ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Карел Чапек.
Война с саламандрами

Книга первая

АNDRIАS SСНЕUСНZЕRI

1. СТРАННОСТИ КАПИТАНА ВАН ТОХА

Если бы вы стали искать на карте островок Танамаса, вы
нашли бы его на самом экваторе, немного к западу от Суматры.
Но если бы вы спросили капитана И. ван Тоха на борту судна
`Кандон-Бандунг`, что, собственно, представляет собой эта
Танамаса, у берегов которой он только что бросил якорь, то
капитан сначала долго ругался бы, а потом сказал бы вам, что
это самая распроклятая дыра во всем Зондском архипелаге, еще
более жалкая, чем Танабала, и по меньшей мере такая же
гнусная, как Пини или Баньяк; что единственный, с позволенья
сказать, человек, который там живет, - если не считать,
конечно, этих вшивых батаков, - это вечно пьяный торговый
агент, помесь кубу с португальцем, еще больший вор, язычник
и скотина, чем чистокровный кубу и чистокровный белый вместе
взятые; и если есть на свете что-нибудь поистине проклятое,
так это, сэр, проклятущая жизнь на проклятущей Танамасе.
После этого вы, вероятно, спросили бы капитана, зачем же он
в таком случае бросил здесь свои проклятые якоря, как будто
собирается остаться тут на несколько проклятых дней; тогда
он сердито засопел бы и проворчал что-нибудь в том смысле,
что `Кандон-Бандунг` не стал бы, разумеется, заходить сюда
только за проклятой копрой или за пальмовым маслом; а
впрочем, вас, сэр, это совершенно не касается: у меня свои
проклятые дела, а вы, сэр, будьте любезны` занимайтесь
своими. И капитан разразился бы продолжительной и
многословной бранью, приличествующей немолодому, но еще
вполне бодрому для своих лет капитану морского судна.
Но если бы вы вместо всяких назойливых расспросов
предоставили капитану И. ван Тоху ворчать и ругаться про
себя, то вы могли бы узнать побольше. Разве не видно по его
лицу, что он испытывает потребность облегчить свою душу?
Оставьте только капитана в покое, и его раздражение само
найдет себе выход. `Видите ли, сэр, - разразится он, - эти
молодчики у нас в Амстердаме, эти проклятые денежные мешки,
вдруг придумали: жемчуг, любезный, поищите, мол, там
где-нибудь жемчуг. Теперь ведь все сходят с ума по жемчугу
и всякое такое`. Тут капитан с озлоблением плюнет. `Ясно -
вложить монету в жемчуг. А все потому, что вы, мои милые,
вечно хотите воевать либо еще что-нибудь в этом роде.
Боитесь за свои денежки, вот что. А это, сэр, называется -
кризис`. Капитан ван Тох на мгновение приостановится,
раздумывая, не вступить ли с вами в беседу по экономическим
вопросам, - сейчас ведь ни о чем другом не говорят; но
здесь, у берегов Танамасы, для этого слишком жарко, и вас
одолевает слишком большая лень. И капитан ван Тох махнет
рукой и пробурчит: `Легко сказать, жемчуг! На Цейлоне,
сэр, его подчистили на пять лет вперед, а на Формозе и вовсе
запретили добычу. А они: `Постарайтесь, капитан ван Тох,
найти новые месторождения. Загляните на те проклятые
островки, там должны быть целые отмели раковин`, Капитан
презрительно и шумно высморкается в небесно-голубой носовой
платок. `Эти крысы в Европе воображают, будто здесь можно
найти хоть что-нибудь, о чем никто еще не знает. Ну и
дураки же, прости господи! Еще спасибо, не велели мне
заглядывать каждому батаку в пасть - не блестит ли там
жемчуг! Новые месторождения! В Паданге есть новый
публичный дом, это - да, но новые месторождения?.. Я знаю,
сэр, все эти острова, как свои штаны... От Цейлона и до
проклятого острова Клиппертона. Если кто думает, что он
найдет здесь что-нибудь, на чем можно заработать, так,
пожалуйста, - честь и место! Я плаваю в этих водах тридцать
лет, а олухи из Амстердама хотят, чтобы я тут новенькое
открыл!` Капитан ван Тох чуть не задохнется при мысли о
таком оскорбительном требовании. `Пусть пошлют сюда
какого-нибудь желторотого новичка, тот им такое откроет, что
они только глазами хлопать будут. Но требовать подобное от
человека, который знает здешние места, как капитан И. ван
Тох!.. Согласитесь, сэр, в Европе - ну, там еще, пожалуй,
можно что-нибудь открыть, но здесь!.. Сюда ведь приезжают
только вынюхивать, что бы такое пожрать, и даже не пожрать,
а купить-продать. Да если бы во всех проклятых тропиках еще
нашлась какая-нибудь вещь, которую можно было бы сбыть за
двойную цену, возле нее выстроилась бы куча агентов и махала
бы грязными носовыми платками пароходам семи государств,
чтобы они остановились. Так-то, сэр. Я, с вашего
разрешения, знаю тут все лучше, чем министерство колоний ее
величества королевы`. Капитан ван Тох сделает усилие, дабы
подавить справедливый гнев, что и удастся ему после
некоторого более или менее продолжительного кипения.
`Видите вон тех двух паршивых лентяев? Это искатели жемчуга
с Цейлона, да простит мне бог, сингалезцы в натуральном
виде, как их господь сотворил; не знаю только, зачем он это
сделал? Теперь я их вожу с собой и, как найду где-нибудь
кусок побережья, на котором нет надписей `Агентство`, или
`Батя`, или `Таможенная контора`, пускаю их в воду искать
раковины. Тот дармоед, что поменьше ростом, ныряет на
глубину восьмидесяти метров; на Принцевых островах он
выловил на глубине девяноста метров ручку от киноаппарата,
но жемчуг - куда там! Ни намека! Никчемный народишко эти
сингалезцы. Вот, сэр, какова моя проклятая работа: делать
вид, будто я покупаю пальмовое масло, и при этом выискивать
новые месторождения раковин жемчужниц. Может, они еще
захотят, чтобы я открыл им какой-нибудь девственный
континент? Нет, сэр, это не дело для честного капитана
торгового флота. И. ван Тох не какой-нибудь проклятый
авантюрист, сэр, нет...` И так далее; море велико; а океан
времени бесконечен; плюй, братец, в море - воды в нем не
прибавится; кляни свою судьбу - а ей нипочем... И вот,
после долгих предисловий и отступлений, мы подходим наконец
к тому моменту, когда капитан голландского судна
`Кандон-Бандунг` И ван Тох со вздохами и проклятьями садится
в шлюпку, чтобы отправиться в кампонг (1) на Танамасе и
потолковать с пьяным метисом от кубу и португальца о
кое-каких коммерческих делах.
- Sоrry, Сарtаin (2), - сказал в конце концов метис от
кубу и португальца. - Здесь, на Танамасе, никаких раковин
не водится. Эти грязные батаки, - произнес он с
непередаваемым отвращением, - жрут даже медуз; они живут
больше в воде, чем на земле; женщины здесь до того провоняли
рыбой, что вы представить себе не можете. Так что я хотел
сказать? Ах да, вы спрашивали о женщинах...
- А нет ли тут какого-нибудь кусочка берега, - спросил
капитан, - где батаки не лазят в воду? Метис от кубу и
португальца покачал головой.
- Нет, сэр. Разве только Девл-Бэй, но это место вам не
годится.
- Почему?
- Потому что... туда никому нельзя, сэр. Вам налить,
капитан?
- Тhаnks (3). Там что, акулы?
- Акулы и... вообще, - пробормотал метис. - Нехорошее
место, сэр. Батакам не понравится, если кто-нибудь туда
полезет.
- Почему?
- ...Там черти, сэр... Морские черти.
- Это что же такое - морской черт? Рыба?
- Нет, не рыба, - уклончиво ответил метис. - Просто
черт, сэр. Подводный черт. Батаки называют его `тапа`.
Тапа. У них там будто бы свой город, у этих чертей. Вам
налить?
- А как он выглядит... этот морской черт?
Метис от кубу и португальца пожал плечами.
- Как черт, сэр... Один раз я его видел. Вернее, только
голову. Я возвращался в лодке с Кейп (4) Гаарлем, и вдруг
прямо передо мной он высунул из воды свою голову...
- Ну и как? На что это было похоже?
- Башка как у батака, сэр, только совершенно голая.
- Может, это и был батак?
- Нет, сэр. В том месте ни один батак не полезет в воду.
А потом оно... моргало нижними веками, сэр. - Дрожь ужаса
пробежала по телу метиса. - Нижними веками, которые у него
закрывают весь глаз. Это был тапа.
Капитан И. ван Тох повертел в своих толстых пальцах
стакан с пальмовой водкой.
- А вы не были пьяны? Не надрались часом?
- Был, сэр. Иначе меня не понесло бы туда. Батаки не
любят, когда кто-нибудь тревожит этих... чертей.
Капитан ван Тох покачал головой.
- Никаких чертей не существует. А если бы они
существовали, то выглядели бы как европейцы. Это была
какая-нибудь рыба или в этом роде.
- У рыбы, - пробормотал, запинаясь, метис от кубу и
португальца, - у рыбы нет рук, сэр. Я не батак, сэр, я
посещал школу в Бадьюнге... и я еще помню, может быть,
десять заповедей и другие точные науки; образованный человек
всегда распознает, где черт, а где животное. Спросите
батаков, сэр.
- Это дикарские суеверия, - объявил капитан, улыбаясь с
чувством превосходства образованного человека. - С научной
точки зрения это бессмыслица. Черт и не может жить в воде.
Что ему там делать? Нельзя, братец, полагаться на болтовню
туземцев. Кто-то назвал эту бухту `Чертовым заливом`, и с
тех пор батаки боятся ее. Так-то, - сказал капитан и
хлопнул по столу пухлой ладонью. - Ничего там нет, парень,
это ясно с научной точки зрения.
- Да, сэр, - согласился метис, посещавший школу в
Бадьюнге, - но здравомыслящему человеку нечего соваться в
Девл-Бэй.
Капитан И. ван Тох побагровел.
- Что? - крикнул он. - Ты, грязный кубу, воображаешь,
что я побоюсь твоих чертей? Посмотрим!
И он прибавил, поднимая со стула все двести фунтов своего
мощного тела:
- Ну, нечего терять с тобой время, когда меня ждет
бизнес. Однако заметь себе; в голландских колониях чертей
не бывает; если же какие и есть, то во французских. Там
они, пожалуй, водятся. А теперь позови-ка мне старосту
этого проклятого кампонга.
Означенного сановника не пришлось долго искать! он сидел
на корточках возле лавчонки метиса и жевал сахарный
тростник. Это был пожилой, совершенно голый человек,
гораздо более тощий, чем старосты в Европе. Немного позади,
соблюдая подобающее расстояние, сидела на корточках вся
деревня, с женщинами и детьми, ожидая, очевидно, что ее
будут снимать для фильма.
- Вот что, братец, - обратился капитан ван Тох к старосте
по-малайски (с таким же успехом он мог бы обратиться к нему
по-голландски или по-английски, так как достопочтенный
старый батак не знал ни слова по-малайски, и метису от кубу
и португальца пришлось перевести на батакский язык всю
капитанскую речь; капитан, однако, по каким-то соображениям
считал наиболее целесообразным говорить по- малайски). -
Вот что, братец. Мне нужно несколько здоровых, сильных,
храбрых парней, чтобы взять их с собой на промысел.
Понимаешь, на промысел.
Метис переводил, а староста в знак понимания кивал
головой; после этого он обратился к широкой аудиторий и
произнес речь, имевшую явный успех.
- Вождь говорит, - перевел метис, - что вся деревня
пойдет с туаном (5) капитаном на промысел, куда будет угодно
туану.
- Так. Скажи им теперь, что мы пойдем добывать раковины
в Девл-Бэй.
Около четверти часа продолжалось взволнованное
обсуждение, в котором приняла участие вся деревня, а главным
образом - старухи. Затем метис обратился к капитану:
- Они говорят, сэр, что в Девл-Бэй идти нельзя.
Капитан начал багроветь.
- А почему нельзя?
Метис пожал плечами.
- Потому что там тапа-тапа. Черти, сэр.
Лицо капитана приобрело лиловый оттенок.
- Тогда скажи им, что, если они не пойдут... я им зубы
повыбиваю... я им уши оторву... я их повешу... я сожгу их
вшивый кампонг... Понял?
Метис честно перевел все, после чего снова последовало
продолжительное и оживленное совещание. Наконец метис
сообщил:
- Они говорят, сэр, что пойдут в Паданг жаловаться в
полицию и скажут, что туан им угрожал. На это есть будто бы
статьи в законе. Староста говорит, что он этого так не
оставит.
Капитан И. ван Тох из лилового стал синим.
- Так скажи ему, - взревел он, - что он...
И капитан говорил одиннадцать минут без передышки.
Метис перевел, насколько у него хватило запаса слов, и
после новых, хотя и долгих, но уже деловых дебатов передал
капитану:
- Они говорят, сэр, что готовы отказаться от жалобы в
суд, если туан внесет штраф непосредственно местным властям.
Они запросили, - метис заколебался, - двести рупий. Но
этого, пожалуй, многовато. Предложите им пять.
Краска на лице капитана начала распадаться на отдельные
темно-коричневые пятна. Сначала он изъявил намерение
истребить вообще всех батаков на свете, потом снизил свои
претензии до трехсот пинков в зад, а под конец готов был
удовлетвориться тем, что набьет из старосты чучело для
колониального музея в Амстердаме. Батаки, со своей стороны,
спустили цену с двухсот рупий до железного насоса с колесом,
а под конец уперлись на том, чтобы капитан вручил старосте в
виде штрафа бензиновую зажигалку.
- Дайте им, сэр, - уговаривал метис от кубу и
португальца, - у меня на складе три зажигалки, хотя и без
фитилей...
Так был восстановлен мир на Танамаее. Но капитан И. ван
Тох отныне знал, что на карту поставлен престиж белой расы.
Во второй половине дня от голландского судна
`Кандон-Бандунг` отчалила шлюпка, в которой находились
следующие лица: капитан И. ван Тох, швед Иенсен, исландец
Гудмундсон, финн Гиллемайнен и два сингалезских искателя
жемчуга. Шлюпка взяла курс прямо на бухту Девл-Бэй.
В три часа, когда отлив достиг предела, капитан стоял на
берегу, шлюпка крейсировала на расстоянии приблизительно ста
метров от побережья, высматривая акул, а оба сингалезских
водолаза с ножами в руках ожидали команды.
- Ну, сначала ты, - сказал капитан тому из них, кто был
подлиннее. Голый сингалезец прыгнул в воду, пробежал
несколько шагов по дну и нырнул. Капитан стал смотреть на
часы.
Через четыре минуты двадцать секунд приблизительно в
шестидесяти метрах слева показалась из воды бронзовая
голова; с непонятной торопливостью, словно цепенея от
страха, сингалезец судорожно карабкался на скалы, держа в
одной руке нож, а в другой - раковину.
Капитан нахмурился.
- Ну, в чем дело? - резко спросил он.
Сингалезец все еще цеплялся за скалы, не в силах
вымолвить от ужаса ни слова.
- Что случилось? - крикнул капитан.
- Саиб, саиб... - прохрипел сингалезец и, тяжело дыша,
рухнул на песок. - Саиб, саиб...
- Акулы?
- Джины, - простонал сингалезец, - черти, господин.
Тысячи, тысячи чертей!
Он надавил кулаками на глаза.
- Сплошь черти, господин!
- Дай-ка раковину, - приказал капитан и открыл ее ножом;
в ней покоилась маленькая чистая жемчужина. - А больше
ничего не нашел?
Сингалезец вынул еще три раковины из мешочка, висевшего у
него на шее.
- Там есть раковины, господин, но их стерегут черти...
Они смотрели на меня, когда я срезал раковины...
Его курчавые волосы от ужаса встали дыбом.
- Саиб, саиб, здесь не надо!..
Капитан открыл раковины. Две оказались пустыми, а в
третьей была жемчужина величиной с горошину, круглая, как
шарик ртути. Капитан ван Тох смотрел то на жемчужину, то на
сингалезца, распростертого на земле.
- Слушай, ты! - нерешительно сказал он. - Не попробуешь
ли нырнуть еще разок?
Сингалезец безмолвно затряс головой.
У капитана И. ван Тоха так и чесался язык разразиться
бранью, но, к своему удивлению, он заметил, что говорит тихо
и почти мягко:
- Не бойся, братец. А как выглядят... эти черти?
- Как маленькие дети, - прошептал сингалезец. - У них
сзади хвост, господин, а ростом они - вот такие. - Он
показал рукой сантиметров на сто двадцать от земли. - Они
стояли вокруг меня и смотрели, что я делаю... Их было
много-много...
Сингалезец весь дрожал.
- Саиб, саиб, не надо здесь!..
Капитан ван Тох задумался.
- А что, моргают они нижними веками или как?
- Не знаю, господин, - пробормотал сингалезец. - Их
там... десять тысяч!
Капитан оглянулся на другого сингалезца: тот стоял
метрах в полутораста и равнодушно ждал команды, охватив
плечи руками; впрочем, когда человек голый, то куда же ему
девать руки, как не на собственные плечи? Капитан молча
кивнул ему, и маленький сингалезец прыгнул в воду. Через
три минуты пятьдесят секунд он вынырнул, цепляясь за скалы
трясущимися руками.
- Вылезай! - крикнул капитан, но, приглядевшись
внимательнее, помчался, прыгая по камням, к этим отчаянно
цепляющимся рукам; трудно было поверить, что такая массивная
фигура может выделывать подобные пируэты. В последний миг
он поймал сингалезца за руку и, пыхтя, вытащил из воды.
Потом положил его на камни и отер себе пот со лба.
Сингалезец лежал без движения; одна голень у него была
ободрана до кости, по-видимому, о камень, но других
повреждений не обнаружилось. Капитан приподнял ему веки и
увидел только белки закатившихся глаз. Ни раковин, ни ножа
при нем не было.
В этот момент шлюпка с экипажем подошла ближе к берегу.
- Сэр, - крикнул швед Иенсен, - здесь акулы!
Будете продолжать промысел?
- Нет, - ответил капитан, - подъезжайте сюда и заберите
обоих.
- Посмотрите, сэр, - заметил Иенсен, когда они гребли
обратно к судну, - как здесь сразу стало мелко,
Отсюда тянется ровная отмель до самого берега, - показал
он, тыкая веслом в воду, - как будто под водой какая-то
плотина.
Только на судне маленький сингалезец пришел в себя; он
сидел, уткнув подбородок в колени, и трясся всем телом.
Капитан отослал всех прочь и уселся против него, широко
расставив ноги.
- Ну, выкладывай! - сказал он. - Что ты видел?
- Джинов, саиб, - прошептал маленький сингалезец; теперь
у него задрожали даже веки и вся кожа на теле пошла мелкими
пупырышками.
Капитан ван Тох сплюнул.
- А... как они выглядят?
- Как... как...
Глаза сингалезца опять начали закатываться. Капитан И.
ван Тох с неожиданным проворством дал ему две пощечины -
ладонью и тыльной стороной руки, чтобы привести его в себя.
- Тhаnks, саиб, - прошептал маленький сингалезец, и
зрачки его снова выплыли из- под век.
- Тебе лучше?
- Да, саиб.
- Были там раковины?
- Да, саиб.
Капитан И. ван Тох с большим терпением и
обстоятельностью продолжал пристрастный допрос. Да, там
черти. Сколько? Тысячи и тысячи. Ростом с десятилетнего
ребенка, саиб, и почти совершенно черные. Они плавают в
воде, а по дну ходят на двух ногах. На двух, саиб, как вы
или я, но при этом раскачиваются на ходу - туда- сюда, все
время туда-сюда... Да, саиб, у них руки, как у людей...
нет, когтей у них нет никаких, скорее похожи на детские
руки. Нет, саиб, рогов и шерсти на теле нет. Да, хвосты
есть - почти как у рыбы, только без плавников. А головы
большие, круглые, как у батаков. Нет, они ничего не
говорили, только как будто чмокали... Когда сингалезец
срезал раковины на глубине приблизительно шестнадцати
метров, он почувствовал как бы прикосновение маленьких
холодных пальцев к своей спине. Он оглянулся; `их`
столпилось вокруг него несколько сотен. Несколько сотен,
саиб; они плавали или стояли на камнях и смотрели, что
делает сингалезец. Он выронил и нож и раковины и поспешил
выплыть на поверхность. При этом он наткнулся на нескольких
чертей, которые плыли над ним, а что было потом, он уже не
знает, саиб.
Капитан И. ван Тох задумчиво глядел на дрожащего
маленького водолаза. `Этот малый, - сказал он себе, -
теперь уже ни на что не годится; пошлю его из Паданга домой,
на Цейлон`. Ворча и пыхтя, отправился он в свою каюту. Там
он высыпал из бумажного мешочка на стол две жемчужины. Одна
была крохотная, как песчинка, другая - величиной с горошину
и отливала серебристо-розовым. Капитан голландского судна
фыркнул себе под нос и вынул из шкафчика ирландское виски.
К шести часам вечера он снова приказал подать шлюпку и
отправился в кампонг, к тому же самому метису от кубу и
португальца. `Тодди` (6), - сказал он, и это было
единственное произнесенное им слово. Он сидел на веранде,
крытой гофрированным железом, держал в толстых пальцах
стакан из толстого стекла, пил, отплевывался и,
прищурившись, поглядывал из-под косматых бровей на тощих
кур, которые клевали неизвестно что на грязном вытоптанном
дворике под пальмами. Метис остерегался вымолвить хоть
слово и только наполнял стакан. Мало-помалу глаза капитана
налились кровью, и пальцы стали плохо повиноваться ему.
Были уже сумерки, когда он встал, подтягивая брюки.
- Собираетесь спать, капитан? - вежливо спросил метис от
черта и дьявола.
Капитан ткнул пальцем в пространство.
- Хотел бы я посмотреть, - сказал он, - какие такие есть
на свете черти, которых бы я еще не видал. Эй ты, где тут
этот проклятый северо-запад?
- Там, - показал метис. - Куда вы, сэр?
- В пекло, - хмыкнул капитан И. ван Тох. - Загляну в
Девл-Бэй.
В этот вечер и начались странности капитана И. ван Тоха.
Он возвратился в кампонг только к рассвету и, не проронив ни
слова, отправился к себе на судно, где просидел, запершись в
своей каюте, до вечера. Это еще никому не показалось
странным: `Кандон-Бандунг` должен был погрузить кое-что из
благодатных даров острова Танамасы (копра, перец, камфара,
каучук, пальмовое масло, табак и рабочая сила). Но когда
капитану вечером доложили, что все товары погружены, он
только засопел и произнес:
- Шлюпку. В кампонг.
И опять вернулся только с рассветом. Швед Иенсен,
который помогал ему подняться на борт, спросил его просто из
вежливости:
- Значит, сегодня отплываем, капитан?
Капитан резко обернулся, словно его укололи в зад.
- Тебе-то что? - огрызнулся он. - Занимайся своими
проклятыми делами.
В течение целого дня `Кандон-Бандунг` в полной
бездеятельности стоял на якоре в полумиле от берега
Танамасы. Вечером капитан выкатился из своей каюты и
сказал:
- Шлюпку. В кампонг.
Тщедушный грек Запатис уставился на него одним слепым и
одним косым глазом.
- Ребята, - прокукарекал он, - наш старик или завел там
девчонку, или совсем спятил.
Швед Иенсен нахмурился
- Тебе-то что? - огрызнулся он на Запатиса. - Занимайся
своими промятыми делами.
Потом он сел с исландцем Гудмундсоном в маленькую шлюпку
и стал грести по направлению к Девл Бэю. Они остановились
за скалами и начали тихонько ждать, что будет дальше. По
берегу залива рассаживал капитан; казалось, что он кого-то
поджидает, время от времени он останавливался и как-то
странно цыкал: тс-тс-тс.
- Смотри, - сказал Гудмундсен и указал на море,
ослепительно сверкавшее в багряном золоте заката.
Иенсен насчитал два, три, четыре, шесть острых, как
лезвие, плавников, двигавшихся по направлению к Девл-Бэю.
- Господи! - пробормотал Иенсен. - Ну и акул же здесь!
То и дело одно из лезвий скрывалось, над волнами
взвивался хвост, и в воде начинало что-то сильно бурлить.
Капитан И. ван Тох вдруг неистово заметался по берегу,
изрыгая проклятия и грозя кулаками в сторону акул.
Наступили короткие тропические сумерки, и над островом
всплыла луна; Иенсен взялся за весла и приблизился к берегу
на расстояние одного фарлонга. Капитан сидел на скале и
цыкал: тс-тс-тс. Что-то шевелилось вокруг него, но что
именно - нельзя было различить.
`Похоже на тюленей, - подумал Иенсен, - только тюлени
ползают иначе`.
`Это` выплывало из воды между скалами и топало по берегу,
раскачиваясь из стороны в сторону, как пингвины. Иенсен
бесшумно погрузил весла в воду и подъехал к капитану на
полфарлонга. Ага, капитан что-то говорил, но сам черт не
разобрал бы, что именно; видимо, по-малайски или
по-тамильски. Он размахивал руками, как будто бросал что-то
этим тюленям (но это не были тюлени, как убедился Иенсен), и
тараторил не то по-китайски, не то по-малайски. В этот
момент весло выскользнуло у Иенсена из рук и шлепнулось в
воду. Капитан поднял голову, встал и сделал шагов тридцать
к воде; блеснул огонь, раздался треск: капитан палил из
браунинга прямо по шлюпке. Почти в то же мгновение в бухте
зашумело, забурлило, послышался плеск, словно в воду прыгала
тысяча тюленей. Но Иенсен и Гудмундсон уже налегли на весла
и погнали свою шлюпку за ближайший выступ с такой быстротой,
что только ветер свистел в ушах. Возвратившись на судно,
они никому не обмолвились ни словом. Да, северяне умеют
молчать! К утру вернулся капитан; он был хмурый и злой; но
не произнес ни звука. Только когда Иенсен помогал ему
подняться на борт, две пары голубых глаз обменялись холодным
пытливым взглядом.
- Иенсен, - сказал капитан.
- Да, сэр.
- Сегодня отплываем.
- Да, сэр.
- В Сурабае получите расчет.
- Да, сэр
И все. В тот же день `Кандон-Бандунг` вышел в Паданг.
Из Паданга капитан И. ван Тох отравил своему правлению в
Амстердам посылку, застрахованную на тысячу двести фунтов
стерлингов. И одновременно - телеграфную просьбу о годичном
отпуске: настоятельная необходимость ввиду состояния
здоровья и тому подобное. После этого капитан слонялся по
Падангу, пока не нашел человека, которого искал. Это был
дикарь с Борнео, даяк, которого английские туристы нанимали
иногда, чтобы полюбоваться своеобразным зрелищем охоты на
акул; даяк работал еще по старинке, вооруженный одним только
длинным ножом. Он был, по видимому, людоед, но имел твердую
таксу: пять фунтов за акулу, кроме харчей. На него было
страшно смотреть: обе руки, грудь и бедра ободраны кожей
акулы, а нос и уши украшены акульими зубами. Звали его Шарк
(7).
С этим даяком капитан И. ван Тох отправился на остров
Танамаса.

2. ПАН ГОЛОМБЕК И ПАН ВАЛЕНТА (8)

Стояло засушливое редакционное лето, когда ничего, ну то
есть ровно ничего не происходит, когда не делается политика
и нет никакой европейской ситуации. Но даже и в такое время
читатели газет, лежащие в агонии скуки на берегах каких-
нибудь, вод или в жидкой тени каких-нибудь деревьев,
деморализованные жарой, природой, деревенской тишиной и
вообще здоровой и простой жизнью в отпуску, ждут (хотя и
терпят каждый день разочарование), что хоть в газетах
появится что- нибудь новенькое, освежающее - например,
убийство, война или землетрясение, словом - Нечто, когда же
ничего этого не оказывается, они потрясают газетой и с
ожесточением заявляют, что в газетах ничего, ровно ничего
нет, и вообще их не стоит читать, и они не будут больше на
них подписываться.
А тем временем в редакции сиротливо сидят пять или шесть
человек, ибо остальные коллеги в отпуску и тоже яростно
комкают газетные чисты и жалуются, что теперь в газетах нет
ничего, ровно Ничего А из наборной приходит метранпаж и
укоризненно говорит:
`Господа, господа, у нас еще нет на завтра передовой...`
- Тогда дайте... ну, хотя бы эту статью... об
экономическом положении Болгарии, - говорит один из
сиротливых людей.
Метранпаж тяжело вздыхает.
- Но кто же ее станет читать, пан редактор? Опять во
всем номере не будет ничего `читабельного`.
Шестеро осиротевших поднимают взоры к потолку, словно там
можно найти нечто `читабельное`.
- Хоть бы случилось Что-нибудь, - неопределенно
произносит один из них.
- Или если бы... какой-нибудь... увлекательный
репортаж, - перебивает другой.
- О чем?
- Не знаю.
- Или выдумать... какой-нибудь новый витамин, - бормочет
третий.
- Это летом-то? - возражает четвертый. - Витамины,
брат, это для образованной публики, такое больше годится
осенью...
- Господи, ну и жара!.. - зевает пятый. - Хорошо бы
что-нибудь про полярные страны.
- Но что?
- Да так что-нибудь. Вроде этого эскимоса Вельцля (9).
Обмороженные пальцы, вечная мерзлота и тому подобное.
- Сказать легко, - говорит шестой, - но откуда взять?
И в редакции наступает безнадежная тишина.
- Я был в воскресенье в Иевичке, - нерешительно начал
метранпаж.
- Ну и что?..
- Туда, говорят, приехал в отпуск некий капитан Вантох
Он, кажется, оттуда родом. Из Иевичка.
- Какой Вантох?
- А такой толстый Он, говорят, капитан морского судна,
этот Вантох. Рассказывают, что он где-то добывал жемчуг.
Пан Голомбек посмотрел на пана Валенту.
- А где он его добывал?
- На Суматре... И на Целебасе... Вообще где-то там. И
будто прожил он в тех местах тридцать лет.
- Дружище, это идея! - воскликнул пан Валента. - Может
получиться репортаж - первый сорт. Поедем, Голомбек?
- Что ж, можно попробовать, - решил Голомбек и слез со
стола, на котором сидел.
- Это вон тот господин, - сказал хозяин гостиницы в
Иевичке.
В садике за столом, широко расставив ноги, сидел толстый
господин в белой фуражке, пил пиво и толстым указательным
пальцем задумчиво выводил на столе какие-то каракули. Оба
приезжих направились к нему..
- Редактор Валента.
- Редактор Голомбек.
Толстый господин поднял голову.
- Whаt? Что?
- Я - редактор Валента.
- А я - редактор Голомбек.
Толстый господин с достоинством приподнялся.
- Сарtаin ван Тох. Vеry glаd (10). Садитесь, ребята.
Оба журналиста охотно присели и положили перед собой
блокноты.
- А что будете пить, ребята?
- Содовую с малиновым сиропом, - сказал пан Валента.
- Содовую с сиропом? - недоверчиво переспросил капитан.
- Это с какой же стати? Хозяин, принесите-ка нам пива. Так
вы чего, собственно, хотите? - спросил он, облокотись на
стол.
- Правда ли, пан Вантох, что вы здесь родились?
- Jа (11). Родился.
- Будьте так добры, скажите, как вы попали на море?
- Через Гамбург.
- А как давно вы состоите в чине капитана?
- Двадцать лет, парень. Документы тут, - сказал капитан,
внушительно похлопывая по боковому карману. - Могу
показать.
Пану Голомбеку хотелось посмотреть, как выглядят
капитанские документы, но он подавил это желание.
- За эти двадцать лет, пан капитан, вы, конечно, многое
успели повидать?
- Jа. Порядочно.
- А что именно?
- Ява. Борнео. Филиппины. Острова Фиджи. Соломоновы
острова. Каролины, Самоа. Dаmnеd Сliрреrtоn Islаnd. А lоt
оf dаmnеd islаnds (12), парень! А что?
- Нет, я просто так... это очень интересно. Нам бы
хотелось услышать от вас побольше, понимаете?
- Jа... Стало быть, просто так, а? - Капитан уставился
на него светло-голубыми глазами. - Значит, вы из... как
это? из полиции?.. полиции, а?
- Нет, пан капитан, мы из газеты.
- Ах, вот оно что! Из газеты. Репортеры? Ну так
пишите: Сарtаin I. vаn Тосh, капитан судна
`Кандон-Бандунг`...
- Как?
- `Кандон-Бандунг`, порт Сурабая. Цель поездки -
vасаnсеs... как это называется?
- Отпуск.
- Jа, черт побери, отпуск. Вот так и дайте в хронику о
вновь прибывших. А теперь, ребята, спрячьте ваши блокноты.
Yоur hеаlth! (13)
- Пан Вантох, мы... приехали к вам, чтобы вы нам
рассказали что-нибудь из вашей жизни.
- Это зачем же?
- Мы опишем в газете. Публике будет очень интересно
почитать о далеких островах и о том,что там видел и пережил
наш земляк, чех, уроженец Иевичка.
Капитан кивнул головой.
- Это верно. Я, братцы, единственный сарtаin на весь
Иевичек. Это да! Говорят, есть еще один капитан...
капитан... карусельных лодочек, но я считаю, - добавил он
доверительно, - что это ненастоящий капитан. Ведь все дело
в тоннаже, понимаете?
- А какой тоннаж у вашего парохода?
- Двенадцать тысяч тонн, парень!
- Так что вы были солидным капитаном?
- Jа, солидным, - с достоинством проговорил капитан. -
Деньги у вас, ребята, есть?
Оба журналиста несколько неуверенно переглянулись.
- Есть, но мало. А вам нужны деньги, капитан?
- Jа. Нужны.
- Видите ли, если вы нам расскажете что нибудь
подходящее, мы сделаем из этого очерк, и вы получите деньги.
- Сколько?
- Ну, пожалуй... может быть, тысячу, - щедро пообещал
пан Голомбек.
- Фунтов стерлингов?
- Нет, только крон.
Капитан ван Тох покачал головой.
- Ничего не выйдет Столько у меня и у самого есть. - Он
вытащил из кармана толстую пачку банкнот - Sее? (14)
Потом он облокотился о стол и наклонился к обоим
журналистам
- Я бы предложил вам, господа, а big businеss. Как это
называется?
- Крупное дело.
- Jа. Крупное дело. Но вы должны дать мне пятнадцать...
нет, постойте, не пятнадцать - шестнадцать миллионов крон.
Ну, как?
Оба приезжих снова неуверенно переглянулись. Журналистам
нередко приходится иметь дело с самыми причудливыми
разновидностями сумасшедших, изобретателей и аферистов.
- Стоп, - сказал капитан, - я могу вам кое-что показать.
Он порылся толстыми пальцами в жилетном кармане, вытащил
оттуда чго то и положил на стол. Это были пять розовых
жемчужин, каждая величиной с вишневую косточку.
- Сколько это может стоить? - прошептал пан Валента.
- О, lоts оf mоnеy (15), ребята. Но я ношу это с собою
только... чтобы показывать, в виде образца. Ну, так как
же, по рукам?.. - спросил капитан, протягивая свою широкую
ладонь чедез стол.
Пан Голомбек вздохнул.
- Пан Вантох, столько денег...
- Наlt! (16) - перебил капитан. - Понимаю, ты меня не
знаешь. Но спроси о сарtаin vаn Тосh в Сурабае, в Батавии,
в Паданге или где хочешь. Поезжай, спроси, и всякий скажет
тебе - jа, сарtаin vаn Тосh, hе is аs gооd аs his wоrd(17).
- Пан Вантох, мы вам верим, - запротестовал Голомбек, -
но только...
- Стоп, - скомандовал капитан. - Понимаю, ты не хочешь
выложить свои денежки неизвестно на что; хвалю тебя за это,
парень. Но ты их дашь на пароход, sее? Ты купишь пароход,
будешь shiр-оwnеr (18) и сможешь сам плавать на нем. Да,
можешь плавать, чтобы самому видеть, как я веду дело. Но
деньги, которые мы сделаем, разделим fifty-fifty (19).
Честный businеss, не так ли?
- Но, пан Вантох, - вымолвил наконец с некоторым
смущением пан Голомбек, - ведь у нас нет таких денег...
- Jа, ну тогда другое дело, - сказал капиган. - Sоrry.
Тогда не понимаю, господа, зачем вы ко мне приехали.
- Чтобы вы нам рассказали что-нибудь, капитан. У вас
ведь, наверное, большой опыт...
- Jа, это есть. Проклятого опыта у меня достаточно.
- Приходилось вам когда-нибудь терпеть кораблекрушение?
- Whаt? А-а, shiр-wrесking? Нет. Что выдумал! Если ты
дашь мне хорошее судно, с ним ничего не может случиться.
Можешь запросить в Амстердаме rеfеrеnсеs (20) обо мне.
Поезжай и справься.
- А как насчет туземцев? Встречали вы туземцев?
Капитан ван Тох покачал головой
- Это не для образованных людей. Об этом я рассказывать
не стану.
- Тогда расскажите нам о чем нибудь другом.
- Да, расскажите... - недоверчиво проворчал капитан. -
А вы потом продадите это какой-нибудь компании, и она пошлет
туда свои суда. Я тебе скажу, my lаd (21), люди - большие
жулики. А самые большие жулики - это банкиры в Коломбо.
- А вы часто бывали в Коломбо?
- Jа, часто. И в Бангкоке, и в Маниле... Слушайте,
ребята, - неожиданно сказал капитан - Я знаю одно судно.
Шикарная посудина, и цена недорогая. Стоит в Рочтердаме.
Съездите, посмотрите. До Роттердама ведь рукой подать. -
Он ткнул пальцем через плечо. - Нынче, ребята, суда ужасно
дешевы. Как железный лом. Ему всего только шесть лет,
двигатель Дизеля. Не хотите взглянуть?
- Не можем, пан Вангох...
- Странные вы люди, - вздохнул капитан и шумно
высморкался в небесно-голубой носовой платок - А не знаете
ли вы тут кого-нибудь, кто хотел бы приобрести судно?
- Здесь, в Иевичке?
- Jа, здесь или где-нибудь поблизости. Я хотел бы, чтобы
эти крупные доходы потекли сюда, на my соuntry (22).
- Это очень мило с вашей стороны, капитан .
- Jа Остачьные-то уж очень большие жулики. И денег у них
нет Раз вы из nеwsрареr (23), то должны знать здешних видных
людей; всяких банкиров и shiр-оwnеrs, как это называется, -
судохозяева, что ли?
- Судовладельцы. Мы таких не знаем, пан Вантох.
- Жаль, - огорчился капитан.
Пан Голомбек что-то вспомнил.
- Вы, пожалуй, не знаете пана Бонди?
- Бонди? Бонди? - перебирал в памяти капитан ван Тох.
- Постой Я как будто слыхал эту фамилию. Jа, в Лондоне есть
Бонд-сгрит, вот где чертовски богатые люди! Нет ли у него
какой-нибудь конторы на Бонд-стрит, у эгого пана Бонди?
- Нет, он живет в Праге, а родом, кажечся, отсюда, из
Невичка.
- А, черт подери! - обрадованно воскликнул капитан. -
Ты прав, парень! У него еще была галантерейная лавка на
базаре Бонди... как его звали?.. Макс! Макс Бонди. Так
он теперь торгует в Праге?
- Нет, это, вероятно, был его отец. Теперешнего Бонди
зовут Г. Д. Президент Г. Х. Бонди, капитан
- Г. Х.? - покрутил головой капитан. - Г. Х.? Здесь
не было никакого Г. Х. Разве только это Густль Бонди, но
он вовсе не был президентом. Густль - это был такой
маленький веснушчатый еврейский мальчик. Нет, не может
быть, чтоб это был он.
- Это наверное он, пан Вантох. Ведь уже сколько лет, как
вы его не видали!
- Jа, это верно. Много лет!.. - согласился капитан. -
Сорок лет, братец. Так что, возможно, Густль теперь уже
вырос. А что он делает?
- Он председатель правления МЕАС - знаете, это крупные
заводы по производству котлов и тому подобное. Ну и, кроме
того, председатель еще около двадцати компаний и трестов
Очень большой человек, пан Вантох. Его называют капитаном
нашей промышленности.
- Капитаном?.. - изумился сарtаin ван Тох. - Значит, я
не единственный капитан из Невичка? Черт возьми, так
Густль, значит, тоже сарtаin! Надо бы с ним встретиться. А
деньги у него есть?
- Ого! Горы денег. У него, пан Вантох, наверное,
несколько сот миллионов. Самый богатый человек у нас.
Капитан ван Тох стал очень серьезен.
- И тоже сарtаin! Ну, спасибо, парень. Тогда я к нему
поплыву, к этому Бонди. Jа, Густль Бонди I knоw (24).
Такой был маленький еврейский мальчик А теперь сарtаin Г.
Х. Бонди. Jа, jа, как бежит время!.. - меланхолически
вздохнул он.
- Пан капитан, нам пора... как бы не пропустить вечерний
поезд.
- Так я вас провожу на пристань, - сказал капитан и начал
сниматься с якоря. - Очень рад, что вы заехали ко мне,
господа. Я знаю одного редактора в Сурабае; славный парень,
jа, а gооd friеnd оf minе (25). Пьяница страшный, ребята.
Если хотите, я устрою вас в газете в Сурабае. Нет? Ну, как
хотите.
Когда поезд тронулся, капитан медленно и торжественно
помахал огромным голубым платком. При этом у него выпала на
песок большая жемчужина неправильной формы. Жемчужина,
которая никем и никогда не была найдена.

3. Г. Х. БОНД И И ЕГО ЗЕМЛЯК

Как известно, чем более высокое положение занимает
человек, тем меньше написано на его дверной дощечке.
Старому Максу Бонди надо было намалевать большими буквами у
себя над лавочкой, по обеим сторонам дверей и на окнах, что
здесь помешается Макс Бонди, торговля всевозможными
галантерейными и мануфактурными товарами - приданое для
невест, ткани, полотенца, салфетки, скатерти и покрывала,
ситец и батист, сукна высшего сорта, шелк, занавеси,
ламбрекены, бахрома и всякого рода швейный приклад.
Существует с 1885 года. У входа в дом его сына, Г. Х.
Бонди, капитана промышленности, президента компании МЕАС,
коммерции советника, члена биржевого комитета,
вице-председателя союза промышленников, Соnsulаdо dе lа
Rерubliса Есuаdоr (26) члена многочисленных правлений и т.
д. и т. д., висит только маленькая черная стеклянная
дощечка, на которой золотыми буквами написано:

БОНДИ

И больше ничего. Пусть другие пишут у себя на дверях:
`Юлиус Бонди, представитель фирмы `Дженерал Моторс`, или
`Доктор медицины Эрвин Бонди`, или `С. Бонди и К█`, но есть
только один-единственный Бонди, который - просто Бонди, без
лишних пояснений. (Я думаю, что на дверях у папы римского
написано просто Пий, без всякого титула и даже без
порядкового номера. А у бога так и вовсе нет дощечки ни на
небе, ни на земле; каждый сам должен знать, что он тут
проживает. Впрочем, все это к делу не относится и замечено
только так, мимоходом.)
Перед этой-то стеклянной дощечкой и остановился в знойный
день господин в белой морской фуражке, вытирая свой мощный
затылок голубым платком. `Ну и важный же дом, черт побери`,
- подумал он и несколько неуверенно потянулся к медной
кнопке звонка.
В дверях показался швейцар Повондра, смерил толстого
господина взглядом-от башмаков до золотого позумента на
фуражке - и сдержанно осведомился:
- К вашим услугам?
- Вот что, братец, - сказал господин, - здесь живет некий
пан Бонди?
- Что вам угодно? - ледяным тоном спросил пан Повондра.
- Передайте ему, что с ним хотел бы поговорить сарtаin
vаn Тосh из Сурабаи. Jа, - вспомнил он, - вот моя карточка.
И он вручил пану Повондре визитную карточку, на которой
был изображен якорь и напечатано следующее:

(27)

Пан Повондра наклонил голову и погрузился в раздумье.
Сказать, что пана Бонди нет дома? Или что у пана Бонди, к
сожалению, сейчас важное совещание? Есть визитеры, о
которых надо докладывать, и есть такие, с которыми дельный
швейцар справляется сам. Пан Повондра мучительно
чувствовал, что инстинкт, которым он в подобных случаях
руководствовался, дал на сей раз осечку. Толстый господин
как- то не подходил под обычные категории незваных

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 116556
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1