти врага у меня, в моем доме! Если бы я так думала, я взяла бы тебя
под руку и ушла в Марсель, покинув этот дом навсегда.
Глаза Фернана сверкнули.
- И если бы с тобой приключилась беда, мой Эдмон, - продолжала она с
неумолимым спокойствием, которое показывало Фернану, что Мерседес про-
никла в самую глубину его мрачных мыслей, - я взошла бы на мыс Моржион и
бросилась со скалы вниз головой.
Фернан побледнел, как смерть.
- Но ты ошибся, Эдмон, - прибавила она, - здесь у тебя нет врагов,
здесь только мой брат Фернан, и он сейчас пожмет тебе руку, как предан-
ному другу.
И девушка устремила повелительный взгляд на каталанца, который, как
завороженный, медленно подошел к Эдмону и протянул ему руку.
Ненависть его, подобно волне, бешеной, но бессильной, разбилась о не-
одолимую власть, которую эта девушка имела над ним.
Но едва он дотронулся до руки Эдмона, как почувствовал, что сделал
все, что мог, и бросился вон из дому.
- Горе мне! - стонал он, в отчаянии ломая руки. - Кто избавит меня от
этого человека! Горе мне!
- Эй, каталанец! Эй, Фернан! Куда ты? - окликнул его чей-то голос.
Фернан круто остановился, озираясь по сторонам, и увидал Кадрусса,
сидевшего с Дангларом за столом под деревьями.
- Что же ты не идешь к нам? - сказал Кадру ее. - Или ты так спешишь,
что тебе некогда поздороваться с друзьями?
- Особенно, когда перед ними еще почти полная бутылка! - прибавил
Данглар.
Фернан бессмысленно посмотрел на них и не ответил ни слова.
- Он совсем ошалел, - сказал Данглар, толкая Кадрусса ногой. - Что,
если мы ошиблись, и, вопреки нашим ожиданиям, Дантес торжествует победу?
- Сейчас узнаем, - отвечал Кадрусс и, повернувшись к молодому челове-
ку, сказал:
- Ну, что же, каталанец, решаешься или нет?
Фернан отер пот с лица и вошел в беседку; ее тень как будто немного

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 117899
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1