|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ `ВСТРЕЧИ ВО МРАКЕ` ГЛАВА I Они встречались каждый вечер около восьми. Это происходило и в дождь,
и во время снегопадов, и при лунном свете, и в безлунные вечера. Так
было в этом году и в прошлом, так было уже много лет назад. Но долго
так продолжаться не могло. В ближайшем будущем они решили не расста-
ваться все 24 часа в сутки. В ближайшем будущем - в июне. И в этом го-
ду они с особым нетерпением ожидали наступления июня. Казалось, что он
вообще никогда не наступит. Иногда им думалось, что вся жизнь состоит из долгих ожиданий. Это и на
самом деле было так, ибо, когда они встретились впервые, то ей было
семь лет, а ему восемь. Уже тогда они были влюблены друг в друга.
Иногда так бывает. Им следовало бы уже давно пожениться, еще в прошлом июне или раньше. С
того самого июня, когда они стали взрослыми. Однако, они ждали. Почему? Что чаще всего бывает главным препятствием в подобных случаях? Естественно, деньги. Вначале у него вообще не было никакого заработка,
а затем такой маленький, что его еле хватало на одного человека. Затем умер его отец. Это случилось в сентябре, после того самого июня,
который они провели в бесплодном ожидании. Его отец был машинистом на
паровозе. Неправильно переведенная стрелка явилась причиной его гибе-
ли. Железная дорога выплатила пособие меньше, чем ожидал его сын, но,
по словам адвоката, оно было еще очень большой суммой. Действительно,
полученные 8 тысяч долларов были для него - и для них - большими день-
гами. Теперь они могли пожениться в ближайшем июне. Большего они и не
желали. Свадьба должна быть в июне, потому что так хотела она. В мае или июле
не получится настоящая свадьба. Он же всегда разделял ее желания. Его звали Джонни Марр и выглядел он точно соответствующе своему имени.
Выглядел точно также, как и всякий другой Джонни. Люди, которые видели
его тысячи раз, затруднились бы точно описать его внешность. Он был
заурядным юношей, бесцветным и ни чем не выдающимся. Он был такой же,
как тысячи других в его возрасте. Такие встречаются повсюду и потому
не заметны. Я бы сказал: `Шатен. Глаза карие. Миловидный, симпатичный юноша. Вот и
все.` Не очень-то вразумительное описание. Возможно, он изменится под ее
влиянием, после женитьбы в июне. Ее звали Дороти, и она была очаровательна. Ее тоже нельзя было точно
описать, но совсем по другой причине. Не так-то легко описать свет.
Можно сказать, откуда он светит, но нельзя определить, каков он. Быва-
ют, наверное, такие красивые девушки, но, конечно, не столь очарова-
тельные. Циники могут, пожалуй, сказать, что хорошенькие девушки, вроде нее,
есть повсюду. Но циники этого не могут понять. Ее походка, ее манера
говорить, легкая улыбка, которую она дарила ему при встречах и расста-
вании - все это мог видеть только Джонни Марр. Потому что он видел
только ее, как и она видела только его. Они встречались всегда в одном месте, внизу на площади перед аптекой.
Там был небольшой уголок возле освещенной витрины, который они облюбо-
вали - прямо возле выставленной в витрине парфюмерии и мыла. Эта ниша
принадлежала им одним. Как часто он здесь стоял, незадолго до восьми,
поглядывая на звезды и насвистывая мелодии. Он отбивал ногой такт этим
мелодиям, не от нетерпения, наоборот от радости предстоящей встречи с
ней. Таким образом, аптека Гритиса была постоянным местом их встреч. Это
как-то само собой получилось, чисто случайно. Что бы они ни предприни-
мали, отправлялись в кино или на танцы - встречались они всегда там. Однажды, в тот памятный вечер, последний вечер месяца мая, он направ-
лялся туда чуть позже обычного. Вероятно, позже на одну-две минуты. Он
торопился, так как не хотел заставлять ее ждать. Он всегда приходил
раньше нее, как и должно быть. Но сегодня она могла придти раньше не-
го, думал он, и поэтому торопился. Стоял весенний вечер, небо было усеяно звездами и где-то наверху летел
самолет. Одну или две минуты он слышал его гудение, потом опять все
смолкло. Он даже не взглянул наверх, самолет его не интересовал. Мыс-
ленно он уже был на площади, рядом со своей девушкой в уголке возле
аптеки. Когда, наконец, он завернул за последний угол, ему бросилось в глаза
странное зрелище. Площадь была полным-полна, так что и он не мог уви-
деть свою девушку. Люди теснились, образовав большую группу и прис-
тально глядели на что-то, находящееся в середине толпы. Было необычно
тихо, никаких разговоров. Все стояли, как застывшие, как оцепеневшие
от чего-то, что видели перед собой, будучи не в силах от этого отор-
ваться. С большим трудом Джонни продолжал свой путь. Он протиснулся туда, где
она должна была стоять, к месту их встречи, к маленькому уголку возле
витрины с мылом и парфюмерией. Там стояли люди, много людей. Однако,
ее не было. Он спросил себя: `Была ли она стиснута толпой? Стоит ли она где-нибудь в стороне?` Он стал на цыпочки, высматривая ее, бросая взгляды над головами людей.
Ее нигде не было. Он медленно втиснулся в людскую толпу, помогая себе локтями и плечами,
пока вдруг не очутился на краю небольшого круга, образованного толпой.
Полицейский оттеснял любопытных, ему помогал мужчина в штатском. Что-то лежало в середине круга. Куча одежды, похожей на тряпичную кук-
лу. Тряпичная кукла размером с человека. Можно было разглядеть ножки и
искривленное тело. Только голова была накрыта газетой, и эта бумага
была мокрая, пропитанная какой-то жидкостью. Кругом валялись осколки темно-зеленого стекла, а двумя шагами дальше
лежало горлышко разбитой бутылки. Люди безмолвно разглядывали куклу в середине. Некоторые выглядывали из
ближайших окон. Некоторые смотрели вверх, вдоль крыш домов, иные же в
том направлении, куда скрылся самолет. Джонни Марр, наконец, пришел в себя. Сделав пару неверных шагов, он
вошел в круг и приблизился к тряпичной кукле. Полицейский положил руку на его плечо, желая заставить его отойти. Джонни стряхнул его руку и прошептал: - Газету... Снимите газету. Хотя бы только немного... Я... я хочу пос-
мотреть кто это. Полицейский помедлил, затем кончиками пальцев взял промокшую газету,
немного приподнял ее и положил обратно. Потом вопросительно посмотрел
на Джонни. - Ну, узнали вы ее? Джонни сразу не смог ответить. Он почувствовал, как задрожали его ко-
лени. - Нет, - тихо ответил он, - я ее не знаю. Он сказал правду. Разве эта куча тряпья была девушкой, на которой он собирался жениться?
Нет, это совсем не она. Девушка, на которой он собирался жениться,
выглядела совсем по-другому. Его шляпа упала. Кто-то поднял ее и протянул ему. Он, видимо, не знал,
что с ней делать, потом кто-то надел ее ему на голову. Он повернулся и пошел, так и не узнав ее. Толпа на площади расступи-
лась, пропустила его и снова сомкнулась. Он вернулся к месту их свиданий, к уголку возле мыла и парфюмерии, и
прислонился к стене аптеки, совсем разбитый и ослабевший. Окружающее не интересовало его. Ни то, что осталось лежать на площади
в кругу людей, ни то, что было наверху, в небесах. Прозвучала сирена, послышался шум подъезжающей машины. Открылась двер-
ца, в машину что-то положили. Нечто совсем уже ненужное. Нечто, никем
более не любимое. Нечто, подлежащее уничтожению. Задняя дверца закры-
лась. Луч прожектора скользнул над толпой. Снова прозвучала сирена,
затем наступила тишина. Он продолжал стоять, не зная, куда идти. Во всем мире для него не было
места, кроме этого уголка возле аптеки. Сначала шок был не так велик. Юноша был словно оглушен. Он продолжал
стоять, прислонившись к стене и время от времени пошатываясь. Потом
пришла боль, острая, стойкая боль. Такая боль, которая никогда уже не
кончится. Вдруг, внезапно обратив взор вверх, он вспомнил глухое гудение наверху
в небе, словно зловещий символ смерти. Сжав кулаки, он поднял их вверх и угрожающе потрясал ими, все снова и
снова, в ужасной клятве неумолимой мести. Хотя смысл этой клятвы не был ясен. Башенные часы на площади пробили двенадцать. Люди на площади понемногу
расходились, площадь опустела. Только он еще стоял там. На том месте,
где толпились люди, валялись оборванные газеты, влажные, маслянистые,
темные. Она могла сегодня запоздать на пару минут, однако она придет. Извест-
но, каковы девушки: они могут себе позволить опоздать на пару минут. В
любой момент она может выйти из-за угла... Сегодня улицы были недоста-
точно хорошо освещены. Возможны заторы... Восемь часов, а уже так тем-
но. Но все равно, светло или темно, она может в любой момент... Пробили часы на башне. Четыре удара - что-то много. Джонни взглянул на
ручные часы. Они тоже неправильно идут. Сорвав их с руки, он сильно
ударил их о каблук своего ботинка и переставил стрелки на без двух ми-
нут восемь. Затем он приложил часы к уху и прислушался. Полная тишина - они не ти-
кали. Ну, теперь его девушка вот-вот должна прийти. Теперь наверняка.
Больше ничего не может случиться. Никакого несчастного случая, который
произошел с этой бедняжкой. Он позаботится об этом... Еще нет восьми
часов, а поскольку нет восьми, она еще в пути... Она жива... Она будет
жить вечно. Теперь всегда будет восемь часов на его часах, в его сердце и в его
мыслях. Кто-то спросил его: - Ну, юноша, где ты живешь? Пойдем, я провожу тебя. Тебе не следует
здесь больше стоять. Джонни испугался. Наступал день и утреннее солнце заливало площадь. - Я... я... пожалуй, еще слишком рано, - пробормотал он. - Только се-
годня вечером... Странно, как я... как я все перепутал. Незнакомец взял его под руку и повел. - Последний день мая, 31... - продолжал бормотать Джонни. - Да, да, - успокаивал его незнакомец, - это было вчера. - Один раз в году, - бормотал Джонни. - Один раз в году снова будет
он, последний день мая... для кого-нибудь другого. Его спутник ничего не мог понять. Каждый из них имеет свою девушку. Всякий мужчина когда-нибудь имеет
девушку. Пусть они сами остаются живы, но их девушки должны умирать.
После смерти люди ничего не чувствуют, поэтому они сами должны жить.
Чтобы они испытали, каково это... - Что с тобой случилось, парень? - спросил незнакомец. - Почему ты все
время оглядываешься? Ты что-нибудь там потерял? Джонни немного помолчал, потом ответил: - Каждый имеет свою девушку... Лицо его искривилось. - Только я... Почему же я не имею больше девушки? С тех пор возле аптеки стояла неподвижная фигура. Фигура со страдаю-
щим, смущенным, неподвижным взглядом. Каждый день являлась она к вось-
ми часам и стояла в ожидании. Ожидала весь теплый июнь, ожидала в июле
и августе, ожидала сентябрьскими ночами, ожидала в холодном и ветреном
октябре, вплоть до ледяного ноября. Ожидала кого-то, кто не мог придти. Ожидала, пока не гасили свет в витрине, пока хозяин не закрывал своей
лавки и не уходил. До тех пор, пока часы на башне не пробивали пол-
ночь. Никто не знал, откуда он приходил и куда уходил. Там, где он проживал,
больше его не видели. На своей работе он тоже больше не показывался. Однако, его регулярно видели возле аптеки в ожидании встречи с Веч-
ностью. Однажды его увидел там полицейский, новый в этом районе. Старый ушел в
отставку или был переведен в другое место. Новый был усердным, как это
часто бывает с новичками людьми. Он обошел площадь кругом и заметил стоявшего там Джонни. Когда он вер-
нулся, Джонни все еще стоял. Полицейский сделал третий обход. На этот
раз он остановился в раздумье, затем подошел к Джонни: - Что это такое? - спросил он. - Почему ты здесь стоишь? Стоишь уже
добрых три часа. Ты ведь не украшение этой площади. Он ткнул Джонни своей дубинкой. - Убирайся отсюда! - Я жду свою девушку, - сказал он. - Твоя девушка умерла, - нетерпеливо возразил полицейский. - Мне расс-
казывали об этом. Ее похоронили, и ты это знаешь так же хорошо, как и
я. Или я должен показать тебе надгробную плиту с надписью? Джонни внезапно поднял руки и в отчаянии схватился за голову. - Она не придет, - продолжал полицейский. - Пойми это, наконец! Уходи
и чтобы я тебя здесь больше не видел! Джонни слегка пошатнулся, словно кто-то вывел его из состояния транса.
Коп ткнул его дубинкой и он медленно поплелся, едва передвигая ноги.
Коп смотрел ему вслед, пока он не скрылся из вида. И с этого вечера он больше не появлялся у аптеки. Никто его больше не
видел. Многие люди удивлялись. Они хотели узнать, куда он ушел и что с ним
произошло. Потом это желание у них прошло и они забыли о нем. Может быть, полицейскому следовало бы оставить его в покое и не пре-
пятствовать там стоять. Потому что до этого времени он никому не при-
чинял вреда. В авиакомпании `Три штата` все были очень довольны служащим Жозефом
Мюрреем. Он работал у них третий месяц. Он был клерком и имел доступ к
летным картам, бухгалтерским документам и всему административному ап-
парату, каким обладает такое крупное предприятие. Он прилежно занимал-
ся карточками, рылся в них, просматривая старые листы пассажиров. Он
занимался этим бесчисленное количество сверхурочных часов, постоянно
перебирая старые документы, пока вдруг у него не пропал интерес. В конце первого полугодия он должен был получить прибавку жалованья,
как поощрение за похвальную оценку своей работы. Однако, он внезапно
исчез. Он не уволился и никому не сказал ни слова о причине своего от-
сутствия. Просто ушел и не вернулся. Его ждали, но он не возвращался. Кое-кого порасспросили, но никто о
нем ничего не знал. Это было совершенно непонятно, но не было времени ломать себе над этим
голову. На его место посадили кого-то другого. Его преемник оказался
не таким исполнительным и прилежным. За картотеку он брался только в
случае необходимости. В авиакомпании `Либерти Эйрвейс` были не менее довольны служащим Жеро-
мом Михаэльсом. Он также постоянно перебирал карточки, сортировал их,
отмечал даты, изучал время вылетов и посадок, отмечал трассы самоле-
тов. Затем он также внезапно не вышел на работу. Подобный же случай произошел в компании `Континенталь Транспорт`, за-
тем в `Грет Истерн` и `Меркури`, потом в авиакомпаниях не столь круп-
ных. Пришла очередь и предприятий, располагающих одноместными машинами
или самолетов для перевозки небольших групп туристов, совершавших неп-
родолжительные полеты. Их карточки и документы тоже были просмотрены. Наконец, то же самое произошло в маленьком предприятии с громким наз-
ванием `Комет Рейзен`. Оно имело всего лишь крохотное бюро, состоящее
из двух комнат, а его летный парк состоял всего из двух небольших са-
молетов. Однако, оно также имело документы, старые расчеты и подобие
карточек. Однажды один из служащих, некий Джесс Миллер, просматривая эти карточ-
ки, издал странное восклицание, словно был чем-то неприятно поражен.
Его коллега посмотрел на него и спросил: - Вам нехорошо, Джесс? Тот не ответил. Он был неразговорчив. Он молча вырвал одну пожелтевшую от времени карточку из картотеки. - Эй, Джесс! - воскликнул коллега. - Если шеф это узнает... Ответа не последовало. Картотека осталась открытой, дверь бюро - тоже.
Джесс исчез. Он не взял даже свою шляпу, а также причитающуюся ему половину недель-
ного заработка. На карточке был пожелтевший текст: Номер: (следовало какое-то неразборчивое число) Наниматель: любительский спортклуб `Род и Рил` Место назначения: озеро `Звезда лесов` Стоимость полета: 500 долларов. Время вылета: 18 часов. Пилот: И.Л. Тирней`. Затем следовали имена и фамилии пассажиров и их адреса: Грэхем Гаррисон. Хью Стрикленд. Бэкки Педж. Ричард Р. Дрю. Аллен Верд. На столе лежала географическая карта. При скудном свете лампочки было
видно, что на ней карандашом и линейкой была проведена линия, соединя-
ющая большой город, из которого стартовал самолет, с маленьким озером,
возле которого он приземлился. Коротенькая прямая линия между обеими
пунктами, воздушная трасса. Эта линия проходила как раз над маленькой площадью... Кончик карандаша был сломан, острие графита лежало на карте. Летная
карточка, сжатая в холодной твердой руке, была оцарапана ногтями, сог-
нута и смята. - Он умер, - сказала печальная женщина глухим голосом. - Уже два года,
как он умер. Он был старшим сыном моей сестры. Может быть, это к луч-
шему... Нет, это была не жизнь для мужчины. Много лет рисковал он сво-
ей головой на этом самолете. И все из-за пары жалких долларов! Летал
для развлечения пьяных компаний, летал с ними на всякие сборища, на
рыбалку, делал воскресные вылеты, что же вам еще... Нет, он не пил, но
пассажиры постоянно приносили бутылки на борт. Он часто об этом гово-
рил. Конечно, это не разрешается, но он был вынужден смотреть на это
сквозь пальцы. В конце концов, это было средством для его существова-
ния. Они прятали от него бутылки, а когда их опустошали, то бросали за
борт. Ему, правда, не удалось никого поймать, но это ничего не значит.
Они часто шумели и пели, когда приземлялись, но в машине не оставляли
пустых бутылок. - А как он умер? - Как умирают подобные люди? - лаконично ответила она. - Глубоко под
землей, совсем недалеко от своего дома. В метро. Его столкнули с плат-
формы и он попал под поезд. Теперь на бумажке значилось: Пассажиры: Грэхем Гаррисон. Хью Стрикленд. Бэкки Педж. Ричард Р. Дрю. Аллен Верд. ГЛАВА 2. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА. Сообщение в `Дейли Ньюс` от 1 июня в рубрике извещений о смертях: Жаннет Гаррисон (урожденная Уэйт), жена Грэхема Гаррисона. День смерти: 31 мая. Похороны были скромные. Выражается благодарность всем, приславшим цветы. Все окна занавешены, на входной двери висел венок. Шел небольшой
дождь. Выкрашенный в белый цвет дачный домик казался холодным и нежи-
лым. Большая машина, тоже с занавешенными окнами, свернула на мокрую от
дождя подъездную дорогу и остановилась у входа в дом. Вышел шофер и
открыл дверцу машины. Из нее вышел мужчина с серьезным выражением лица
и помог выйти другому, на лице которого была глубокая скорбь. Он взял
с благодарностью протянутую руку и с некоторым трудом поднялся по сту-
пенькам. Входная дверь была широко открыта, возле нее стоял слуга, с
потупленным взором ожидающий хозяина. В доме царила та мрачная, душная атмосфера, которая сопутствует обычно
смерти. Мужчины прошли в библиотеку, слуга закрыл за ними дверь. Один усадил другого в кресло. Тот устало поднял голову, его взгляд был
пустой. - Она выглядела, как живая, не правда ли? - Она выглядела прекрасно, Грей. Друг неловко посмотрел в сторону. - Не хочешь ли ты подняться и отдохнуть? - Нет, мне и так хорошо... Я... я уже в норме. Он вымученно улыбнулся. - Это может с каждым произойти. Слезами и рыданиями делу не поможешь.
Она бы этого тоже не желала. - Выпей бокал коньяка, - заботливо предложил друг, - на улице очень
сыро. - Нет, спасибо. - Или, еще лучше, кофе. Ты со вчерашнего дня ничего не ел. - Спасибо, не хочу. Не теперь. Для этого еще будет подходящее время. Я
смогу еще всю свою долгую жизнь есть и пить. - Могу ли я здесь переночевать? Морган может устроить меня в гостиной. Гаррисон отговорил его. - Это не нужно, Эд. Мне гораздо лучше. Тебе предстоит длинный обратный
путь, а утром ты должен опять быть на службе. Поезжай прямо домой и
ложись спать. Ты заслужил это. Я очень благодарен тебе за это. Тот протянул ему руку. - Я позвоню тебе утром. - Я тоже скоро пойду спать, - заметил Гаррисон. - Вот посмотрю еще па-
ру этих присланных соболезнований. Это будет для меня каким-то заняти-
ем. Друг попрощался с ним: - Спокойно ночи, Грей. - Спокойной ночи, Эд. Дверь за ним закрылась. Гаррисон слышал, как он вышел из дома, затем
подождал, пока Морган не постучал в дверь, как он обычно делал это пе-
ред сном. Он сказал ему, как и своему другу Эду: - Вы мне сегодня больше не нужны. Я еще только посмотрю почту. Нет,
спасибо, мне ничего не нужно. Спокойной ночи. Теперь он был один, как и желал этого. В скорби всегда лучше одино-
чество. Некоторое время он думал о ней. О ее смехе, о звуках ее голо-
са, когда она приходила домой и спрашивала Моргана: `Мистер Гаррисон
уже здесь?` Очень скорбно. Всегда будет скорбно, ибо он всегда будет думать о ней. Он попытался обратить свое внимание на письма с соболезнованиями. `Наше глубокой сочувствие... Наша искренняя скорбь о вашей огромной
утрате...`. Как однообразно все звучит. Но будет ли звучать это иначе,
если ему самому встать на их место? Он продолжал читать. Читая четвертое письмо, он был ошарашен. Он ужаснулся, он не верил своим глазам. На некоторое время он оцепе-
нел. Он застыл, держа в руках записку. Затем встал, положил ее дрожащей рукой на стол и снова застыл в непод-
вижности. Потом решительно пошел к двери и вышел из кабинета. Сняв телефонную
трубку, он набрал номер и стал ждать. Когда он, наконец, заговорил, его голос звучал возбужденно и нервно. - Это полицейский участок? С вами говорит Грэхем Гаррисон, Пенроуз
Драйв, 16. Не сможете ли вы кого-нибудь прислать? Да, сейчас, если это
возможно. Я полагаю, это касается убийства... Все остальное я сообщу
тому человеку, которого вы пришлете... Нет, я не люблю по телефону...
Хорошо, я буду ждать. Он положил трубку и вернулся в библиотеку, опять к столу, на котором
лежала записка. Он прочитал ее еще раз. Подписи не было. Там говори-
лось просто: `Теперь вы знаете, каково это!` Прислали Камерона. Это дело как раз поручили ему. Камерону не поручали
трудных дел. Его послали потому, что в такое позднее время никого дру-
гого не было. Или, может быть, потому, что по поводу подобного теле-
фонного звонка следовало послать именно такого человека, как он. Его
имя было Майк-Лайн. Камерон был худой и его лицо имело угрюмое выраже-
ние. У него были выдающиеся скулы и впалые щеки. Походка его была неу-
веренная, его поступки были необдуманными и опрометчивыми. Он брался
за каждое дело с неуверенностью новичка. Это происходило и в простых
делах, которые для него казались бы явно рутинными. Свою рубашку он уже давно не менял. - Мистер Гаррисон? - спросил он и представился. Гаррисон произвел на него впечатление подавленного горем человека. - Я сожалею, что побеспокоил вас, - сказал Гаррисон. - Мне кажется,
что я немного поторопился. Камерон вопросительно посмотрел на него. - Когда я поразмыслил, то дело вдруг представилось мне совсем в ином
свете. Я хотел уже снова позвонить и попросить вас больше об этом деле
не заботиться, что вы напрасно приехали сюда... - Но, может быть, вы все же расскажете мне, что вас угнетает, мистер
Гаррисон? - Это несерьезно. У меня был своего рода шок. Как нарочно сегодня.
Когда я это прочитал, то в первый момент мне в голову пришло ужасное
подозрение... Камерон ждал, но Гаррисон на закончил фразу. - Именно сегодня я похоронил свою жену, - вот единственное, что он до-
бавил. Камерон с сочувствием кивнул. - Я видел венок на двери. Но, тем не менее, скажите, что вы прочли? - Вот. Это находилось среди писем с соболезнованиями. Тот взял протянутую ему бумагу и внимательно рассмотрел ее. Потом под-
нял голову и испытующе взглянул на Гаррисона. - Этому, естественно не следует придавать значения, - быстро сказал
Камерон. - Очень пошло, даже цинично сформулировано. Может быть,
кем-то, кто сам скорбел о своей потере. Но, впрочем... Камерон вдруг уселся поудобнее, словно не собирался скоро уходить. - Может быть, вы закончите эту фразу, которую недавно начали? Что же
вызвало то ужасное подозрение, которое возникло у вас в первый момент,
когда вы это прочитали? Гаррисон неохотно ответил: - Ну, моя жена, само собой разумеется, умерла от болезни самым обычным
образом. Но когда я прочитал это, то сразу же подумал, что, возмож-
но... возможно, пожалуй, понять все по другому. Необоснованная мысль,
навязчивая идея, подумаете вы? Мысль, что кто-то мог приложить к этому
руки. Но, вероятно, эта идея, вспыхнувшая в моей голове, была совер-
шенно нелепой. Он закончил фразу с извиняющейся улыбкой. Камерон не ответил улыбкой. `Все же идея, - сразу подумал он, - а не-
лепая она или нет, в этом мы должны еще разобраться`. Он снова взял бумажку в руки и стал балансировать ею в пальцах, словно
хотел ее взвесить. - Я полагаю, что вы совершенно правильно поступили, позвонив нам, -
заметил он. - Я не пациент, - сказал Камерон ординаторской сестре доктора Лоренца
Миллера. - Я могу подождать, пока доктор не найдет для меня время. В
крайнем случае, я могу прийти попозже. - Там кто-то из полиции, - сказала сестра врачу в заключении разгово-
ра. - Он хочет задать вам пару вопросов о миссис Гаррисон. - Она пов-
торила просьбу Камерона. Врач, совершенно естественно, заинтересовался. - Можете пройти к нему, - сказала она. Доктора Миллера забавляло, что в виде разнообразия явился не пациент.
А то, что его визитер из полиции, еще больше развеселило его. Он взял
сигару, предложил Камерону и затем удобно устроился в своем кресле. - Меньше всего желал бы я слушать вам пульс, инспектор, или измерять
кровяное давление, - шутливо проговорил он. - Хотелось бы мне быть по-
лицейским. Тогда, по крайней мере, я общался бы со здоровыми людьми. - Со здоровыми преступниками, - сухо заметил Камерон. - И при этом бы-
ли бы бедняком. Они перешли к делу. На Камерона врач произвел хорошее впечатление. По
крайней мере, он был убежден в его честности. - Вы лечили миссис Гаррисон, доктор? - В течение нескольких лет я был их домашним врачом. Когда-то он был
моим школьным товарищем. Он вызвал меня... Врач взглянул на календарь. - ... по телефону 31 мая, рано утром. То, что я увидел, мне не понра-
вилось, но сразу я затруднился поставить диагноз. В тот же день позже
я нанес визит второй раз и немедленно забрал ее в больницу. Он понизил голос. - Больше я не терял времени, но, несмотря на это, было уже поздно. Еще
до наступления ночи она умерла. - И какова была причина смерти? Врач нахмурился. Какое-то время он смотрел на пол, будто ему трудно
было говорить. - Тетансу, - тихо проговорил он. - Не пожелал бы своему злейшему вра-
гу. - Вы сказали, что во время своего первого визита вам не удалось уста-
новить диагноз? - Это даже врачам редко удается. Только при втором визите я стал по-
дозревать это. Исследования в больнице подтвердили мое предположение. Он вздохнул. - Было уже поздно вводить сыворотку. Мы ничем не могли помочь. Камерон глубоко вздохнул. - И от чего, вы считаете, это произошло? - Входя в дом, она поранила себе ногу гвоздем. Но для меня главное бы-
ло то, что с ней произошло, а не причина заболевания. Камерон неторопливо кивнул. - В этом заключается разница между нами обоими. Я работаю над прошлым,
вы - над будущим. - Однако, в этом случае, я полагаю, не может быть и речи о преступле-
нии, - возразил врач. - Поэтому ваше сравнение к данному случаю не
подходит. Камерон на момент опустил глаза, словно хотел скрыть свои мысли. - Не можете ли вы рассказать мне кое-что об этой болезни, доктор? Я не
специалист и, откровенно говоря, даже не слышал о такой болезни. - Ну, это естественно. В просторечии ее называют столбняком. Она раз-
вивается от повреждения кожи. Даже царапина или укол иглы могут стать
причиной этой болезни - при условии наличия вируса. Случаи выздоровле-
ния очень редки, большей частью больные умирают. - Существуют ли еще другие причины заболевания, кроме этих? Ну, напри-
мер, контакт с другими людьми? - Нет, столбняк - не заразная болезнь, а следовательно, она не может
передаваться от человека к окружающим. `Очень даже может, - подумал Камерон, вставая и направляясь к выходу.
- Однако, совсем в другом смысле...` Гаррисон в пижаме спустился по лестнице. - Мне очень жаль, что я вас побеспокоил, мистер Гаррисон, - сказал Ка-
мерон. - Я знаю, что сейчас три часа ночи, но я проделал такой путь,
что при всем желании не мог раньше прибыть. Мне нужно задать вам толь-
ко пару вопросов о том гвозде, который явился причиной смерти вашей
жены. Гаррисон не понимал его. - Это был обычный гвоздь, - удивленно сказал он. - Можете ли вы показать его мне? - Нет. Я его выдернул и выбросил на улицу. - Можете ли вы показать мне, где он торчал? - Да, это могу. Гаррисон повел его в входной двери. - Вот здесь, внизу. Видите крошечное углубление в дереве под дверным
косяком? Здесь он торчал. В ту ночь мы поздно пришли домой. Я распах-
нул перед ней дверь и, когда она вошла, то поранилась об эту проклятую
штуку. При всем желании мы не могли понять, каким образом здесь ока-
зался гвоздь. Здесь не было щели, которую нужно было бы забить. Долж-
но, быть, он совершенно случайно был вбит в косяк. - Случайно? Камерон поднял брови. - Имеете ли вы представление, как давно торчал здесь гвоздь? - Пожалуй, он появился только в этом году. Но его как-то не замечали. - Кто-нибудь из вас раньше натыкался на него? - Нет, нет. Никто не натыкался. - Тогда его, несомненно, не было до того вечера. Камерон сделал недовольную мину. - Слышали ли вы когда-нибудь удары молотка? - Это исключено. Нас целую неделю не было дома. Два дня дом вообще был
заперт. Прислуга вернулась раньше нас, утром в понедельник. Камерон открыл входную дверь и снова распахнул ее. - Насколько я понимаю, гвоздь был вбит с наружной стороны. Дверь отво-
ряется внутрь, и поэтому гвоздь не мог ее блокировать. Давайте воспро-
изведем ваши движения. Вы стояли с этой стороны, давая ей пройти. А
она, вероятно, проходила, стараясь взяться за ручку двери. Таким обра-
зом, она должна была приблизиться сюда и действительно приблизилась к
тому месту, где торчал гвоздь. Он неторопливо кивнул. - И вы просто выдернули этот гвоздь и выбросили его на улицу? - спро-
сил он. - С какой стати я должен был сохранять его? - возразил Гаррисон. - В
конце концов, я не желал повторения этой истории: мы оба были сильно
раздосадованы, и поскольку Моргана не было, я сам взял клещи. Расска-
зать вам, что за идиотство я обнаружил? - Да, слушаю вас, - тихо сказал Камерон. - Гвоздь был вбит наоборот. Головка была вбита в дерево, а острие тор-
чало наружу. - В таком случае, гвоздь не был вбит. Нельзя вбивать гвоздь шляпкой в
дерево. - Но он был воткнут в дерево очень глубоко. Там был длинный кусок
гвоздя, почти такой же длины, как мой большой палец. - Может быть, сначала было просверлено отверстие, в которое затем
вставляли гвоздь головкой внутрь. Считаете ли вы это возможным? - Да. В таком случае его могли вставить одним махом. - И как он выглядел? - спросил Камерон. - Он был гладкий или ржавый? - Я не могу сейчас вам этого сказать. Я только смутно припоминаю, что
с нижней его половины свешивались какие-то грязно-коричневые нити. Все
это так важно для вас? - Теперь уже не так важно, - ответил Камерон. - Гвоздь пропал, а ваша
жена умерла. - Я не совсем понимаю, к чему вы, собственно, клоните, - медленно про-
говорил Гаррисон. - Вы можете сами ответить на все вопросы, - ответил Камерон ворчливым
тоном. - Мне больше нечего к этому прибавить. Шеф протянул Камерону пачку связанных бумажных бланков. - Для вас есть поручение, - кратко сказал он. Камерон прочитал бумаги и его лицо вытянулось. - Но ведь это совсем другое дело, - запротестовал он. - Это не связано
с Жаннет Гаррисон... - Займитесь этим делом, - резко перебил его шеф. - Или, вернее, прек-
ратите ваше расследование, в основе которого нет ни одного достоверно-
го факта. Да, да, я знаю, вы вообразили, будто это умышленное убийс-
тво, но ваше личное мнение меня не интересует. Я хочу использовать вас
на более нужной работе. - Но, сэр, эта женщина... Шеф ударил кулаком по столу. - Женщина умерла от столбняка. Это подтверждают врачи, известный
врач-специалист. Опытный ученый-медик подписал свидетельство о смерти.
Если этого недостаточно, я могу показать вам протокол вскрытия. В нем
также ничего другого найти нельзя. Даже если в этом случае и есть ка-
кая-то тайна, то она биологического характера и, следовательно, это
дело лечебных учреждений, а не полиции. Но если вы так горячо интере-
суетесь бациллами, то я могу только посоветовать вам сменить профессию
и заняться медициной. Камерон хотел возразить, но шеф сделал негодующий жест. - Бросьте заниматься этими соболезнованиями. Каждый раз, когда мы име-
ем дело со смертными случаями, нам пишут сотни людей и убеждают нас
заняться расследованием. Это вам хорошо известно. Однако, в тех случа-
ях, которые действительно нужно расследовать, нам никто не пишет. Я
вам уже сказал, что она умерла от столбняка, и с этим покончено. - Но, сэр, судя по всему, она была убита. Предположите только, что
столбняк был вызван умышленно. Он ведь может служить таким же оружием,
как пистолет, нож или топор. Голос шефа стал резким. Он произносил каждое слово раздельно: - Я сказал: вы должны прекратить расследование. Это ясно? На это мог быть получен только один ответ: - Да, сэр, - поспешно сказал он. Гаррисон сидел за столом и завтракал. Морган подал ему половину грейп-
фрута со льдом и положил на стол утреннюю почту. Это письмо было третьим сверху. Оно гласило: `Ну, как вы себя чувствуете теперь, мистер Гаррисон?` Подписи не было. Тот моментально освободился от своей летаргии. Его взгляд обратился к
двери и к той комнате, где стоял телефон. Он собирался встать и позво-
нить. Потом его взор стал хмурым и усталым, и он никуда не пошел. Он сжал
губы и медленно покачал головой, словно хотел сказать: `Один раз я уже
свалял дурака, но больше этого не будет`. Он разорвал письмо и бросил его в корзинку для бумаг под столом. Затем
снова принялся за свой грейпфрут. ГЛАВА 3. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА. Телефон зазвонил в дьявольски неподходящий момент. Его жена тоже была
в комнате. Флоренс стояла перед ним совсем одетая. Она уже направлялась вниз,
чтобы сделать последние приготовления. Только неполадка с ее ручными
часами вынудила ее снова вернуться в комнату. Очевидно, замок браслета
был слишком зажат. Требовалось некоторое время, чтобы его как-то исп-
равить. Они имели параллельный телефон в своей общей спальне. Он был поставлен
вскоре после того, как он захромал, и он тогда еще подумал, как стало
удобно звонить. Поскольку ее часы были неисправны, она решила заняться ими и не взяла
трубку. - Хью, - сказала она и кивнула на телефон. - Надо надеяться, что никто
не откажется в последний момент. Он занимался своим галстуком. - Пусть там, внизу, снимут трубку, - сказал он. Звонок смолк, но вскоре в дверь постучала девушка-прислуга. - К телефону мистера Стрикленда. Занятие с часами было типичным для Флоренс. Она села за свой туалетный
столик, взяла в руки шпильку для волос и с видом специалиста принялась
поправлять замок браслета. Он подошел к телефону. - Хэлло? - сказал он, ничего не подозревая. - Хэлло, - насмешливо отозвалось сопрано. Шок был подобен холодному душу. Хорошо еще, что Флоренс не смотрела на него и целиком погрузилась в
занятие со своими часами. Он торопливо повернулся к ней спиной. - Хэлло, Грейнджер, - сказал он. - Грейнджер? - повысило тон сопрано. - С каких это пор? Ну, хорошо,
как тебе будет угодно. Ты говоришь своим стилем, как я понимаю. Пос-
мотрим, кто останется в дураках... Если он положит трубку, будет еще хуже. Флоренс обращается с ним со
свойственной ей бесцеремонностью. - В данный момент у меня очень мало времени, - холодно продолжал он. -
Вы должны учитывать это. - Ближе к делу, мой друг. В этом месяце ты остался моим должником,
насколько я помню. 15-е число уже миновало. Я подожду, пока возможно,
но, как тебе известно, у меня большие расходы и... - Я недавно уже говорил им, - нетерпеливо прервал он ее, - что вы
должны взять дело в свои руки. Это лучшее, что вы сможешь сделать... - То, что ты сейчас говоришь, меня совсем не интересует. Так просто
нельзя выпутываться из затруднений. Он вздохнул. - Послушайте, позвоните мне утром на работу... - Это тебе вполне подходит. Я уже делала подобные попытки, но там у
тебя слишком дрянной аппарат и ты жалуешься на слышимость. К тому же,
ты достаточно ловкий и предусмотрительный. Позднее я позвоню тебе до-
мой и тогда мы договоримся, где встретиться. Я уже давно пришла к этой
идее... Флоренс тем временем исправила свой замок и выходила из комнаты. В
дверях она повернулась и сделала нетерпеливый жест. - Боже мой, я вижу, ты еще не совсем одет, как всегда это бывает. Я
жду тебя внизу, ты будешь мне нужен. Гости могут придти в любую мину-
ту. Дверь за ней закрылась, но и теперь он не чувствовал себя в безопас-
ности. Она могла снять трубку внизу и подслушать. Поэтому он торопился
закончить разговор: - Слушай, ты, стерва! - яростно воскликнул он. - Мы оба пропадем! Я
тебе достаточно долго помогал! - Ах, значит, она ушла из комнаты, не так ли? Ты должен мне 15 сотен
еще с прошлого раза. Когда ты со мной расплатишься? - Оставь меня, наконец, в покое! - Либо ты принесешь мне деньги, либо я приду к тебе сама. Я расскажу
твоей жене, ее гостям и всему свету про нас обоих. Даю тебе срок до
девяти часов. - Я убью тебя! - вышел он из себя. - Если только ты посмеешь появиться
где-нибудь поблизости, я собственноручно убью тебя! Ее презрительный смех звучал в трубке, пока он не положил ее. Стол у Флоренс был превосходный. Гости поели холодных закусок и около
девяти часов начались танцы. Оркестр заиграл первые такты и начался
шумный ночной бал, один из тех, которыми прославилась Флоренс, не жа-
левшая на них труда. Он танцевал с малопривлекательной приятельницей своей жены, женщиной
уже не первой молодости. Прямо напротив него была входная дверь баль-
ного зала. Вдруг он увидел ее, стоящую на улице. Высокую и гибкую в мелькающем
свете. Он сразу же узнал ее еще издали. Она вошла и с наигранной гра-
цией подала слуге накидку из куницы, ту самую накидку, которую он ког-
да-то подарил ей. Когда они еще любили друг друга. Он знал ее манеру
позировать. Ему был хорошо знаком ее самодовольный смех и привычка
небрежно надевать почти до локтя дорогие браслеты. Она перекрасила свои волосы. Ее прическа ему не понравилась. Ему боль-
ше ничего не нравилось в ней. Он больше не любил ее. С трудом поборол он свой страх, свой гнев, свою ненависть, с трудом
вернул самообладание. Он оглянулся на Флоренс. Она танцевала в отдаленном конце огромного
зала. Без сомнения, она увидит ее, как только приблизиться к выходу.
Правда, они до сих пор не встречались, но, конечно, они познакомятся.
В этом отношении Флоренс была очень щепетильна. Он должен во что бы то
ни стало предупредить эту встречу. Танцуя, он шаг за шагом приближался к стене, чтобы не оставить свою
партнершу на середине танцплощадки. Затем он молча повернулся и неуве-
ренными шагами направился к выходу. - Добрый вечер, мистер Стрикленд, - непринужденно приветствовала она
его. - Как было мило с вашей стороны пригласить меня. - Я пригласил тебя? - сквозь зубы процедил он. Она улыбнулась ему знакомой самодовольной улыбкой, полузакрыв глаза. - Что за милая вечеринка! И моя любимая мелодия... Давайте потанцуем! Он взглянул через ее плечо в огромный зал. - Она в самом деле очаровательна, - пробормотала она, с искренним вос-
хищением глядя на его жену. - Ты просто несправедлив к ней. Должно
быть, ты слепой. Как мог ты когда-то предпочитать меня... Она замолчала. Кажется, в первый раз в жизни она была искренней. Он быстро огляделся. Флоренс танцевала с партнером и прошла в танце
мимо входной двери. Она не смотрела в их сторону. Может быть, она ви-
дела их еще до этого. Во всяком случае, она может увидеть их в любой
момент. Пот выступил у него на лбу. - Давай урегулируем денежный вопрос, - быстро предложил он. Она ответила ему странным образом. Вытащила свой слегка надушенный
платок и нежно вытерла ему лоб. - Постой здесь минутку, - попросил он, - и не заговаривай ни с кем. - Я не имею привычки делать это, пока меня не представят, - возмути-
лась она. - Все же скажи, как мне назваться, на случай... - Ты - знакомая Боба Мэллори. Он сидит там полупьяный. Он не обратит
на тебя внимания, даже если вдруг ты предстанешь перед ним. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 117050
Опублик.: 18.12.01
Число обращений: 0
|
