|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Михаил Грешнов.
Авторский сборник рассказов `Волшебный колодец` Волшебный колодец
Дорогостоящий опыт
Еще один мертвый город
Маша
Северная звезда
Каракумское море
Цветы Альбароссы
Диверсия ЭлЛТ-73
Михаил Грешнов.
Волшебный колодец
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. `Волшебный колодец`.
ОСR & sреllсhесk by НаrryFаn, 7 Sерtеmbеr 2000
-----------------------------------------------------------------------
Передо мной письма из 2047 года. Как они попали ко мне? Представьте,
что я изобрел машину времени: об этом так много пишут... Или предположите,
что мне удалось искривить пространство - заодно и время, - так, что
завтрашний день оказался рядом. Предполагать - ваше право. Несомненно
одно: письма. Я могу показать их желающим, вот они. Можете даже прочесть,
хотя - будет ли это для вас удобным?
Что касается меня, я дал обещание выбрать из них то, что относится к
теме, и не трогать ничего личного. Адресат - Ольга Быстрова - младший
биолог космической станции `Венера-8`, передала мне их на этом условии. Я
тоже Быстров. Может быть, Ольга моя дальняя родственница. Кроме того, я
писатель, начинаю книгу о будущем. Письма могут послужить для книги
материалом. Поэтому Ольга дала мне их - берите.
Впрочем, она спросила:
- А любопытные?
Я ответил, что любопытных, конечно, много, но читатели заинтересуются
скорее идеями, чем личным содержанием переписки. Как видите, авансом
поручился за каждого. Ольга засмеялась:
- Все-таки я приму меры... - Отложила в сторону несколько писем.
Что мне оставалось еще?
- Пожалуйста... - сказал я.
А для себя сделал вывод: чрезмерное любопытство - зло. Может, эти
письма были самые интересные.
Январь, 7. Дорогая Оля! Я счастлив. Необыкновенно счастлив! Получил
направление работать с Петром Петровичем Дариным. Какой это человечище!
Какие тут возникли дела, пока ты кружишься возле неблагодарной Венеры!
Помнишь, в институте мы изучали подземные корабли - земеры? Они
пронизывают литосферу, как лимонную корку, плавают в магме.
Предполагалось, что они будут из глубины добывать металлы. Но дело
застопорилось: появился размерный барьер. Длина земера шесть метров,
диаметр два метра - наименьшие габариты для ядерной установки `Плагма`. Ни
сантиметра больше. Увеличить размеры - снаряд не выдержит давления в
глубинах Земли, усилить броню - отяжелеет, придется менять плазменный
двигатель, опять изменятся габариты. Заколдованный круг!..
Пока ученые бьются над этим барьером, Дарин выступил со статьей: `Земер
будет давать металл`.
Тогда и замелькало в газетах новое географическое название -
Северокарск. Сейчас это город, и я укладываю вещи, чтобы быть там через
три дня.
Но прежде - о плане Петра Петровича.
Уральский рудный бассейн на севере уходит под Карское море. Что же,
дробить руду и вычерпывать драгами?..
- Вымыть металл из горных пород! - предлагает Дарин. - Взять в помощь
воду, давление и тепло.
Причем совершенно даром: тепло даст Земля, воду и давление - море.
Через три дня я буду на месте.
Скажешь: несамостоятельный, Толька! Готовился на Марс - попал в
Заполярье... А я тебе отвечу: семнадцать тысяч! Да, да, из семнадцати
тысяч добровольцев, пожелавших выехать в Северокарск осуществлять проект
Дарина, отобрали четыреста пять человек... Что меня потянуло - романтика?
Может быть... А больше - Дарин. У этого человека ум, воля. Главное же в
Дарине - обаяние. Как он читает лекции по кибернетике! И потом, знаешь,
раз поздороваешься с ним и, честное слово, будешь нарочно выбирать дороги,
по которым он ходит, чтобы встретиться еще раз.
Не обижайся. Марс или Заполярье - для нас с тобой хуже не будет. И
ничего не забывай. Поездку в горы мы повторим. Увидим Лабу, вершину
Дам-Хури. Будем ночевать у костра, встречать зори. Будем ловить форель.
Январь, 16. И вот Северокарск, город в заснеженной тундре. Не простой
город, какие мы знаем с детства, а совершенное чудо - город-кристалл.
Трудно определить, с чего начать о нем рассказ.
Прежде всего это круг, в поперечнике шесть километров, накрытый куполом
из ситалла. В высоте купола - солнце. Сколько бы ни смотрел на город,
солнце кажется удивительнее всего. Конечно, оно искусственное, но по
яркости обыкновенное, летнее, только чуточку больше дает ультрафиолетовых
лучей, отчего люди в городе загорелые, как на черноморском курорте. Каждое
утро солнце загорается, вечером гаснет - медленно, как если бы опускалось
за горизонт. Становятся видимыми луна, звезды и все краски северного
сияния... Если над тундрой пурга - по куполу шарят снежные крылья, и тогда
особенно приятно чувствовать теплый воздух, видеть цветы.
В центре города шахта, вокруг нее производственные цехи, тоже из
ситалла, только цветного; они кажутся ожерельем, опоясавшим черный
агатовый круг - шахтный колодец. Дальше восьми-девятиэтажные здания, между
ними сады, детские игровые площадки. Один сектор города не достроен: здесь
стоят триста тридцать два земера, которые будут опущены в недра земли. Они
выстроены в каре и выглядят очень внушительно.
Шахта - название старое: ни копра, ни подъемников нет. Ствол нарезает
единый комплекс-комбайн. Он походит на карусель, состоящую из двух ярусов:
нижний снимает грунт, размельчает, перемешивает с водой и по центральной
оси-трубе, а дальше по шлангам выводит пульпу за черту города. Верхний
ярус укрепляет ствол: прокаливает стены высокочастотным током, спекает в
стеклообразную массу. Ствол не будет глубоким - до уровня моря.
В чем основа проекта?
Из шахты на глубину уйдут земеры. Представь в толще земли плоский
цилиндр, высотой в четыре километра, диаметром в сорок. Каждому земеру в
этом пространстве запрограммирован свой участок. Выйдя к исходному пункту,
земер повернет в глубину, дойдет до нижней границы, развернется и
параллельным курсом поднимется вверх. Опять вниз, опять вверх, и так все
триста тридцать два земера. И задача - взрыхлить рудное тело, прошить его
иглами. Мало того, через каждые пять сантиметров квантовые генераторы,
вмонтированные в стенки земера, будут давать залп во все стороны,
пробивать тончайшие поры - капилляры. Вообрази, что начнется в цилиндре,
когда в работу войдет весь батальон земеров!.. В итоге осуществляется
главное: земеры сделают зону водопроницаемой.
После этого они пройдут под морским дном, проложат туннель, и, когда
вскроют дно, - за дело примется море. Заполнив туннель, оно будет давить
на разрыхленный рудный массив, выталкивать воду в шахту - обыкновенный
принцип сообщающихся сосудов. Прогревшись в глубине до температуры
кипения, вода растворит, вымоет из руд металлы, поднимет их в колодец в
виде раствора.
Февраль, 17. Ты меня упрекаешь: больше говорю о технике, чем о себе.
Пойми, Оля: век техники, царство техники... Но я все время думаю о тебе. И
пишу тебе письме. Чаще писал бы, но тут такая задача... День и ночь
вживаюсь в работу. Ты только не сердись, я протягиваю тебе руку. Через
космос - к Венере. И чувствую твою руку в своей. И вижу твои глаза.
С чего я начал в городе? Явился к Дарину.
- Анатолий Шатров? - спросил он.
- Прибыл... - Я подготовил рапорт, чтобы отчеканить как космонавт.
- Вижу, что прибыли, - сказал он. - Ваш земер двести семнадцатый.
- Точно - двести семнадцатый!
Он посмотрел на меня из-подо лба - лоб у него громадный, как
энциклопедический том, - и засмеялся:
- Кибернетист...
У меня сразу отпала охота рубить металлической фразой, я тоже
засмеялся.
- Откуда? - спросил он.
- Из Томска, - ответил я.
- Закаленный... - Я думал, он скажет `сибиряк`, а он сказал: лыжник.
- Как вы узнали? - спросил я.
- По плечам, - ответил он. - В старина о таких говорили: косая
сажень...
Вид у него молодой, даже озорной чуть-чуть, глаза дерзкие.
- В общежитие устроились? - спросил он.
- Да, Петр Петрович. Нормально.
- По всем вопросам - ко мне, - сказал он на прощание.
И начались будни. Изучаю земер, системы самоуправления и саморемонта.
Снаряд построен на замкнутых циклах: если, например, выйдет из строя
лазер, автоматически подается сигнал роботу данной линии, тот приходит в
движение, ставит новый... Перфоленты металлические, составлены для всех
земеров.
Работаем над чертежами и схемами четверо сменщиков: Федор, Аркадий,
Алла и я. Ребята из Одессы, Алла из Семипалатинска. Вчетвером делаем
прогулки на загородные холмы. Оттуда город кажется голубой чашей,
опрокинутой в снег.
Февраль, 23. Шесть дней идет спуск земеров в шахту. Сегодня опущен мой.
Командовал Дарин:
- Двести семнадцатый!
- Есть! - ответил я, приготовившись к процедуре, до последнего слова
изученной по экранам соседей.
- Градус и сектор восьмидесятый!
- Восьмидесятый...
- Наклон к горизонту - нуль!
- Наклон - нуль...
- Расстояние до исходной позиции - двадцать тысяч метров.
- Двадцать тысяч.
- Пуск!
Нажимаю на кнопку `Пуск`. В верхнем левом углу экрана вспыхивает точка
- два миллиона лошадиных сил двинули снаряд в грунт. Через пять часов он
выйдет на исходную позицию и станет там, пока все триста тридцать два
земера не займут своих мест.
Очень рад за твою хлореллу. За год, ты говоришь, она повысила
количество кислорода в атмосфере Венеры на две сотых процента. Через сто
лет при таких темпах будет два процента, через тысячу поставим на Венере
коттедж. Привет!..
Март, 1. Дан пуск всем тремстам тридцати двум земерам. Дежурила Алла.
Мы стояли у нее за спиной и ждали. В огромном здании тишина. Экраны горят
зеленым. В центре зала большой экран, связанный с пультом. Тоже зеленый...
Знаешь, что мне припомнилось? Как мы вдвоем ловили форель. В гот день,
помнишь? Мне надо было сказать, что я тебя люблю... Закинули удочки в
зеленую воду - ждем. Я думал: как только нырнет поплавок, - шут с ней, с
форелью, - так и скажу. Ты стоишь рядом на камне. Поплавок не ныряет - я в
отчаянии. Ты поняла без слов, кивнула: `Я знаю...`
Почему вспомнилась эта минута? Наверно, потому, что в зале тихо, все
глядели в зеленую глубь экранов...
Земеры пошли. Алка обернулась к нам:
- Поздравляю, мальчики! - Глаза у нее были сияющие и тоже зеленые.
Март, 20. Вчера ездили на плавстанцию Югорская. По дороге заспорили.
Начала, как всегда, Алка:
- Нет на Земле романтики - кончилась...
- А то, что на снежном глиссере делаем по двести километров в час, -
возразил Аркадий, - не романтика?
- Ничуть! В теплой кабине, даже не отморозишь носа!
- Это ты после фильма о `Челюскинцах`...
- Ничуть! - перебила Алка. `Ничуть` - у нее первое слово. - Я о себе. И
о вас тоже. Ехали в тундру - зачем? Работать? А сидим под колпаком, не
отрываем глаз от экранов. Голубое благополучие... На плавстанции тоже
купол, экраны. Машины на дне морском роют, выравнивают площадь. Пропустят
земеры - закроют вход решеткой, чтобы в туннель не набились водоросли...
Где же романтика? Для чего тогда руки, мозг?
Когда Алка задает такие вопросы, всем становится не по себе. От общего
она непременно перейдет к частностям.
- Вот у меня, - продолжала она, - самое героическое - нажим кнопки,
когда Дарин скомандовал: `Пуск!` Но это я, девчонка, а вы здоровенные
парни...
Началось избиение. Аркадий сделал попытку вывернуться.
- Перестань зудеть, - сказал он, - больно в ушах!
- Одесса... - сощурилась Алла. - Там загорал на пляже, здесь - под
искусственным люменом... Белого медведя ты хоть одного убил в жизни? Даже
не видел!
Все засмеялись. Но тут дошла очередь до меня:
- А Шатров? Почему ты не в космосе, не на Марсе? Любишь тепло?
Ничего с ней нельзя поделать. Из тебя вынет душу, и тебе же расскажет о
ней больше, чем знаешь сам...
Апрель, 4. Пять недель земеры вспахивают рудную целину. Кажется,
слышно, как скрипит под ногами земля. Шестьсот шестьдесят миллионов
лошадиных сил перелопачивают руду. И им еще работать столько же. Ежедневно
высиживаем у экранов по шесть часов - Федор, Аркадий, Алла и я...
Не понимаю твоего раздражения в последнем письме. Мы работаем
вчетвером, естественно, на Югорскую ездили вместе. Не бросишь же Алку - не
по-товарищески. Ничуть я не восхищен, из чего ты взяла? Глаза?.. Что я
писал о глазах? Зеленые? И экраны зеленые, и вода. Слишком много зеленого?
Как-то и не заметил... А вообще она смеется над нами, троими, и заказывает
разговоры в Семипалатинск...
Тут не хватает двух писем, которые Ольга не сочла нужным передать мне.
От этого рассказ лишается подробностей. Каких - домысливать не берусь. Я
ведь обещал Ольге...
Перехожу к следующему письму.
Май, 21. У Аркадия сын! Не здесь, конечно, в Одессе! Два дня счастливый
отец ходил с телеграммой, показывал всем. А сегодня мы смотрели мальчишку
по видеосвязи. Личико с кулачок, два светленьких озерца.
- Похо-ож! В нашу породу, - смеялся Аркадий. - Спокойный, как дуб!
Алка и тут осталась сама собой, сказала нам с Федором:
- Смотрите? Видит око, да зуб неймет!
- А к тебе, - съязвил Федор, - это самое не относится?
- Ничуть! - Алка махнула рукой, удалилась с достоинством.
Мальчишка действительно был спокойный.
Это совсем не вязалось с нашей заботой.
Земеры вышли на нижний горизонт. Трудяги работу закончили. Теперь они
постоят, пока будет пробит туннель под морское дно, затем головная машина
выведет их по туннелю в море. Головным будет ВЧЗ - высокочастотный земер.
Он уже возле шахты, вокруг него суетятся техники, на него глазеют зеваки.
Это великан, весь пронизанный электричеством. Он не только пробьет
туннель, но и сварит его стены токами высокой частоты. ВЧЗ может идти на
ручном управлении, но Дарин запрограммировал ему автоматический ход - так
будет быстрее. Проводить выход к морю будет сам Петр Петрович.
Май, 25. ВЧЗ опустили в шахту около полудня. Работа земера
транслировалась на экран в центре зала. Здесь толпились освободившиеся от
дежурств операторы. Следили за ВЧЗ и за Дариным. Посмотреть было на что.
Пульт мерцал множеством индикаторов: температура, грунт, скорость,
охлаждение, радиация - все надо было мгновенно учитывать.
Снаряд прошел вниз два километра. Многие из ребят начали расходиться. У
экрана осталось человек двенадцать. Вдруг звонок распорол тишину зала.
Дарин поднял голову. Только что все было нормально: ВЧЗ опускался по
вертикали. Но сейчас пульт неровно мерцал огнями... Второй звонок вернул к
экрану тех, кто уже был на ступеньках лестницы. Красные огни вспыхивали на
схеме внутреннего обслуживания ВЧЗ: магнитный настрой гирокомпаса
перекрывался помехами. Это не была механическая поломка. Помехи то
появлялись, то исчезали, как будто над компасом трепетало что-то живое.
- В земере мышь! - заговорили возле экрана.
- Птица!..
Всякий раз, когда поле компаса перекрывалось, звонок заставлял
вздрагивать всех.
- Может, в снаряде остался кто-то из техников?
- Техники все на месте!
Петр Петрович включал и выключал клеммы проверки механизмов на земере.
Система движения, мозг корабля - все было в порядке. А звонок звенел!
Наконец Дарин включил экран обзора в кабине управления корабля. Все
увидели кресло - пустое, каким ему положено быть. Земер шел вертикально
вниз, без привязи в кресле никто бы не усидел. Ремни, пристегнутые к
подлокотникам, лежали в зажимах. Дарин уже хотел выключить экран кабины,
как вдруг из-за спинки кресла показалась рука. Пошарила по верхнему краю,
схватилась за кромку. Медленно, как будто всплывая над горизонтом,
поднялась макушка с вихром рыжих волос, показались два расширенных от
ужаса глаза. Несомненно, глаза видели экран в рубке земера, а на экране
лицо главного инженера. Наверно, глаза и макушка тотчас бы спрятались -
так казалось всем, наблюдавшим эту картину, - как ни страшно находиться в
земере одному, а увидеть перед собой разъяренное лицо главного инженера
страшнее. Мальчишка дернулся вниз, но было уже поздно.
- Стой! - загремел Дарин.
Мальчишка провел остреньким языком по губам и, не показываясь полностью
- он лежал на спинке кресла с тыльной его стороны, иначе давно бы свалился
вниз, - прохрипел:
- Я хочу пить...
С момента спуска земера в шахту прошло четыре часа.
- Кто ты такой? - спросил Петр Петрович.
- Павка.
- Чей?
- Яковлев.
- Сын прораба, Петра Михайловича? - Дарин остановил земер, мальчишка по
инерции качнулся вперед.
- Угу, - сказал он.
- Сейчас позову отца, - пригрозил Дарин.
Перспективы для мальчишки складывались неважные: даже на глубине двух
километров пацан при упоминании об отце ощутил беспокойство. Глазенки его
забегали.
- Не надо, - попросил он.
Возле экрана собиралась толпа. Шок от неожиданной встречи прошел.
Начались разговоры:
- Всыпать ему, конопатому!
- Чертовы пацаны, от них нигде нет покоя.
- Один вчера испытывал модель робота-акванавта. Все лампы в купальном
бассейне сжег!
Из кабины главного пульта вышел Дарин. Мы обступили его.
- Шатров, - сказал он, - хотите со мной?
- Петр Петрович!
Дарин наклонился к селектору, вызвал аварийную службу:
- Немедленно `АЗ-4`. На спуск!
Я пошел за Петром Петровичем. Даже спиной чувствовал, как ребята и
девчонки-операторы мне завидуют.
`АЗ-4`, аварийный земер, уже стоял наготове.
Спасательная экспедиция закончилась в двенадцатом часу ночи. Техник
Урбанцев за халатное отношение при подготовке ВЧЗ к спуску получил строгий
выговор - по его недосмотру мальчишка забрался в земер. Павка из всей
передряги вынес два-три синяка и был бы совсем счастливым, если бы не
порка, которую с глазу на глаз устроил ему отец. Павка выдержал ее с
честью - рискованные предприятия требуют жертв.
Больше всех в этой истории выиграл я. Ближе узнал руки и душу Дарина.
Все время он вел `АЗ-4` на максимальной скорости, не выпуская штурвала, -
мальчишка мог погибнуть от перегрева. А душу... Не обязательно было вести
машину главному инженеру! Дарин мог заставить того же Урбанцева. Но он
повел сам.
- Только бы нам успеть, Шатров.
А мальчишка - ты бы взглянула! - конопатый, рыжий, под ногтями черно...
Дарин гладил его по щеке умными, сильными руками. `Так-то, Яковлев, -
успокаивал сорванца. - Путешествовать к центру Земли непросто`. Только на
поверхности пригрозил:
- Сунься попробуй к земеру еще раз!..
Июнь, 1. Когда снаряды вышли под океан и последний земер вырвался из
туннеля, вода ударила в дно цилиндра с такой силой, что сейсмографы
Мурманска и Свердловска зарегистрировали толчок в четыре балла. Репортаж о
возвращении земеров транслировался из телецентра.
Люди собирались у экранов на площадях, в общежитиях, в контрольном
зале. Диктор поминутно предупреждал:
- Парад земеров! Не пропустите парад земеров!
На экранах возник морской берег.
- Внимание!
Сначала в море появилось пятнышко, оно росло, как волна, и вот до
берега километров пять, а над морем - белый султан. Земеры на поверхности,
фрезы убраны, снаряды идут на червячном ходу, ввинчиваясь в воду, и
разбрасывают ее с такой яростью, что она взметается парусом.
Диктор зачастил цифрами о скорости приближения, о мощности земеров в
лошадиных силах. Но и в толпах зрителей недостатка в комментаторах не
было:
- Ну, силища!..
- На сниженных оборотах! Что они вытворяют в земле - мамочка-мама!
- Я слышал - буравят Луну.
Снаряды подошли к берегу, сбавили ход, полезли один за другим на
отмель. Отшлифованные в глубинах, вымытые в море, выползали, как
мастодонты, двинулись к городу.
- Разнесут... - переговаривались телезрители.
Дарин остановил их в ста метрах от ситалловой стенки. Коротко приказал:
- Стоп!
Июль, 2. Не писал целый месяц. Прости. Письма твои получаю. Не
беспокойся, ничего со мной не случилось: не болел, никуда не ездил. Опять
принимаю упрек, что пишу о технике. И опять о ней пишу - все тут захвачены
техникой и проектом Петра Петровича. Писем не писал потому, что боялся.
Все мы боялись. Словно где-то ошибка, неверный расчет - в наши-то дни!..
Жили одним желанием: воды, ожиданием, как сработает море. И вода пришла с
точностью до одного часа.
Зажглись корпуса вокруг агатового колодца. Всех их девяносто два - по
числу элементов менделеевской таблицы: матово-светлые для водорода и
гелия, голубые для лития и бериллия, фиолетовые для калия, титана,
ванадия, зеленоватый для меди - и так до рубиново-красного для урана.
Анализ показал, что все элементы есть. Чего еще желать? Вода пошла по
цехам, через электрические, магнитные поля, катализаторы, иониты, будет
переходить из цеха в цех, возвращаться дважды и трижды, отдавая металлы до
последней крупицы.
Июль, 19. Что я думаю делать дальше? Оля, ты сговорилась с Дариным?
Этот вопрос задал мне Петр Петрович. Каждый здесь спрашивает: что дальше?
Второй колодец намечено построить на Диксоне. Аркадий и Федор определились
туда. Алка выходит замуж. `До свиданья, мальчики, - смеется. - Хорошие вы
ребята, но есть кое-кто лучше вас`. Мы всегда подозревали, что в душе она
эгоистка: `До свиданья`... Скажи мы, что расстаемся с ней сожалеючи, она
ответит: `Ничуть!` Правильно, но говорить об этом в открытую небезопасно -
Алка может сказать: `Нахалы...` Пусть выходит замуж и уезжает в
Семипалатинск.
С Петром Петровичем я разговаривал вчера. В Доме искусств слушал
Бетховена и симфонию `Звездную` Виры Вирцановой. В антракте меня увидел
Дарий:
- Как чувствуете себя, Шатров?
- Хорошо, - ответил я.
- А ведь вы рисковали, - Дарин вспомнил шестидесятиградусную жару в
`АЗ-4`, когда шли на всех шести моторах, что инструкцией запрещено.
- Не я один рисковал, Петр Петрович.
- Конечно, - улыбнулся он. - Что думаете делать дальше?
От этого разговора все у меня зависит в дальнейшем. Формируется отряд
для изучения Каракумского подземного моря. Выйдут новые земеры, способные
принять на борт несколько человек. Дарин имеет к этому прямое отношение.
Не смею думать, что он возьмет меня в Каракумы. Но все-таки думаю...
А пока буду ждать тебя. С августа иду в отпуск, в октябре отпуск твой.
Успеем съездить на Кавказ.
Жду.
Этим заканчивается последнее письмо Анатолия. Мне не-хочется упускать
его из виду - хороший парень! Думаю еще написать о нем, только не знаю
когда. На все нужно время.
Кстати, о времени.
Вы мчитесь в поезде и по расписанию прибудете в город в шесть часов
вечера. Шесть часов - это ваше будущее. На самолете вы были бы в городе в
два часа дня. Это тоже будущее, но более близкое к вам, чем шесть часов
вечера. Представьте аппарат, который переносит вас в город мгновенно - в
нуль времени. Понимаете, к чему я веду? Вам ведь интересно добраться до
2047 года. А теперь вообразите машину, которая берет старт с нуля времени
и переносит вас в завтрашний день. Видите, просто. Только не говорите, что
это сказка. Сказка - ложь, да в ней намек...
А с Анатолием мы еще встретимся. И с Ольгой встретимся.
Непременно.
Михаил Грешнов.
Дорогостоящий опыт -----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. `Волшебный колодец`.
ОСR & sреllсhесk by НаrryFаn, 7 Sерtеmbеr 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
- Итак, вы согласны, Гарри! - Профессор Баттли говорил выспренне, даже
торжественно, как на ученом совете, хотя в комнате было всего три
человека. - Вы предоставляете себя в наше распоряжение и получаете по
завершении опыта через Оклендский банк пятьдесят тысяч долларов. Вы
согласны на эксперимент добровольно.
Гарри, за весь разговор не поднявший глаз от стиснутых рук, сделал
попытку взглянуть на профессора.
- Добровольно, - подтвердил он.
- Но... вы понимаете?
- Понимаю, сэр. Это опасно.
- Я тоже знаю, что это опасно. Поэтому мы оплачиваем риск кругленькой
суммой.
- Да, - кивнул утвердительно Гарри.
- И требуем выполнения нашей программы полностью.
- Я выполню ее, сэр.
Третий участник беседы, Глен Эмин, молчал. По его бледному лицу трудно
было судить, одобряет он разговор или нет. Только пальцы, барабанившие по
канцелярской папке с бумагами, выдавали его волнение. Это он привел Гарри
Пальмана, бывшего друга по колледжу, в кабинет профессора Баттли, где и
начался разговор на не совсем обычную тему. Предложение Гарри от имени
профессора тоже было сделано Гленом. Гарри дал согласие сразу, как только
услышал о сумме в пятьдесят тысяч долларов: дочь у него больна - нужны
деньги. Сейчас разговор шел о контракте. Вернее, пришел к концу -
профессор ждал от Гарри последнего слова.
- Я бы хотел получить аванс, - сказал Гарри. - И скорее покончить с
этим.
- Аванс получите завтра, как только договор будет подписан.
- Мистер Баттли, мне нужно сейчас, - почти с отчаянием сказал Гарри. -
Хоть немного наличными.
Глен уловил нотку страха в голосе Гарри, он видел причину этого страха:
Гарри боялся, что не получит ни цента. Лицо профессора выражало
брезгливость; и, когда профессор вынимал из кармана две пятидолларовые
бумажки, Глен видел, как пальцы его дрожат от брезгливости.
- До завтра... - сказал Баттли, давая понять, что разговор окончен.
Баттли презирал деньги, и в этом Глен не понимал профессора. Может
быть, потому, что деньги доставались шефу легко? Впрочем, не так легко:
институт не бросал ассигнований на ветер. Баттли удачлив: ему первому
удалась пересадка человеческого мозга, он первый синтезировал плазму
крови. Тут Глен знал профессора лучше - это был смелый и неутомимый
экспериментатор. Если он был на верном пути, он напоминал гончую, рвущуюся
по следу. Для Баттли тогда не существовало ничего и никого, кроме цели. Он
был тщеславен, даже жесток в достижении цели. Но Баттли презирал деньги и
людей, которые тянулись к деньгам, будто не понимал, что иногда деньги
бывают людям нужны как воздух.
- Кто финансирует опыт? - спросил Глен.
- Безразлично кто, - ответил профессор. - Мне нужен опыт, нужны
результаты, Глен!
В этом был весь Баттли. Напал на след и теперь будет рваться вперед, не
оглядываясь по сторонам.
Опыт ставился тайно. Ни одна из научных ассоциаций не дала бы на него
разрешения. А идея была заманчивой: перекинуть мост между животным и
человеком. Естественно, для опыта был выбран дельфин. Не потому, что
дельфин самое смышленое из животных, самое доброжелательное по отношению к
человеку, и вообще - самое, самое... - об этом много писали в газетах. А
потому, что с изобретением биометилтонала - сокращенно: БМТ - кровь
теплокровных животных можно было по составу приблизить к человеческой
крови. И здесь это `самое` ближе всего подходило к дельфину.
Изобрел БМТ Глен Эмин. Переманил его к себе в лабораторию Баттли.
Опять-таки за высокий оклад. Вот почему сейчас, когда они идут по террасе
и на лице Баттли все еще отвращение к пятидолларовым бумажкам, Глен
ненавидит шефа и сочувствует Гарри Пальману. Купив Глена за деньги, Баттли
презирал его не меньше, чем Гарри. Только не показывает этого откровенно -
Глен нужен ему для успеха. Из всего, что могло пощекотать самолюбие,
Баттли предпочитал успех. Так было с изобретением БМТ: в ученом мире
ходили легенды о лабораториях Баттли и, естественно, о нем лично. Но
аппетит приходит во время еды. Баттли хотелось большего: был задуман
эксперимент `Меркури`, в котором ставка была покрупнее, чем в других
опытах: жизнь человека.
У одного из русских фантастов описан таинственный сад доктора
Сальватора, где в окружении каменных стен проводились невообразимые опыты
над животными: пересадка голов и других частей организма от одного к
другому. Что-то подобное было с комплексом лабораторий Калифорнийского
исследовательского института. С запада лаборатории охранялись океаном, с
востока - каменистым обрывом Берегового хребта. Многомильная полоса
побережья была рассечена на квадраты колючей проволокой; там и тут участки
от постороннего взгляда отгорожены металлическими щитами.
- Что вы на это скажете, Глен? - говорит Баттли, остановившись в конце
террасы.
С океана тянуло ветром. Начиналась весна, ранняя в этом году и потому
неожиданная. Туман рассеялся, небо и море были яркими, помолодевшими,
настраивали людей на мирный тон. Но в душе Глена не было мира,
разговаривать не хотелось. Баттли между тем ждал ответа.
- Мне жалко этого парня, - сказал откровенно Глен, зная, что его
реплика идет вразрез с мыслями шефа. Но он может позволить себе вольность
суждений - в эксперименте `Меркури` Глен Эмин незаменим.
- Намекаете на риск, которому подвергается Гарри Пальман?
- Отчасти...
- Часть - это еще не целое. Что вы думаете в целом, Глен?
В целом Глен считал, что вместе с профессором идет на преступление,
одинаково наказуемое кодексами любой страны: эксперимент может кончиться
гибелью Гарри. Баттли понимает это прекрасно. Понимает, что делает Глена
соучастником преступления и что Глен идет на соучастие. Но прямо об этом
Глен, конечно, не скажет. Не потому, что вопрос поставлен шефом с металлом
в голосе, - это бывает нередко. А потому, что, откажись Глен от
эксперимента, это будет концом его карьеры и благополучия в этом мире. Не
только его благополучия, но и Джесси, его жены, и Айка, четырехлетнего
сына. Поэтому Глен ничего больше не скажет, а ответит уклончиво:
- Думаю, что подготовку к эксперименту можно будет начать завтра.
Договор был подписан на следующий день в десять часов утра. А еще через
два часа - в двенадцать по местному времени дельфину Иглу был введен
препарат БМТ. Одновременно в вены Гарри тоже влили первые кубики
биометилтонала.
Цель эксперимента заключалась в подсадке дельфину коры головного мозга
человека - тончайшая операция, сравнимая разве с работой гранильщика
драгоценных камней. Проще было бы пересадить мозг целиком, но это не даст
нужного результата, мозг останется полностью человеческим. Задача
сводилась к тому, чтобы оставить дельфина самим собой, подключив ему
человеческое сознание. Операцию готовился сделать Баттли. Глен должен был
при помощи БМТ уравнять химический состав крови подопытных, а потом
переключить мозг человека на новое кровообращение - от дельфина.
Процедура предварительной подготовки длилась шесть дней. На седьмой
Баттли произвел операцию подсадки.
- Как вы себя чувствуете, Гарри? - был первый вопрос к подопытному.
Ответа Баттли не ждал. Мозг дельфина и Гарри был под наркозом, но
человек должен пробудиться раньше животного, и теперь Баттли передавал
информацию - как можно больше информации, чтобы человек освоился с новым
состоянием постепенно. Кроме того, нужно было видеть, успешно ли прошла
хирургическая операция. Баттли ловил малейшее движение человека-дельфина.
- Как вы себя чувствуете? - повторял он.
Вопросы передавались по радио. Миниатюрный приемник был вживлен в кору
привитого Иглу мозга. Передатчик вмонтирован еще проще: на два зуба нижней
и верхней челюсти были надеты металлические коронки, которые, контактируя,
замыкали цепь микропередатчика, вставленного тоже между зубами.
Гарри услышал вопрос. Как он себя чувствует? Пока что он только слышит
голос профессора.
- Будьте мужественны, - продолжал Баттли. - Главное начнется, когда мы
снимем наркоз.
Тут впервые Гарри захотелось спросить, что с ним и с его телом.
- Вы живы, Гарри, запомните - вы живы и будете жить, - говорил Баттли.
- Как только кончится опыт, мы сделаем обратную операцию, вернем кору
вашего мозга на место.
- Но что будет теперь?.. - спрашивал себя Гарри.
- Станьте дельфином. Полностью станьте дельфином, - не умолкая, говорил
Баттли.
Гарри прислушивался к себе, но, кроме голоса Баттли, он ничего не
ощущал и не слышал.
- Глен, - обратился Баттли к помощнику. - Начнем общее пробуждение.
Постепенно - самыми маленькими шагами...
Первое, что ощутил Гарри, была бесконечность. Казалось, что он один на
маленьком острове, на пятачке, среди огромного мрака. Было с ним только
его `я` - ничтожная искра, не способная осветить и раздвинуть мрак. Это
его испугало: хотелось крикнуть, но не было голоса, шевельнуться - не было
рук и ног.
- Гарри, Гарри, - слышал он где-то голос профессора.
У него не было голоса, чтобы ответить.
- Гарри, вы пробуждаетесь в новом мире, вы стали дельфином, Гарри. Мы
предвидели, что вам будет трудно, ваш мозг пересажен дельфину. Вы теперь
дельфин, Гарри, вы Иглу... Нам нужно знать, как вы себя чувствуете. Вы нас
слышите? Говорят доктор Баттли и Глен.
Гарри боролся со страхом и с бесконечной тьмой.
- Гарри, была операция...
И вдруг мрак исчез. Гарри увидел лабораторию, склонившихся над ним
Баттли и Глена. Он сначала не понял, куда исчез мрак, а потом сама собою
пришла догадка: у него открылись глаза. Но глаза открыл не он, Гарри
Пальман, - их открыл дельфин Иглу. Это его удивило: неужели он будет
зависеть теперь от животного?
- Что вы можете сделать, Гарри? - спрашивал Баттли.
Что он может сделать? А может ли он закрыть глаза? Гарри приказал себе:
закрой глаза. Это ему удалось - веки закрылись. Видимо, Баттли понял, что
это его первое осмысленное движение.
- Еще раз откройте и закройте глаза, - сказал он.
Гарри открыл и закрыл.
- Хорошо, - сказал Баттли с облегчением. - Переходите на разговор,
пользуйтесь передатчиком.
Гарри шевельнул челюстью - Иглу плеснул плавниками. Тело его качнулось
в воде. Гарри показалось, что он валится на бок. Он мысленно вскинул руки,
как человек, поскользнувшийся на дорожке, - плавники судорожно взмыли в
воде, тело чуть не выпрыгнуло из ванны. Плеснулась вода.
- Осторожнее, Гарри... - Баттли стряхивал с халата брызги.
- Я ничего не сделал, - передал азбукой Морзе Гарри. - Мне очень
легко...
Баттли ответил:
- Вам надо научиться координировать движения. Шевельните хвостовым
плавником.
К радости Гарри, это ему удалось. И опять он едва не выскочил из ванны.
- Так... - сказал Баттли. - Для начала неплохо. Даже если вы будете
только плавать, эксперимент мы завершим успешно.
Выходя из лаборатории, Глен думал о последней реплике шефа: не слишком
ли узкую цель ставит Баттли, если считает, что умение плавать - главное в
сложном эксперименте? Впрочем, это его, Глена, уже не касалось. Его дело -
биологическая основа, действие БМТ. Цели и задачи определяет дирекция
института.
Потом он стал думать о Гарри Пальмане. И о себе. Вдруг представил себя
на его месте, в роли подопытного. Почувствовал холодок на спине - никогда!
Он видел Гарри после операции. Это был живой труп. Глен слабо разбирался в
нейрохирургии, но об экспериментах, которые ведутся в лабораториях, знает.
У животных - кошек, собак - удалялась кора головного мозга. Животные жили:
ели, если им давали пищу, двигались, если их водили на цепочке, издавали
мяуканье, лай. Но что за походка была у них, что за голос!.. Гарри после
удаления мозговой коры открыл глаза. Какие это были глаза!.. Холод опять
пробегает по спине Глена.
Они были товарищами по Энвери-колледжу. Но Гарри не окончил учебы.
Что-то случилось с его отцом - кажется, растратил чужие деньги. За три
месяца до окончания курса Гарри исчез из колледжа. Встретились они через
семнадцать лет в Сан-Франциско. Глен уже стал ученым с именем. А Гарри? Он
работал препаратором в какой-то захудалой лаборатории, и по его внешности
можно было судить, что дела его шли не блестяще. `Я тебя устрою на хорошее
место!` - пообещал Глен. Потом уже, после прощания, понял, что ничего не
знает о Гарри, кроме его скромной профессии. Но обещание было дано, и
Глену пришлось здорово врать Баттли, расхваливать друга детства, чтобы
уладить вопрос с работой. Баттли был человеком момента, принимал решения
сразу, видимо, Глен пришел к нему в добрый час, и вопрос о приеме Гарри на
место препаратора был решен.
Позже Глену стало невыносимо от молчаливой благодарности друга, от его
взгляда, похожего на взгляд случайно пригретой собаки, и вместо сближения
с бывшим товарищем Глен почувствовал к нему холодок - так и не узнал, как
прожил Гарри минувшие семнадцать лет и как живет сейчас. У него жена,
дочь, Гарри что-то говорил о болезни ребенка, но Глен слушал, не вникая в
подробности.
Когда встал вопрос об эксперименте с дельфином и стали искать
добровольца, Гарри опять подвернулся Глену. Глен предложил ему от имени
шефа условия - пятьдесят тысяч долларов. Гарри поспешил согласиться. Может
быть, из благодарности к другу.
2 Гарри вывели в море после четырехдневных испытаний в вольере. Операция
и приживление мозга прошли успешно. Баттли радовался удаче: центры нервной
системы функционировали нормально.
- Гарри, - шутил он, - теперь вы настоящий Нептун. Водное царство -
ваше. Плывите!
Но вольер - не то что открытое море. Из тихой заводи Гарри попал в
бушующий ураган, который оглушил и опрокинул его.
Человек на суше видит и слышит, обоняет запахи, осязает тепло и холод.
Увеличьте стократно каждое ощущение, и вы приближенно представите себе мир
дельфина. `Подвижной в подвижном` - таков был девиз `Наутилуса` в прошлом
веке, когда считали, что океан нем, лишен цвета и запахов. `Подвижной в
подвижном` правильно и сегодня, а все остальное обернулось своей
противоположностью: кваканье, клохтанье, хрюканье, блеянье обрушились на
Гарри с четырех сторон, звуками были полны глубины.
- Гарри! Гарри! - надрывался приемник в его мозгу. - Где вы?
- Я ничего не слышу... - растерянно отзывался Гарри.
Бесшумный электробот сопровождал его в первый выход. На борту не поняли
Гарри, почему он не слышит. Судно шло на аккумуляторах, обороты винта были
бесшумными. С электробота ответили:
- Держитесь прежнего курса - право по борту!
Океан надвигался на Гарри, как разъяренный зверь: что-то ухало, ахало в
нем, верещало, кудахтало, вздыхало и умирало. Позади гремел камнями
прибой, впереди басовитым утробным рокотом извещал о своем приближении
игравший где-то за тысячу миль отсюда шторм.
- Почему вы молчите, Гарри? - спрашивали с электробота.
- Разве вы можете меня слышать?
- В чем дело? У нас полная тишина!
- Мне постоянно мешает шум.
- Опуститесь на глубину! - последовала команда.
Гарри пошел в глубину. С каждым метром все вокруг изменялось. Мелькали
огненные штрихи, зигзаги, будто проносились пороховые ракеты; глубже
ракеты превратились в светильники - голубые, зеленые, - висевшие точно
луны. А потом вместо ожидаемой тьмы глубоко внизу появилось багровое с
желтым отливом зарево - светился придонный ил. Там и тут колыхались синие
или рыжие гривы светящихся водорослей, негаснущими полянами рдели колонии
голотурий, камни светились красным, между ними мерцали, шуршали морские
ежи, креветки; молниями проносились мурены, а звезды так и оставались
звездами, только опрокинутыми в глубину... Это было удивительное,
зачаровывающее зрелище, доступное глазам только обитателей моря. Оно было
бы даже красивым, не окажись с первого взгляда жестоким. Это был мир, где
все и всех пожирают открыто и беспощадно. Зубы и широкие пасти
господствовали здесь над слабым и беззащитным, и, чтобы слабому не быть
сожранным без следа, ему надо было размножаться, как планктон, в
миллиардах себе подобных. Гарри был потрясен беспрерывной охотой ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 116645
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
