ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Ингвар Хольгерсон, Кириан Этлинг
ЗНАК ВОРОНА
С огромной благодарностью Елене Хаецкой,
Татьяне Юрьевне и Ирине за искреннюю и
неоценимую помощь.
Часть 1.
1.
В темно-синем небе над городом, едва не цепляясь за остроконечную
крышу Башни Родерика, висела стареющая четвертинка луны. Взлаивали в
предместьях собаки, на стене изредка перекликались ночные дозоры. Была
обычная ночь в начале лета, ясная и неожиданно холодная для столицы.
Такая холодная, что стоящий на балконе дома в богатом квартале человек
поежился и поплотнее закутался в легкий плащ.
Он не был стар, этот человек, хотя лунные лучи и играли на седых
прядях среди темных волос. Взглянув ему в лицо - аристократически
правильное, с тонкими изящными чертами, встречая то спокойный, то
неожиданно озорной взгляд очень живых темно-карих глаз, ему едва ли
можно было дать больше лет тридцати, ну, в крайнем случае, тридцати
пяти. И он был весьма красив - среднего роста, пропорционально
сложенный, несущий в каждом движении отпечаток того, что уважительно
называют `породой`. Случайный наблюдатель мог решить, что перед ним по
крайней мере знатный дворянин, если не принц крови. И не совсем ошибся
бы.
Вдали, где-то у Западных ворот, единственных остающихся на всю
ночь незапертыми ворот столицы, звонко застучали копыта. Человек на
балконе слегка самодовольно улыбнулся, отбросив с глаз непокорную
прядь тонкими пальцами, средний из которых был украшен поблескивающим
в свете луны, как темный металл, кровавиком, и шагнул обратно в
комнату, плотно притворив за собой балконную дверь.
- Хельд, сюда! - крикнул он в темноту дверного проема, ведущего в
одну из соседних комнат, и присел на край столика, нетерпеливо
постукивая по колену пальцами. Появился старик-слуга - седой и
подслеповато щурящийся, явно спросонья.
- Слушаю, ваша светлость!
- Разбуди конюха, согрей воды, достань чистые полотенца. Приготовь
все, чтобы встретить гостя с дороги. И через четверть часа сюда ужин
на двоих.
- Так откуда гости-то, ночь на дворе! - удивился Хельд.
- Издалека, - усмехнулся тот, кого именовали `его светлостью`. - С
севера. И гость будет важный, может даже сам барон Герберт. Так что
давай бегом.
- Как скажете.
Слуга удалился, покачивая головой и ворча что-то себе под нос. За
три десятка лет он успел привыкнуть к ночным побудкам, но по-прежнему
удивлялся тому, что считал ясновидением хозяина. А хозяин переместился
в обитое бархатом кресло с высокой спинкой и взял с полки толстую
книгу в кожаном переплете. Со стороны могло показаться, что он сразу
углубился в чтение, но при некотором наблюдении можно было заметить,
что поза его напряжена и он готов отреагировать на любой звук.
А внизу уже простучали по мостовой копыта и заскрипели засовы
ворот. Ожидаемый гость действительно прибыл. Тогда виконт (а
правильнее пока будет называть его так) слегка расслабился и позволил
себе действительно увлечься книгой. Он даже не обратил внимания на
накрывавшего столик слугу и отвлекся только тогда, когда у двери
зазвучали тяжелые шаги и в воздухе повис смешанный запах благовоний и
конского пота.
Вошедший был крупным пожилым мужчиной, пожалуй, чуть выше виконта
и много массивнее. Он пригладил редкие русые волосы, еще мокрые после
мытья и кашлянул, прочищая я горло, чтобы что-то сказать. Но виконт
опередил его, легко поднялся из кресла и с полупоклоном сделал широкий
жест в сторону расставленных на чистой скатерти угощений.
- Приветствую вас, дядюшка! Едва ли вы сегодня могли отдохнуть и
хорошо поесть. Так что прошу вас к столу.
В комнату заглянул юный слуга. Виконт щелкнул пальцами:
- Брысь! Стольника не требуется, не на королевском пиру! Слуга
мгновенно исчез. А наш герой подвинул гостю резной стул и налил из
большой глиняной бутылки в серебряный чеканный кубок темно-красного
вина. Гость тяжело опустился на предложенное место и перехватил кубок.
- И не говори мне, Рейвен, что ты не чародей. Никто не мог знать,
что я появлюсь в столице нынче ночью.
- Может быть. Но зная, что король за городом, в Арденне, легко
было предположить, что вы первым делом заглянете ко мне, вместо того,
чтобы ставить среди ночи на ноги весь дворец. Кстати, вот и ваше
любимое мясо по-анкельски.
Барон Герберт, первый советник короля и муж принцессы Эйрит,
правая рука наследника престола, вооружился вилкой и с аппетитом
принялся за еду. Рейвен подцепил кусочек мяса на вилку и долго
рассматривал его, прежде чем съесть и запить глотком вина. Видно было,
что он находится за столом в основном из вежливости.
Наконец барон покончил без малого со всем, имеющимся на столе, и
блаженно откинулся на резную спинку.
- Благодарю, племянник. Это одна из лучших трапез за последнее
время. И, главное, как кстати!
Рейвен рассеянно посмотрел на собеседника и спросил:
- Что же побудило вас проделать столь долгий путь без охраны, да
еще так быстро?
- Дела... Поручение принца, - барон слегка напрягся. - А стражу я
оставил под Кинлеком. Эти лентяи боятся задницу отбить и тащатся, как
улитки.
- Вот такие? - вежливо спросил Рейвен, указывая на стену.
- Какие? Что? - барон Герберт с огромным удивлением уперся
взглядом в довольно резво ползущую по дорогим драпировкам большую
виноградную улитку, оставляющую за собой мокрый след. - Откуда у тебя
эта гадость?
- Случайно заползла, - равнодушно ответил Рейвен и щелкнул
пальцами. Улитка исчезла, оставив облачко пара. Барон еще некоторое
время разглядывал стену, потом помотал головой:
- Опять твои дурацкие шуточки.
- Но вы же так устали, сэр. Вас явно тревожат тяжелые мысли, -
Рейвен лукаво наклонил голову, и вправду становясь похожим на ворона.
- Вот я и подумал, что какая-нибудь мелочь сможет вас развлечь.
- Да какие тут мысли... - барон явно находился в затруднении.
- Например, о восстании в Каринтии и о том, что из этого вышло.
Барон вспылил:
- Если твое колдовство тебе уже все сказало, то зачем ты,
паршивец, надо мной смеешься?
Рейвен спокойно поднялся и налил вина в опустевший кубок
советника.
- Я никогда и ничего не знаю наверняка. Но у меня, как всегда,
есть свои предположения, и я готов их вам изложить. Надо полагать,
принц не справился по молодости с руководством армией и допустил
какую-нибудь небольшую, но крайне опасную там и тогда ошибку. Могу
даже предположить, что он увлекся штурмом крупных городов и упустил
повстанцев на северо-восток, за Лейн, где они укрепились... ну,
например, в Сарголе: лучше места в Заречной Каринтии и не придумаешь.
И когда принц подошел к стенам Саргола, он обнаружил там не только
Гельмунда, но и его новых союзников. Например, герцога Тааля: ведь
старому пню уже давно Каринтия по ночам снится. Я прав?
Барон отхлебнул из кубка и шумно выдохнул:
- Не знаю, кто была твоя мать, племянничек, но она точно вела род
не то от духов, не то от демонов, клянусь камнем Саргола. Простому
смертному так никогда не угадать. Принц Эдрик застрял под Аррехтом на
неделю и Гельмунд, отказав городу в помощи, удрал в Саргол. Молодой
сэр Лайонел, тот, который любимчик бывшего маршала, без позволения
принца увел четыре сотни из Кариссы к Лейну и разбил один отряд
Гельмунда на переправе. Только тем и спасся: принц был в ярости. Но
когда Лайонел привез ему два знамени... В общем, победителей не судят.
А за Лейном нас встретил парламентер, а с ним двое а черном, все
затянутые в кольчуги, в закрытых шлемах и с какой-то гадостью на
черных щитах. Не то летучие мыши, не то драконы, не то и вовсе не
пойми что.
Рейвен резко привстал, не сумев сдержать волнения:
- Орден! Орден из Трандаля!
- Да, орден.
- Ну и что дальше? Надеюсь, принцу не пришло в голову атаковать
Саргол?
Барон вздохнул:
- Почти. Нас встретил летучий отряд прямо на марше, у переправы.
Саргольская стража, люди с орлами Гельмунда и эти черные. Принц ранен.
- И что сейчас?
- Армия отошла обратно в Кариссу. Когда я уезжал, принц лежал в
бреду, но лекари в один голос утверждали, что его жизнь вне опасности:
просто лихорадка от раны. А Заречная Каринтия объявлена провинцией
ордена. Только ради всех богов, молчи пока об этих новостях. Не стоит
поднимать панику.
- А кто остался командовать войском?
- Сэр Андольф. Правда, на него многие злы: говорят, что он больше
думал о том, чтобы угодить принцу, чем о победе. А воду там мутят
Лайонел и другие сторонники маршала. До чего же не вовремя король
отправил его в поместье!
Рейвен покачал головой:
- А как же иначе, если он был замешан в заговоре против короны?
Барон понизил голос:
- Между нами говоря, племянник, если бы сэр Дэниел и вправду
участвовал в заговоре, его скорее отправили бы на плаху, чем в
отставку. Тут больше было подозрений, чем уверенности. Но сейчас он бы
пригодился нам.
- Возможно. А как вы думаете, сэр, не призовет ли его Величество
этого рыцаря обратно на службу?
Барон покачал головой:
- Едва ли. Король не любит отменять собственных решений. Скорее,
его заменят кем другим из именитых рыцарей, если уж принц не удержал
маршальский жезл. Но об этом будут говорить завтра вечером, в Арденне,
а пока не стоит и загадывать.
Рейвен встал и приоткрыл балконную дверь. По комнате прошуршал
слабый, но холодный утренний ветерок.
- Наверное, вам стоит отдохнуть до полудня, дядюшка. Хельд уже
приготовил гостевые покои.
- Нет, благодарю тебя, но я уже вполне готов продолжать путь, -
ответил барон. - К полудню я буду уже в Арденском замке.
- Жаль. Я ожидал, что вы все же немного отдохнете и, может быть,
избавитесь от тяжких мыслей. Мы могли бы, например, сыграть партию в
шахматы, вы насладились бы стихами Латена - мне недавно прислали из
Редана небольшой рукописный сборник, копию кодекса из местной
библиотеки, которую сделал для меня один ученый клерик...
Барон с сомнением посмотрел на Рейвена:
- Как будто ты не знаешь, что я никогда не слыл особым книгочеем,
или думаешь, что сейчас стоит терять время на бестолковые игры!
Рейвен улыбнулся в ответ.
- Я думаю, дядюшка, что вы явились сюда не за изящной поэзией и не
за вашим любимым блюдом. И что вы с самого начала не собирались
скрывать все, что рассказали. Вы надеетесь получить совет, совет не от
меня, а от моей Силы. Я прав?
Барон замялся:
- Да пожалуй что... Хотя до сих пор думаю, стоит ли это делать.
Именно ты мне втолковывал, что колдовство - штука обоюдоострая, да и
знания, полученные по-вашему, не всех доводят до добра.
Рейвен кивнул:
- Безусловно. Но я говорю о совете, а не о предсказании. Если
хотите, я воспользуюсь Колодой. Она может помочь узнать, чего стоит
опасаться.
- Ну, давай... - ответил барон и тяжело почесал в затылке. Он явно
еще не уверен был в правильности решения. - Надеюсь, для этого не надо
рисовать всяких там звезд и дымить чем-нибудь вонючим?
- Вы же сами знаете, дядюшка, что это только дешевые эффекты для
профанов. Мы не будем воскурять ароматных дымов и рисовать жутковатые
фигуры. Мы просто спросим карты.
Тут Рейвен, слегка невежливо подвинув барона, достал из ящика
стола колоду, завернутую в черный платок. Развернув ткань, он бросил
ее на стол, после чего критически оглядел его и слегка довернул
круглое металлическое зеркало, прежде обращенное к окну.
- Какой расклад вы предпочитаете: гэльский крест или звезду
Эннарха? В любом случае - простите - на вас не ложится более пяти
карт.
При упоминании Имени барон поежился:
- Пускай будет крест.
- Хорошо. Рейвен перемешал колоду и бросил на черный платок пять
карт, которые, словно нечаянно, легли на него в форме креста -
одна в середине и четыре по сторонам света. В неверном мерцании трех
странно потрескивающих свечей изображения на них словно обретали объем
и казались излишне реальными, даже угрожающими.
- Карта посередине - Воин. Посмотрите на ареол, который образует
пламя свечей, отражающихся в зеркале, вокруг его шлема. Это баронская
корона. Значит, карта в центре - это вы. Вы оказались в центре
событий, и это гнетет вас. Это заставляет вас принимать решения через
голову сильных мира сего. Об этом говорит лежащая к Западу карта
Весов. Но вы не готовы к этому - взгляните на карту Духа, Открывающего
Дверь, на Восток.
Барон неспокойно завозился в кресле.
- Все твои иносказания, племянничек, слишком призрачны и потому
похожи на правду. Но ответь мне: что сейчас можно сделать для блага
государства?
- Взгляните на Север. Там Грифон держит в клюве два клинка над
Гексаграммой Мечей. Он символизирует вашу нерешительность в придворной
борьбе, ваши колебания: сказать правду и быть подвергнутым опале или
произнести ложь и навредить тем самым королевству. Решайте сами, но
обратите внимание на карту на Юге: Убийца готов вонзить кинжал вам в
спину. Это - путь, на который может привести Королевство ваша ложь.
Это же - предупреждение вам: вам грозит опасность, потому что вы
можете сказать правду. Эта карта предупреждает вас о смерти. Смерти от
руки наемного убийцы.
Барон, вконец обескураженный, спросил:
- И что же карты посоветуют мне делать?
- А это зависит от того, чего вы хотите. Если процветания для себя
- лгите. Но если вы - а я не могу сомневаться в искренности ваших
побуждений, дядюшка - цените не свою жизнь, а судьбу своей Родины -
говорите правду, чего бы вам это не стоило. Но бойтесь тех, слабых
духом и мощных телом, кто уже продал все священное для них и будет
желать вашей смерти. Клянусь Камнем Саргола, я не выпущу вас даже на
Арденнский тракт без вооруженной охраны. Охраны, которой доверяю я.
- Но неужели король... - начал Герберт...
- Стойте, - перебил Рейвен. - Вы просили совета, и Сила дала его
вам. Чего вы еще хотите? Я никогда не буду гадать на тех, кто выше
меня. Ведь слишком многое зависит от их прихотей.
Повисла тишина. И барон нарушил ее первый:
- Вы хотите сказать, что...
- Я хочу сказать, что вам, дядюшка, не следует отправляться без
охраны даже в столь короткий путь. Тем более, не стоит в одиночку
возвращаться в Каринтию, - сказал Рейвен и добавил про себя: `Если за
ту правду, что вы скажете, вас не посадят в каменный мешок`.
- Это значит... - вновь заговорил Герберт, но Рейвен опять его
прервал:
- Это значит, что вы, мой глубоко уважаемый родич, не поедете без
надежной охраны даже в Арденн, замок высокочтимого нашего правителя -
и моего старшего брата - ибо Карты предсказывают опасность.
Барон был слегка растерян:
- Но где я среди ночи найду людей? Рейвен опять перебил его:
- Хельд! Хельд!.....! Скрипнула дверь и вновь появился пожилой
невыспавшийся слуга.
- Охрану его милости! Подними немедля Редрика, Антора и Эллерта.
Через половину часа они должны быть готовы сопровождать его милость в
Арденнский замок и пусть знают, что за каждую каплю его крови ответят
собственной жизнью. Слуга, послушно кивнув, удалился.
- Но зачем же так, родич, - повернулся к племяннику Герберт.
- Силы посредством Карт предупредили нас, и я обязан сделать все,
чтобы зловещие предсказания не сбылись.
Барон привстал:
- Но объясни мне, Рейвен, зачем ты, всегда внешне легкомысленный и
безрассудный, вмешиваешься в игру, от которой может зависеть судьба
страны?
Глаза Рейвена полыхнули стальным огнем:
- Страны, в которой я родился. Страны, в которой я мог бы править.
Или я обманываю вас?
Герберт промолчал.
- Я надеюсь, что вы, единственный мой друг среди придворных,
знаете, что я никогда не добивался трона. Но это не значит, что мне
безразлична судьба государства. И клянусь Тьмой и Светом, вы не
считаете меня бестолковым повесой - иначе в трудный час вы не приехали
бы просить у меня совета. У меня и у моей Силы.
Барон молчал, глядя в пол. Скрипнула дверь, и старый Хельд,
жмурясь от отблесков свечей, сообщил:
- Лошади готовы.
Дверь закрылась. И тут барон словно проснулся:
- Я прошу прощения, племянник. Прощения за то, что посмел так
настойчиво ворваться в область тайного, зная, что не встречу
благожелательных иллюзий, только жестокую правду. В мыслях я был
несправедлив к вам. Но я благодарю вас за оказанную помощь и, клянусь
Митрой, постараюсь уверить короля, что вы не таите против него злого
умысла.
Рейвен встал.
- Ах, вот как? Я же предсказывал, что охота на ведьм и колдунов
закончится простым уничтожением соперников, уничтожением всех
претендентов на трон. Значит, до меня уже добираются тоже?
Барон безмолвствовал.
- Хорошо. Тогда я в скором времени отправлюсь в очередную
заморскую поездку, чтобы не смущать моего сводного брата. Я благодарю
вас за предупреждение. Но если к полудню вы хотите быть в Арденне, вам
пришла пора отправляться.
Барон встал:
- Благослови тебя Митра, Рей Ворон!
Рейвен сделал отстраняющий жест ладонью и закрыл ей левый глаз,
оторвав правую ногу от пола:
- Благодарю, но у меня свои боги. Однако помните, дядюшка, что они
не мешают мне любить родину.
- Хорошо. Тогда я просто пожелаю тебе удачи.
- Я благодарю вас. - И Рейвен поклонился. Барону было неудобно. По
феодальной лестнице виконт Рей Корвилль, прозванный Рейвеном, первый
бастард королевства, стоял гораздо выше его. Но Рейвен, никогда не
обращал на это внимания.
2.
Под балконом застучали копыта, и раздался скрип ворот. Рейвен
проводил взглядом уезжающих и вернулся в комнату. Но рука его
потянулась не к книгам. Вместо этого он нашел на стене рядом с полкой
потайную кнопку и нажал ее. Одна из стенных панелей развернулась,
открывая проход к помещению между комнатами, коридор из которого,
через лестницу, вел к черному ходу. В помещении, небольшом и слегка
грязном тупике, был поставлен табурет, на котором сидел крупный,
коротко стриженый светловолосый мужчина. Когда скрипнула панель, он
поднялся навстречу Рейвену.
- Теперь ты знаешь, Дэниел, что твои попытки обратиться к монаршей
справедливости ни к чему не приведут. В лучшем случае, тебя посадят в
тихую и удобную камеру с окном на восток, чтобы ты мог обращать к
Митре свои молитвы. Но никто не вернет тебе прежнего положения и
прежней власти.
Светловолосый отстранил Рейвена и, войдя в комнату, сел около
подсвечника, обхватив голову руками.
- Итак, Каринтию, фактически, потеряли. Потеряли по-дурацки. Но
Лайонел молодец. Интересно, сколь большой отряд ему удалось разбить.
Рейвен потер крыло носа, что являлось у него признаком крайней
задумчивости:
- Около тысячи, если я не ошибаюсь. А с ним было человек
четыреста. Правда, хорошие воины. Твоя конница, пограничники. Скорее
всего, подловил на переправе кого-нибудь из заречных сторонников
Герберта.
Светловолосый встал:
- Откуда ты знаешь? Рейвен отвернулся к столу и стал вылавливать
сливы из чаши с вином:
- Знать то, что происходит - это тоже магия.
- Но ведь ее не существует! Рейвен резко повернулся.
- Не дай все боги тебе проверить это самому. Но все было именно
так, как я тебе рассказываю. Голос светловолосого прозвучал надрывно:
- Но что же теперь делать?! Это самое крупное поражение
Королевства за последние годы! Рейвен усмехнулся.
- Ждать, ждать и еще раз ждать, сэр Дэниел, бывший маршал
королевства. Ждать, и никуда не торопиться. Дэниел присел к столу и
вновь обхватил голову руками:
- Но я не знаю, что там происходит! Рейвен с усмешкой ответил:
- А тебе пока и не надо это знать. Политика творится не на
границах, она делается в кулуарах королевского дворца. И решение,
которое будет принято, дойдет и до столицы. Дэниел приподнялся. В его
серых глазах
сверкала боль.
- Но когда?
- Своевременно. То есть ровно тогда, когда оно нам понадобится.
Успокойтесь, маршал, и ступайте спать. Завтра будет новый день, и
новости заставят трижды сменить решение, принятое вами. А теперь
брысь!
И Дэниел, бывший первый маршал королевства, вернулся в свою
комнату, чувствуя себя так же, как и кошка, которую прогнали от
кувшина со сливками.
А Рейвен уселся в кресло и привычно протянул руку за томиком
Латена, любимого его поэта, четыре года назад повешенного на столичной
виселице за грабеж.
╕ * *
Сэр Дэниел был единственным сыном небогатого рыцаря, владевшего
небольшим замком на юге страны, близ города Эстера. Его герб не
относился к самым известным в королевстве, да что там к самым
известным... Даже герольды вспоминали о его существовании только
тогда, когда разбирали родословные всех дальних родственников крупного
графского семейства Де Брас. В свое время Арнольд Де Брас представил
при дворе отца Дэниела, сэра Альбрехта, но немногословный и незаметный
рыцарь не задержался в столице надолго. Он получил небольшую должность
в провинции близ южной границы и застрял, как в болоте, на
однообразной и муторной службе, очень редко возвращаясь в свой замок,
и даже собственного сына видел не чаще раза в год. А сын фехтовал на
палках с деревенскими мальчишками, бегал вместе с ними ловить раков на
реке, в общем, жил, как живут десятки детей мелких дворян, и мечтал
лишь об одном - о том, чтобы стать рыцарем, как отец.
В четырнадцать лет отец, согласно обычаям, определил юного Дэниела
пажом к своему высокопоставленному родичу. Графу Арнольду тогда было
уже за сорок. Он отличался крайне неровным характером, оставив недавно
политику, пил горькую, и предавался всем излишествам, соответствующим
его положению. Но одного нельзя было у него отнять: остроты ума и
верности руки. Даже смертельно пьяный, едва держащийся на ногах,
Арнольд совершенно преображался, как только вынимал из ножен свой
любимый клинок. И Дэниелу не надо было лучшего учителя. Он готов был
выслушивать пьяную брань, весьма неприличные рассказы графа о
собственных постельных подвигах, и не единожды нарывался на скандал с
оруженосцами и пажами других рыцарей, когда те небезосновательно
утверждали, что граф-де теперь сошел с государственной сцены и скоро
тихо помрет во время очередного запоя. И граф отвечал на юношескую
преданность Дэниела любовью. Такой же любовью, с какой относился к
своим лошадям и собакам. Сейчас, вспоминая его, Дэниел удивлялся, как
он мог считать своим кумиром такого человека. Удивлялся, но
по-прежнему думал и говорил о нем, как о своем первом и лучшем
учителе. Ведь именно с подачи Арнольда Де Браса и началось восхождение
Дэниела к высотам положения. Восхождение, для которого он никогда не
употреблял слова `карьера`. А вышло это так.
Это был один из редких, всего лишь раз в несколько лет
проводящихся больших турниров с кучей гостей, на который приехали
рыцари не только из большинства графств и областей, но даже из
нескольких соседних стран. И семнадцатилетний `юноша с горящими
глазами`, как время от времени до сих пор называл его Рейвен, был
просто счастлив, что может посмотреть на это вблизи. Его интересовало
все - гербы, кони, оружие и, конечно, сами рыцари. Громкие имена
звучали, как рога или фанфары, герои многочисленных историй проходили
мимо него на расстоянии вытянутой руки. Вот великолепный рыцарь, за
несколько лет успевший прославит свое имя и добиться королевской
благосклонности, Герберт, сын вердского барона. Вот худощавый, желчный
Отфрид, военачальник герцога Тааля и его правая рука. Вот некто,
желающий остаться неизвестным, и потому представленный как Черный
Рыцарь, хотя по замку уже второй день ходят слухи, кто он. Говорят,
это один из приближенных магистра Ордена, который очень не любят за
колдовство, но знают, какие там сильные бойцы. И здесь даже сама
принцесса и принц - голубоглазая красавица, властительница дум
десятков, и стройный юноша со слегка болезненным лицом.
Голова шла кругом. Первые двое суток, пока гости только
собирались, Дэниел, используя любую свободную минуту, рубился на тупых
мечах с чужими пажами и оруженосцами, с гвардейцами и воинами и даже с
несколькими молодыми рыцарями. И граф, увидев его упражнения из окна,
усмехнулся и сказал: `Будешь выступать`. Дэниел потерял дар речи. Если
бы его теперь попросили подробно рассказать о том, что же было дальше,
он, наверное, и не смог этого сделать. В памяти сохранились залитый
солнцем замок, разноцветные гербы и флаги и ощущение сказочного,
непрерывного праздника. Это ощущение не прошло даже тогда, когда он
после второго дня оказался в постели, получив от сэра Герберта в бою
страшный удар по шлему. Но вскоре после того боя, не успев еще толком
придти в себя, он отбыл от заката до восхода положенное бдение перед
алтарем Митры и получил второй удар, по плечу, мечом плашмя. В
королевстве стало больше одним рыцарем, который по праву мог носить на
шее посеребренную цепь.
Дэниел потрогал старый, скрытый волосами шрамик на темени, потер
его пальцами и печально улыбнулся. Каким же, наверное, смешным и
наивным он тогда выглядел, искренне считаяя всех окружающих
благородными героями! Разве он мог тогда предположить, что всего лишь
через три года хозяин замка, в котором происходил турнир, старый барон
Эрик Редль, будет отравлен, и даже полугодовое расследование не
поможет установить, кто же из его сыновей был убийцей? Разве поверил
бы он тогда, что один из героев турнира, Рунольд из Эрма, прозванный
Северянином, начальник гвардии принца, через пять лет закончит свою
жизнь в королевской тюрьме по обвинению в предательстве и подстрекании
к мятежу? Разве смог бы он представить, что первый его товарищ,
молодой Гельмунд фон Вирден, носивший на белом щите гордого
черно-золотого орла, пятнадцать лет спустя поднимет на севере мятеж, и
дважды будет подходить с войском к воротам Кариссы? И что он, Дэниел,
первый маршал королевства и сенешаль Каринтии, своими руками отправит
бывшего друга в тюрьму на добрых три года... А выйдя оттуда и
получив-таки королевское прощение, Гельмунд снова поднял мятеж. И
сейчас он там, в Сарголе, вместе с мрачными и зловещими рыцарями из
Трандаля. Тьфу, бесовщина какая!
Дэниел уснул на кровати не раздеваясь, и ему снилось, как он, юный
и блестящий рыцарь, сопровождает барона Герберта, едущего в столицу
свататься к принцессе. Это было начало лета, ярко сверкала
изумрудно-зеленая листва после дождя, и весь мир был пронизан солнцем.
3.
Каринтия, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, была самой
северной провинцией королевства, лесистым и не очень-то населенным
краем с плохим климатом. Существуют, наверное, такие земли, которые,
не представляя особой ценности, просто притягивают к себе события. И
если существуют, то Каринтия, безусловно, одна из них. Земли этой
области исконно не принадлежали королевству. Она была пограничной в
составе другого государства - крупной и таинственной северной земли,
называемой Винделанд. Если Молодое королевство, которое долгое время
даже названия своего не имело, да и сейчас жители по-привычке называли
его просто `страна`, расположилось на землях плодородных и удобных, то
Винделанд словно представлял собой узор густых лесов, гор и болот,
часто непроходимых. Столица его стояла где-то на скалистых берегах
северного моря, теперь и не скажешь, где, и даже самые смелые купцы
никогда не ездили туда без сильной охраны.
Да, странной землей был Винделанд. Народа в нем жило гораздо
меньше, чем сейчас в Королевстве, народа разноязычного и
разноплеменного, непонятно как вместе уживающегося. Короля там
выбирали по странным законам, поклонялись полузабытым ныне богам, а
почти все феодалы были либо сильными магами, либо пользовались
покровительством своих богов, нередко сочетая это вместе.
И хотя Винделанд был весьма близок к Королевству, о нем почти
ничего не знали, и потому сильно боялись его обитателей. И так было,
пока не грянула катастрофа.
Про это сейчас и вовсе ничего точно не было известно. Знали только
то, что Винделанд как-то в одночасье перестал существовать как
государство. До нынешнего времени дошли только слухи и сказки о
ужасном урагане, разрушившем столицу, о непрерывных дождях, о
нашествии крыс и мышей... Да мало ли что рассказывали. Фактом
оставалось то, что в один прекрасный день королевство просто перестало
быть таковым. То-есть перестало, и все. Не было никаких междоусобных
войн, борьбы за корону, попыток восстановить власть... Просто потекли
потоки беженцев. А окраинные земли, бедствиями вовсе не задетые,
превратились в мелкие государства.
Объявил себя князем хозяин замка Каменных гор, один из крупных
эрлов захватил почти все владения на западном побережье в болотистых
низинах и назвал их своим герцогством Таальхольт, по имени своего
рода, отложились земли на западных островах, местами уцелели менее
крупные северные владения вроде того же Трандаля. Притом, все их
хозяева просто сделали вид, что Винделанда никогда и не было.
Рейвен, любитель распутывать загадки, перекопал все библиотеки, до
которых мог добраться, но так и не нашел ответа на вопрос, что же
произошло. Правда, по отрывкам рассказов и пожелтевшим манускриптам,
исписанным забытыми уже знаками, он составил свое мнение. Нередко,
когда разговор заходил на эту тему, Рейвен намекал, что здесь замешана
магия, если и вовсе не гнев богов. В Маартеле, одном из крупнейших
городов Таальхольта, он нашел несколько листов, примерно столетней
давности, на которые аккуратный переписчик занес рассказы беженцев о
внезапной эпидемии страшной болезни в центральных областях Винделанда.
Это свидетельство было особенно ценно потому, что датировалось
примерно пятью годами после катастрофы, а значит и написано было по
свежим следам. Рейвен, немного знавший медицину, прикинул для себя
масштабы эпидемии и скорость распространения болезни и решил, что
естественными причинами она вызвана быть никак не могла. И, решив это,
просто охладел к данному вопросу, тем более, что сейчас в высшем свете
о существовании Винделанда упоминать было не принято.
Тогда Молодым королевством правил Герман II Завоеватель, который
заслужил свое прозвище немало расширив свое королевство за счет южных
соседей. И неспокойный этот монарх просто не мог не обратить внимания
на ставшую `бесхозной` область. Так Каринтия вошла в состав
королевства, непонятно, к добру или к худу. За сто с лишним лет ее
существования в виде провинции, королям приходилось регулярно посылать
своих сановников, то для подавления мятежей, то для разбора феодальных
распрей. А недороды в Каринтии из-за дождливой погоды случались и
вовсе регулярно. К тому же, лежащая на отшибе земля, особенно заречная
ее часть, постоянно привлекала внимание соседей, герцогов из Тааля,
которые то мутили воду среди свободолюбивого пограничного рыцарства,
то решались на прямые набеги; для завоевания сил им не хватало. А
войны в Каринтии стоили весьма дорого из-за погоды, болезней, бедности
провинции и отсутствия хороших мостов через Лейн. Все существовавшие
ныне переправы чинились чуть ли не раз в три года из-за мощных
половодий.
В правление отца Рейвена, короля Отона, в Каринтии большое влияние
приобрел сильный рыцарский клан, связанный дружескими и родственными
узами. Во главе его встали несколько баронов, исчисляющих свое
происхождение от винделандских дворян. Они требовали сделать Каринтию
удельным герцогством, входящим в состав королевства, но гораздо менее
ему подконтрольным. Король Отон долго вел с ними дипломатическую игру,
дав в результате пограничникам несколько незначительных льгот, но
`забыв` про главный вопрос. И когда, несколько лет спустя после смерти
Отона, его сын и сводный брат Рейвена, Родерик II, допустил несколько
ошибок, в Заречной Каринтии вспыхнул бунт. Молодой Гельмунд фон
Вирден, один из самых известных и влиятельных баронов, дважды пытался
взять штурмом Кариссу, наиболее крупный город на левом берегу. Но
благодаря решительности опального ныне маршала, он, проиграв одну из
небольших стычек, оказался в плену и переселился из шатра прямо в
камеру карисской тюрьмы. Гельмунд был доставлен под столицу и там
провел в заключении три года. Северянам вернули несколько вольностей,
участникам восстания выплатили небольшие суммы, кого-то `наказали` для
примера, на этом все и закончилось. А немного позже, когда выпущенный
на свободу Гельмунд вернулся в свой замок, мятеж вспыхнул снова. В
старую игру вступили новые участники. И так случилось, что Рею
Корвиллю, прозванному Рейвеном, предстояло стать одним из них.
4.
Если ехать от столицы по Виноградной дороге и близ Старой часовни
свернуть на восток, в сторону графства Брас, то попадаешь в неожиданно
тихий и несколько сонный край. Аккуратные поля там сменяются
перелесками, окружающими маленькие, чуть приболоченные озера, и до
самых границ графства не встретишь настоящего рыцарского замка -
только несколько усадеб франклинов и небогатых дворян. Единственный
городишко в этой области, называемый Эстер, не имеет даже стен и
знаменит лишь своим базаром, часовней Митры и парой недорогих
харчевен. Именно туда и направлялся сэр Дэниел неделю назад, не думая
еще, что что-то сможет толкнуть его на нарушение королевской воли.
Около полудня он выехал из ворот дряхлой усадьбы и свернул на
лесную дорогу. Вокруг было яркое лето, перекликались в ветвях птицы,
солнце играло на зеленых листьях, журчал, извиваясь вдоль дорожки,
ручей. Но сэр Дэниел не замечал всего этого. Как и всякий человек
действия, внезапно осознавший свое существование бессмысленным, он уже
во многом жил воспоминаниями, лишь изредка пытаясь найти какие-то
лазейки в тихой монотонности новой жизни. Вот и сейчас он одновременно
ехал шагом по лесу и думал о том, как почти год назад мчался из
Кариссы в столицу по раскисшему уже Северному тракту, стремясь успеть
до затяжных дождей. Он не мог ехать медленно: ведь его вызывал его
король, его сюзерен, давший ему маршальский жезл. Король, поставивший
незнатного и небогатого рыцаря на государственную должность, которой
не прочь были добиться и самые родовитые. Король, службой которому он
гордился. Как же он тогда был наивен! Наивен? Да нет, наверное, просто
глуп. Конечно, придворными не только родятся, но и становятся. Но
стать им у сэра Дэниела возможности не было. С семнадцати лет он
носился взад и вперед по стране, сначала в свите Герберта, а после его
свадьбы - один. Ловил разбойников, вел переговоры, наводил порядок на
границах и подавлял мятежи. В Аркайде, столичном дворце короля, или в
Арденне, его загородной резиденции, Дэниелу приходилось бывать едва ли
чаще раза в год. Бывать, в основном, для того, чтобы выслушать на
аудиенции благосклонные слова короля и получить новое поручение. Он
выполнял эти поручения с полной отдачей, карал предателей и врагов
королевства, защищал обиженных, устранял несправедливости, в общем,
жил яркой, даже нереальной жизнью героя рыцарского романа. Этакого
благородного и правильного героя, вроде легендарного Эрика, рыцаря
Железной Звезды, которого, по мнению большинства, и представить-то
сложно. А он и вообразить не мог, что можно как-то иначе. И где-то в
глубине души даже не удивился, когда получил, вдобавок к маршальскому
жезлу, приказ о назначении его наместником в Каринтии. В провинции,
размерами в два раза больше Браса и, без малого, с Таальхольт. И
честно отдал этой земле десять лет.
Карисса... Стальной шпиль над старой цитаделью, увенчанный
позолоченным лунным серпиком... Неведомо кем и когда вырубленные из
серого камня бескрылые драконы, украшающие вход в башню Альсток...
Неистребимый запах болота из городского рва, влажный ветер, тянущий с
Лейна, и тонкая паутина дождя на лице...
О, если бы он был придворным! Наверное, тогда он научился бы
обращать внимание на каждое сказанное слово, на каждый вскользь
брошенный намек, на интонации, на жесты... А ведь его предупредили
дважды, предупредили, по придворным меркам, почти в открытую, как
глупца. Разве можно было не догадаться, что происходит что-то не то,
когда Герберт, которого Дэниел глубоко любил, ранее один из первых
воинов королевства, а ныне первый из советников, мрачно сказал
наедине: `Лучше б ты подождал с визитом до весны. Неспокойно там у
вас.` Дэниел не понял, как можно было не выполнить приказ короля,
отговориться от приезда ранней осенью и плохой погодой. Тогда не
понял.
Не понял он и слов Эрика Де Браса, старшего сына графа Арнольда,
ныне возглавлявшего королевскую гвардию. Как же они звучали?.. Нет, не
запомнил точно. Что-то о будущих переменах, о здоровье Гельмунда... А
ведь не за что было Де Брасу его любить, особенно после той истории с
мечом... Как же злились все представители семейства, и брат, и
сыновья, и племянник, когда узнали, что Арнольд завещал свой меч,
родовую драгоценность древностью не менее сотни лет, не кому-то из
них, а безвестному тогда еще мальчишке. Завещал, как учитель ученику.
Великолепный это был клинок. Обоюдоострый, в два локтя длиной,
весь покрытый золотой насечкой с изморозным налетом серебра на остро
отточенном жале. Белую костяную рукоять увенчал голубой камень, словно
схваченный золотыми когтистыми лапами. Впрочем, почему `был`? Он и
сейчас, заточенный, ухоженный и хорошо вычищенный, висит на стене в
покоях Дэниела, красивый и опасный, как спящая змея. Только вот
сколько ему придется спать? Ведь словно молотом ударили слова короля:
`Мы пока не нуждаемся в ваших услугах. Отправляйтесь в свой замок и
ждите там Наших повелений.` Но сколько же можно ждать? Уже минула
осень, зима, весна...
Только тут Дэниел обратил внимание, что подковы коня звякают по
булыжнику и встряхнул головой, отгоняя видения. `Вот наваждение
лесное! Даже не заметил, как выехал к самому центру Эстера, на площадь
перед трактиром.` Он снова выругался про себя и повернул налево, в
узкий переулок, направляясь к дому сэра Мартина.
Официально сэр Мартин именовался местным прево, но фактически был
высшей властью этого маленького края. Он не только командовал
городской стражей и председательствовал в суде, но и заведовал сбором
налогов, тихо, без скандалов, разрешал мелкие тяжбы - в общем, делал
все, что положено делать наместнику. При этом, сэр Мартин всегда
старался казаться как будто меньше ростом. Был он из очень бедного
рода, как и Дэниел, только откуда-то с юга. Собственно, и обращение
`сэр` к его имени обычно добавляли из вежливости. В свои пятьдесят он
еще не был опоясанным рыцарем. И, хотя и состоял на королевской
службе, должность занимал по меркам государства столь незначительную,
что король едва ли даже знал о его существовании. Однако Мартину, чью
семью за бедность чуть не лишили родового герба, должность эта
казалась синекурой. Он очень боялся ее потерять, и потому старался
исполнять все дела очень добросовестно, но незаметно, ни в коем случае
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 116691
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 5
|
