В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ВОИН ПОНЕВОЛЕ Назад
ВОИН ПОНЕВОЛЕ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Дэйв ДУНКАН
СЕДЬМОЙ МЕЧ 1-2

СЕДЬМОЙ МЕЧ I: ВОИН ПОНЕВОЛЕ
СЕДЬМОЙ МЕЧ II: Обретение мудрости
СЕДЬМОЙ МЕЧ II: Предназначение

Дэйв ДУНКАН
СЕДЬМОЙ МЕЧ I

`ВОИН ПОНЕВОЛЕ`


ПРОЛОГ

Смит - Вальтер Чарльз Смит, тридцати шести лет, скончался восьмого апреля
после непродолжительной болезни в Мемориал Хоспитал, Сандерсон. Ближайшие
родственники - сестра, г-жа Сесили Смит Паддон, проживающая в Окланде, Новая
Зеландия, и дядя, г-н Клайд Фрэнкс, проживающий в Пасадене, Калифорния.
Вальтер родился в Вейбаке, Саскатчеван, окончил среднюю школу в
Бингамтоне, Нью-Йорк. В университете Ватерлоо штата Онтарио получил степень
бакалавра техники, в Гарварде - степень бакалавра медицины. В течение
последних трех лет занимал административную должность на нефтехимическом
предприятии АКЛ. Многочисленные друзья покойного глубоко скорбят об утрате;
нашей общине будет очень не хватать его щедрых пожертвований, сделанных от
всего сердца. Вальтер принимал активное участие в деятельности `Общего
пути`, `Дядюшек` и Исторического общества, он был президентом теннисного
клуба `Авеню`. Согласно воле покойного, его тело будет передано для
проведения медицинских исследований. Панихида состоится двенадцатого апреля
в два часа пополудни в Унитарианской церкви Паркдейла. Пожертвования можно
присылать по адресу: 1215, Ривер-Роуд, `Дядюшкам`.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРИЗЫВ
Глава 1

- Да пребудет слово Твое в сердце моем, - Ховакура заливался соловьем,
прижимая дрожащую руку к гладким, блестящим плитам пола.
- Все свои силы я отдам для исполнения Твоей воли, - завывал он,
срываясь, как всегда, на высокой ноте; теперь и правая слабая рука
опустилась на пол рядом с левой.
- Дай мне узреть Твои цели, - здесь начиналось самое трудное - согласно
ритуалу, молящийся должен был коснуться пола лбом, но за все пятнадцать лет
старик так и не достиг совершенства в этом маневре. Все же он согнулся, как
только мог. Если бы Богиня пожелала сейчас, чтобы его старые суставы совсем
отказали, ей пришлось бы удовольствоваться только первой частью обряда, на
большее он не способен... а впрочем, нужен ли Богине полный обряд?
На мгновение он напряженно замер в этой позе, прислушиваясь к тихому
пению остальных жрецов и жриц. Потом - уф! - с тихим вздохом облегчения,
которого не было в ритуале, он откинулся назад, сел на пятки, сложил ладони
перед собой и с обожанием уставился на Нее. Теперь настало время, когда он
мог обратиться к Ней со своей молитвой Сегодня - да только ли сегодня! - ему
не надо раздумывать, о чем будет эта молитва. `Высочайшая Богиня, призови
воина!`
Она не отвечала. Он и не ждал ответа Перед ним была не Сама Богиня, а
всего лишь изображение, которое давало простым смертным возможность
представить себе все Ее величие. Ему ли, жрецу седьмого ранга, этого не
знать? Но Она услышит его молитву, и когда-нибудь Она ответит.
- Да будет так! - Тут его голос дрогнул.
Теперь ему следовало заняться обычными будничными хлопотами, но он не
спешил, он сидел, не двигаясь, сложив перед собой руки, и размышлял, не
спуская зачарованного взгляда с Величайшей, с каменной решетки над ней, с
крыши ее храма, святейшего из всех святых мест в Мире.
На сегодня у него назначено много встреч - с Хранителем Казны, с
Наставником Начинающих, с другими служителями; почти все эти посты когда-то
занимал он сам. Теперь он был всего лишь Третьим Канцлером Совета Почтенных.
Но за этим скромным титулом скрывалось очень многое. Истинная власть -
тайная власть: это он понял давно.
Утреннее посвящение подходило к концу. Уже появились первые паломники,
спешащие принести Богине свою дань или просто помолиться Ей. В чаши со
звоном падали деньги, слышалось бормотание молитв, сопровождаемое тихими
голосами жрецов. Хонакура решил, что сегодня он начнет с того, что сам
введет нескольких паломников. Это достойная дань Высочайшей, как раз то, что
ему нравилось, хороший пример для остальных. Он опустил руки и окинул
взглядом храм в надежде, что поблизости окажется кто-нибудь более ловкий,
чем он, и поможет ему встать - задача для него не из простых.
В то же мгновение рядом с ним оказался какой-то человек в коричневой
мантии и услужливо склонился перед стариком. Пробормотав слова
благодарности, Хонакура поднялся и уже хотел уйти, когда незнакомец вдруг
заговорил.
- Я Джанарлу, жрец третьего ранга. - Обычная церемония приветствия -
слова, движения рук, поклоны. В первую секунду Хонакура содрогнулся от
негодования. Неужели этот юноша мог подумать, что такая пустяковая услуга
дает ему право первым обратиться к старшему? Это место - площадка перед
возвышением, на котором стояло изображение божества, - было святая святых, и
хотя формально разговоры и приветствия здесь не запрещались, но по старой
традиции этого никто не делал. Потом он вспомнил этого Джанарлу. То был внук
старого Хангафо, о нем говорили как о юноше, подающем надежды. Но с такого и
спрос больший; хотя, вероятно, для столь дерзкого поведения были достаточные
основания.
Поэтому Хонакура дождался, пока приветствие будет закончено, и ответил
подобающим образом: `Я Хонакура, жрец седьмого ранга.` Последний знак на
лице Джанарлу был все еще слегка воспален, значит, молодой жрец совсем
недавно стал Третьим. Он был высок - гораздо выше, чем маленький Хонакура, -
и какой-то весь костлявый, неуклюжий, а нос у него загибался крючком. Он
казался уж слишком молодым, но, с другой стороны, сейчас это обычное дело.
Рядом с ними какая-то древняя старуха опустила в чашу золотой и стала
умолять Богиню избавить ее от страшных болей в кишках. Молодая пара молилась
о том, чтобы Она не посылала им больше детей, по крайней мере, в ближайшие
несколько лет.
Как только Хонакура закончил, Джанарлу выпалил одним духом:
- Священный, там какой-то воин... Седьмой!
Она ответила!
- Ты оставил его без присмотра? - яростно накинулся на юношу Хонакура, с
трудом сдерживаясь, чтобы не закричать и не показать всем своего волнения:
не исключено, что за ним наблюдают.
- Священный, это Безымянный.
Хонакура даже присвистнул от удивления. Невероятно! Безымянным стать
просто: достаточно прикрыть лоб и подобно бродяге одеться во все черное. По
закону такие люди не могут владеть имуществом и должны состоять на службе у
Богини. Многие видели в этом своего рода искупление, поэтому некоторые
паломники так и поступали. Но чтобы до такого унизился воин седьмого ранга -
крайне странно. Для любого воина такое поведение казалось бы невероятным.
Для воина седьмого ранга - просто невозможным!
Теперь понятно, как он сумел добраться сюда живым.
Но долго ли он сможет протянуть?
- Священный, я сказал, что ему следует закрыть лоб, - неуверенно
заговорил Джанарлу. - Кажется он... сделал это с удовольствием.
В его словах Хонакуре послышалось недопустимое легкомыслие, и он строго
взглянул на Джанарлу. Смуглое некрасивое лицо юноши покрылось легкой
краской.
- Надеюсь, ты не слишком торопился?
- Нет, священный. - Третий покачал головой. - Я пошел за ним... - Он
кивнул в сторону больной старухи, рядом с которой теперь стояла ее жрица. -
Хорошо, жрец! - сказал Хонакура уже мягче. - Пойдем посмотрим на это твое
чудо. Мы будем идти медленно, разговаривая о божественном... И не прямиком,
пожалуйста.
Лицо молодого человека разгорелось от удовольствия, и он зашагал в ногу с
Хонакурой.
Великий храм Богини в Ханне был не только самым богатым и самым старым
зданием в Мире, он несомненно был и самым большим. Когда Хонакура повернулся
спиной к возвышению, перед его взором раскинулась бесконечная гладь
светящегося разноцветного пола, который тянулся к семи огромным аркам,
образующим фасад здания. Здесь было множество людей - паломники и жрецы
храма, - но с такого огромного расстояния они казались едва ли большими, чем
кучки мышиного помета. Дальше за арками, в сияющем солнечном свете лежало
ущелье и Река, ее грохочущий рокот наполнял храм все эти долгие тысячелетия;
здесь же находилось Судилище. По сторонам широкого нефа стояли святилища
младших богов и богинь, а над ними украшенные лепным узором окна ярко
вспыхивали рубином, изумрудом, аметистом и золотом. Молитва Хонакуры
услышана. Нет... молитвы многих. Конечно, он не единственный из Ее слуг, кто
каждый день возносил эту молитву, но счастливая весть прилипла именно к
нему. Теперь он должен действовать осторожно, но мужественно и решительно;
он не мог не чувствовать теплого удовлетворения при мысли о том, что он -
избранный.
Немало времени потребовалось Хонакуре, чтобы дойти до арок, молодой
Третий беспокойно трусил рядом с ним. Хонакура понимал, что вместе они
смотрятся странно - Джанарлу в своей коричневой мантии, какие носят жрецы
третьего ранга, и он в голубой - одежде для Седьмых.
Его молодой спутник был высок, сам же Хонакура никогда не отличался
ростом, а с годами и вовсе высох, ссутулился, облысел и потерял зубы.
Младшие жрецы за глаза называли его Мудрой Обезьяной, и это смешило старика.
А в таком возрасте уже мало что смешит. В мрачные безмолвные ночные часы он
чувствует, как его усталые кости трутся о постель, и тайно молит, чтобы Она
поскорее освободила его от бремени старости и позволила начать все сначала.
Но, возможно, он был нужен Ей еще для одной, последней службы, и если так,
то несомненно этот час настал. Воин седьмого ранга! Жрецы давно поняли, что
это - большая редкость, а значит, и большая ценность.
Хонакура подумал, что молодой Джанарлу проявил большое благоразумие,
обратившись именно к нему, а не к какому-нибудь болтуну рангом пониже. Его
следует за это вознаградить. А заодно и заставить молчать.
- Кто твой наставник? - спросил он. - Да, я его знаю. Достойный и святой
человек. Но у достопочтенного Лондоссину появились некоторые новые
обязанности, а значит, ему требуется и новый подопечный. Речь идет об очень
тонких вопросах, и этот человек должен быть сдержан и благоразумен. Искоса
взглянув на своего спутника, он заметил на его лице вспышку радости.
- Это будет для меня большой честью, священный.
Да, похоже, что Джанарлу умеет читать мысли, хотя такое сможет всякий
Третий - если ему хотят предложить в наставники Шестого...
- Тогда я поговорю с твоим наставником и со священным, и мы посмотрим,
можно ли это устроить. Но придется подождать, пока... пока успешно не
завершится все, что касается этого воина.
- Конечно, священный. - Молодой Джанарлу смотрел прямо перед собой, но
Хонакура все равно заметил его улыбку.
- А на какой ступени ты сейчас?
- Через неделю мне предстоит приступить к пятому молчанию, - ответил
юноша. - Мне хочется начать как можно скорее, - прибавил он с жаром.
- Ты приступишь немедленно, как только я посмотрю на это твое чудо, -
твердо сказал Хонакура, усмехнувшись про себя. - Я дам знать твоему
наставнику.
Где же твоя хитрость, юноша? Пятое молчание длится две недели, к тому
времени с воином все уже будет решено.
Наконец они подошли к аркам. С холма во двор храма спускались огромные
ступени. Наверху уже столпилось множество паломников: преклонив колени, они
терпеливо ждали в тени, но скоро тропическое солнце доберется до них, и
тогда ожидание станет не столь приятным.
Нарушая свою давнюю привычку, жрец взглянул на лица тех, что стояли
рядом. Встретившись с ним глазами, они почтительно склоняли головы, но
многолетний опыт помог ему сразу же определить и ранг, и занятие, а кроме
того, сделать кое-какие предварительные выводы: гончар третьего ранга,
возможно, проблемы со здоровьем, девица из Вторых, наверное, бесплодие,
ювелир пятого ранга, от этого можно ждать приличного приношения.
У некоторых головы были перевязаны. Хонакуре нетрудно было узнать среди
них долгожданного воина. Он выбрал боковую арку: хорошее место охрана стояла
только у центральной, - но для человека его ранга такой выбор казался
странным. Должно быть, у него в самом деле какие-то серьезные проблемы.
- Вон тот, я полагаю? Очень хорошо. А вот, кажется, и сам достопочтенный
Лондоссину. Давай прямо сейчас и поговорим с ним, - это было очень кстати,
потому что с некоторых пор Хонакура не любил перетруждать свою память: в
столь удачном стечении обстоятельств чувствовалась рука Святейшей. Десятка
слов было достаточно, чтобы изложить все дело плюс несколько значительных
взглядов, намеков и полунамеков, тонких оттенков голоса. Перевод будет
осуществлен, и для двух своих подопечных Лондоссину получит места в Совете,
он уже давно этого добивался. А третий подопечный будет зачислен в
кандидаты. А молодой Джанарлу будет молчать. Хонакура подождал, пока юноша
отправится в храм, чтобы дать обет молчания, совершенно не осознавая того,
какое множество вопросов было только что решено в его присутствии.
Торопиться сейчас некуда; Безымянный не мог принести даров, и поэтому
служители подойдут к нему далеко не в первую очередь.
Да, рука Богини! В ответ на его молитвы появился воин высокого ранга, он
пришел - невозможно поверить! - инкогнито, а значит, нет никакой опасности,
к тому же он избегал даже тех двоих, что скучали у центральной арки, а они,
вероятно, смогли бы по длинным волосам узнать в нем воина. Хвала Богине!
Хонакура стал медленно продвигаться в нужном направлении, кивая головой в
ответ на поклоны. По закону Безымянного могли допросить жрецы или обыскать
стражники, но были случаи, когда младшие воины просто ради развлечения
начинали издеваться над таким человеком. Жрец подумал о том, как бы они
повели себя, если бы вместо беззащитной жертвы наткнулись на могущественного
Седьмого. Интересно взглянуть на подобное зрелище. Но, к счастью, ранг этого
человека неизвестен здесь никому.
И вот Хонакура достиг цели.
Воин и в самом деле был огромен - стоя на коленях, он был почти одного
роста со старым жрецом. Среди воинов таких немного: скорость для них важнее,
чем сила. Если этот человек еще и ловок, то он может быть действительно
страшен, но с другой стороны - он Седьмой, а это, как говорят, уже и есть
самое страшное. Кроме лохмотьев на голове наготу его прикрывала только
разорванная набедренная повязка. Тело воина покрывали грязь и пот, но об
этом как-то сразу забывалось, стоило лишь взглянуть на его поистине
удивительное сложение.
Темные волосы падали ему на плечи, глаза были совершенно черные, такие,
что и зрачок нельзя различить. Глаза, полные силы... пылающие гневом, глаза
Несущего Гибель... Но сейчас Хонакура видел в этих глазах - боль, страх,
подавленность. Это не редкость среди тех, кто приходит к Богине с мольбой, -
больных, умирающих, одиноких, гибнущих, - но не часто доводилось ему видеть
страдание столь огромное, а в глазах этого молодого здорового воина оно
казалось просто ужасающим. Да, с ним что-то случилось! - Светлейший, -
быстро заговорил Хонакура, - давайте отойдем в более укромное место.
Молодой человек приподнялся и тут же вознесся над маленьким жрецом, как
скала над вершинами деревьев. Он был огромного роста, и при ходьбе его тело
вздрагивало. Столь юный Седьмой... Это необычно даже для воинов, а он
моложе, наверное, чем жрец третьего ранга Джанарлу.
Они дошли до конца здания, и Хонакура указал на постамент разъеденной
ржавчиной статуи. Воин послушно сел. Его безразличие привело Хонакуру в
изумление.
- Давайте пока обойдемся без формальностей, - тихо сказал Хонакура,
оставаясь стоять, - ибо нельзя быть уверенным, что мы совсем одни. Я
Хонакура, жрец седьмого ранга.
- Я - Шонсу, воин, и также седьмого ранга. - Его голос по мощи
соответствовал всему остальному. Как будто гром прогремел вдали. Он поднял
руку и убрал со лба повязку. Хонакура покачал головой.
- Ты ищешь помощи у Богини?
- Меня преследует демон, о священный.
Теперь понятно, почему у него такие глаза.
- Демонов изгоняют, - сказал Хонакура. - Однако они редко овладевают
теми, у кого высокий ранг. Поведай же мне обо всем.
- Он цвета кислого молока, - грозный молодой воин вздрогнул, - у него
волосы на животе, на руках и ногах и на лице, а макушка лысая, и кажется,
что голова у него приставлена вверх ногами.
Хонакура тоже вздрогнул и очертил в воздухе священный знак Богини.
- И у него нет крайней плоти, - продолжал воин.
- Тебе известно его имя?
- О да, - Шонсу вздохнул, - его бормотание звучит у меня в ушах от
вечерних сумерек до утренней зари, а в последнее время и днем. В этой
болтовне мало что имеет смысл, но как его зовут, я знаю - Уоллисмит.
- Уоллисмит? - отозвался Хонакура.
- Уоллисмит, - повторил воин.
Такое имя не носил ни один из семисот семидесяти семи демонов, но какой
же демон назовет свое настоящее имя, если его не призывать определенным
образом. И хотя сутры описывали демонов самых страшных и отвратительных,
такой крайности, как волосы на лице, Хонакура не мог себе представить.
- Богиня распознает его, и он будет изгнан, - сказал старик. - Какое
приношение ты сделаешь Ей за это?
Молодой человек печально опустил глаза.
- Священный, у меня ничего не осталось, кроме силы и воинского искусства.
Воин, и не говорит о своей чести?
- Может быть, служба в нашей охране, год или два? - предложил Хонакура,
не спуская с него глаз. - Правитель - светлейший Хардуджу, Седьмой.
Жесткое лицо воина стало еще более суровым:
- Сколько Седьмых вам необходимо иметь в охране? - спросил он осторожно.
- И какую клятву я должен принести?
Теперь Хонакура рискнул высказаться несколько точнее:
- Светлейший, мне неизвестны все клятвы, которые приносят воины. Что же
касается охраны, я не припомню, чтобы у нас было больше одного Седьмого, а я
служу здесь уже более шестидесяти лет.
Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Воин нахмурился.
Хотя уничтожая себе подобных, это племя и не испытывало сильных угрызений
совести, но советы посторонних по этому поводу они воспринимали без
восторга. Хонакура решил еще немного приподнять завесу.
- Воины высоких рангов редко посещают храм, - сказал он. - За последние
два года я не видел ни одного. Однако любопытно вот что. До меня доходили
слухи о нескольких воинах, которые приезжали в Ханн. Один из них был
седьмого ранга, еще несколько - шестого, и целью их, как они сами
утверждали, было...
- Что? - Воин сжал кулаки.
- Ничего, ничего! - быстро заговорил Хонакура. - Всего лишь слухи.
Говорили, что эти воины хотели занять переправу и ту длинную аллею. Может
быть, они потом раздумали. Кто-то из них добрался даже до постоялого двора,
где обычно останавливаются паломники, но ему не повезло - он отведал там
гнилого мяса. Так что никого, кроме вас, светлейший, и тем сильнее наша
радость.
Сильные мускулы не всегда свидетельствуют о слабом уме - молодой человек
все понял. Краска ярости проступила у него на щеках.
Он посмотрел вокруг, окинул взглядом грандиозное здание храма и огромный
двор внизу; к которому примыкал усыпанный галькой берег тихой заводи, потом
пенные волны Реки, текущей из ущелья, и окутанное туманом великолепие
Судилища. Потом он повернул голову и оглядел старый парк, где среди деревьев
стояли дома верховных служителей. Один из них, несомненно, подошел бы для
жилища правителя.
- Служить при Ее храме - большая честь, - сказал он.
- Сейчас эта служба вознаграждается более щедро, чем раньше, - с
готовностью отозвался Хонакура.
На суровом лице воина появилась угроза.
- Я думаю, здесь можно раздобыть меч?
- Это мы устроим.
Молодой человек кивнул.
- Я всегда готов служить Богине.
Вот так следует делать дела, с удовольствием подумал Хонакура. Об
убийстве даже не упоминалось.
- Но сначала - изгнание демона? - спросил воин.
- Конечно, светлейший. - Хонакура не мог припомнить, чтобы за последние
пять лет делал что-либо подобное, но ритуал был ему знаком. - К счастью, вам
не придется упоминать ни вашего занятия, ни ранга. И такое одеяние вполне
подойдет.
Воин облегченно вздохнул.
- И получится?
Нельзя преуспеть на посту Третьего Канцлера Совета Почтенных, если не
умеешь прикрывать тылы:
- Получится, светлейший, если только...
- Если что? - Тень подозрения упала на широкое лицо воина.
На нем лежит какая-то вина?
- Если только этого демона не наслала сама Богиня, - осторожно начал
Хонакура. - Только вы сами знаете, нет ли за вами какого-нибудь проступка
против нее.
Боль и скорбь отразились на лице воина. Юноша опустил глаза и некоторое
время не произносил ни слова. Потом он дерзко взглянул на жреца и громко
сказал:
- Его наслали колдуны.
Колдуны! От неожиданности маленький жрец сделал шаг назад.
- Колдуны! - пробормотал он. - Светлейший, за все годы, проведенные мною
в этом храме, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из паломников упоминал о
колдунах. Я даже и не думал, что они все еще существуют.
Ярость в глазах воина внушала ужас, теперь жрец мог сам в этом убедиться.
- О, они существуют! - взревел он. - Я пришел издалека, о священный, но
верь мне, они существуют.
Хонакура постарался сосредоточиться.
- Колдуны бессильны против Всемогущей, сказал он твердо, - а тем более в
Ее храме. Если они - причина твоего несчастья, то изгнание демона несомненно
пройдет успешно. Ну, что ж, приступим?

***

Хонакура подозвал Четвертого в оранжевых одеждах и отдал кое-какие
распоряжения. Потом он повел воина к Богине. Они вошли в храм через
ближайшую арку и проследовали вдоль нефа.
Огромный воин неторопливо шел рядом с Хонакурой, жрецу приходилось делать
три шага, тогда как тот ступал только один раз, но юноша не спешил: он
беспрестанно поворачивал голову и ошеломленно глазел на окружавшее его
великолепие; так бывает со всеми, кто впервые оказывается в этой святая
святых и видит огромную синюю статую, серебряное возвышение перед ней,
усыпанное дорогими приношениями, разноцветные вспышки витражей, свод,
куполом поднимающийся к небесам. Сейчас в храме было много народу - жрецы и
жрицы, паломники и просто молящиеся, они стояли и ходили по сияющей мозаике
пола, но величие храма превращало их в ничтожные пылинки, которые не могут
нарушить царящий здесь покой.
Они подошли ближе, и теперь воин не замечал ничего, кроме величественной
статуи Самой Богини; она сидела, окутанная покрывалом, скрестив под собой
ноги и положив руки на колени. Ее длинные волосы струились бесконечным
потоком. С каждой минутой ее образ приобретал реальность, и, подойдя совсем
близко, воин в благоговении распростерся перед ней.
В ритуале изгнания принимали участие многие: тут требовались пение,
танцы, обрядовые церемонии. Хонакура предоставил совершить изгнание
Перандоро, жрецу шестого ранга, потому что такая возможность - большая
редкость Сам он только однажды совершал эту церемонию. Стоя внутри круга,
воин опустился на колени, склонил голову и вытянул вперед руки - теперь
остается только постелить на его спину скатерть, и за таким столом смогут
пообедать трое. Остальные жрецы украдкой поглядывали в их сторону;
паломников попросили немного подвинуться; вся эта картина производила
огромное впечатление.
Сначала Хонакура не очень следил за церемонией. Он обдумывал свой
следующий выпад против невыносимого Хардуджу. Что касается меча, то это
просто - его можно взять в оружейной у Атиналани. Синяя юбка, форма для
Седьмых тоже не проблема, а зажим для волос - совсем незначительная деталь.
Но воины щеголяют особыми ботинками, а если теперь послать за подходящей
парой, то размер этой обуви несомненно вызовет подозрения. Более того, он
был просто уверен, что для поединка его новому герою понадобится и вторая
пара, а это уже гораздо сложнее. Возможно, ему придется сделать так, чтобы
этот опасный молодой человек исчез на пару дней, пока все приготовления не
будут закончены; то, что он здесь, должно пока оставаться тайной. Хонакура
испытывал огромное удовлетворение при мысли о том, что Богиня не только
ответила на его молитвы, но и обличила его реальной властью. И Она не
ошиблась, оказав ему такое доверие, это он знает точно. Он позаботится о
том, чтобы все было как следует.
Пение достигло своего апогея, хор взревел `Изыди!` Воин поднял голову,
обвел все вокруг непонимающим взглядом, потом посмотрел на Богиню. Хонакура
нахмурился. Этому болвану было приказано не поднимать голову.
- Изыди! - еще раз провозгласил хор голосов, звучание которых лишь на
малую толику отступало от совершенства. Воин рванулся назад, запрокинув
голову и раскрыв глаза так широко, что стали видны белки. Послышалась
нервная дробь барабанов, трубач взял неверную ноту.
- Изыди! - пропел хор в третий раз. Перандоро поднял серебряный кубок,
наполненный святой водой Реки, и вылил его содержимое на голову воина.
Тело юноши свела неестественная судорога, он рывком поднялся на ноги,
грязная набедренная повязка упала на пол, и совершенно нагой, не замечая
стекающей по его волосам воды, гигант мучительно вытянулся перед статуей.
Потом он пронзительно вскрикнул; никогда в жизни Хонакура не слышал, чтобы
человеческие связки способны были издавать такие мощные звуки. Ибо,
возможно, впервые за всю многовековую историю храма голос одного человека
заглушил хор, лютни и флейты и отдаленный гул, доносящийся со стороны
Судилища.. Этот звериный рев, полностью лишенный какой бы то ни было
гармонии, наполнял душу всепоглощающим отчаянием. Свод храма отразил этот
звук. Нечеловеческий крик тянулся целую долгую минуту; певцы и музыканты
безнадежно сбились, танцующие стали натыкаться друг на друга, все широко
раскрытыми глазами смотрели на воина Под хаотичный стук барабанов церемония
быстро завершилась. Воин покачнулся.
Он рухнул, как падает мраморная колонна. Во внезапно наступившей тишине
раздался громкий звук удара - это его голова коснулась плит пола. Он лежал
без движения, огромный и, как младенец, нагой. Повязка упала со лба, и
теперь всем взорам открылись его знаки - семь мечей.

Глава 2

История храма уходила корнями в незапамятную древность. Его несколько раз
перестраивали, прибавляли новые части и время от времени, когда изнашивалась
ткань, - а это происходило довольно часто, - меняли внутреннюю обивку.
Но храм - это еще и люди. А они сменяются гораздо быстрее. Начинающий в
изумлении взирает на древнего мудреца Седьмого и приходит в благоговейный
восторг при мысли о том, что этот старик, возможно, в годы своей молодости
видел Такого-то; ему не приходит в голову, что, будучи еще новообращенным,
этот старик сам так же удивленно смотрел на Такого-то и размышлял, что он,
наверное, видел Того-то и Того-то. Так, подобно каменным глыбам арок, жрецы
храма возникали из темноты прошлого и поднимались в неразличимое сияние
будущего. Они лелеяли святые древние традиции и в торжественном благоговении
поклонялись Богине...
Но такого дня не помнил никто из них. Преклонного возраста жрицы шестого
ранга бегали как девочки, грубо нарушая тем вековые традиции, люди громко
кричали перед самым лицом Богини; рабы, носильщики и целители толпились в
священных местах; паломники в одиночестве бродили по храму. Почтенные старцы
непререкаемой моральной чистоты увели четырех самых сильных младших жрецов в
одно из задних помещений, где приказали им раздеться и лечь. У трех жрецов
седьмого ранга перед обедом случился сердечный приступ.
Пауком, который опутал храм сетью этой неразберихи, был Хонакура. Именно
он сунул палку в муравейник. Он призвал на помощь весь свой авторитет, всю
свою тайную власть, все уникальное знание механизмов, управляющих людьми,
свой непревзойденный ум, и это понадобилось ему для того только, чтобы
смешать, спутать, сбить с толку, нарушить размеренное течение жизни. Он
проявил тонкость и мастерство. Его распоряжения хлынули потоком - властные,
непонятные, запутанные, вводящие в заблуждение и противоречивые.
К тому времени, когда светлейший Хардуджу, правитель охраны, заявил, что
в храме находится еще один воин седьмого ранга, этот человек просто
испарился, и никакими подкупами, умасливаниями, дознаниями и угрозами
невозможно было добиться правды о том, куда он скрылся.
А это, собственно, и было главной целью Хонакуры.

***

Но даже такой день когда-нибудь кончается. Когда бог солнца устал от
своей славы и начал клониться к закату, священный Хонакура обрел наконец
тишину и покой в одной из небольших комнат, расположенных в дальнем крыле
храма. С тех пор, как он был здесь в последний раз, прошли уже многие годы.
Коридоры и переходы в этой части здания были еще более запутанны, чем в
других помещениях храма. Именно этого и искал сейчас старый жрец. Он знал,
что неприятности следуют за ним по пятам, так пусть они поищут его подольше.
Это была тесная, довольно узкая голая келья с высоким потолком и стенами
из песчаника; грубые доски пола закрывал маленький, сильно потертый ковер. В
комнате было две двери, таких высоких, что даже великану не пришлось бы
нагибаться, и одно окно в форме ромба, через его изогнутое запыленное стекло
слабый свет проникал синими и зелеными пятнами. Рама покоробилась, и окно не
открывалось, поэтому здесь было душно и пахло пылью. Единственной мебелью
были две дубовых скамьи. Хонакура взобрался на одну из них и теперь сидел,
не доставая ногами до пола. Старик тяжело дышал; он пытался вспомнить, не
упущено ли из виду что-нибудь важное.

***

Кто-то постучал в дверь костяшками пальцев, появилось знакомое лицо,
взгляд из-под опущенных век. Хонакура со вздохом поднялся: в комнату вошел
его племянник Динартура. Он закрыл дверь и подошел ближе, чтобы достойно
приветствовать старшего.
- Я Динартура, - правая рука к сердцу, целитель третьего ранга, - левая -
ко лбу, - всем своим смиренным сердцем я страстно желаю, - ладони сложены у
пояса, - чтобы Сама Богиня, - взмах правой руки, - даровала тебе счастье и
долгую жизнь, - руки опущены, взгляд устремлен вверх, - и побудила тебя
принять мою скромную, но добросердечную помощь, - глаза опущены, - которая
может быть полезна в твоих благородных делах, - лицо закрыто руками, поклон.
Хонакура ответил ему столь же цветистыми словами благодарности, а потом
указал на другую скамью.
- Как поживает твоя дражайшая матушка? - спросил он.
Динартура смутился. Его светло-каштановые волосы начали редеть, а под
одеждами уже обозначилось брюшко. Совсем недавно он сменил юбку молодых на
свободную одежду без рукавов, какую носили люди среднего возраста, и
коричневую хлопчатобумажную мантию, какая подобает его рангу; желая
что-нибудь хорошо рассмотреть, он подносил предмет совсем близко к лицу. Он
был младшим сыном в семье сестры Хонакуры, старик считал его непростительно
бездарным тупицей, надежность которого нагоняла тоску.
- Как себя чувствует больной? - спросил Хонакура, когда было отдано
должное всем формальностям. Он улыбался, но ждал ответа в тревоге и
нетерпении.
- Когда я уходил, он все еще был без сознания, - Динартура полагал, что
сообщает дяде весьма важную информацию. - У него на голове вот такая шишка,
но признаков заболевания нет. Глаза и уши в полном порядке. Я полагаю, в
свое время он придет в себя и через пару дней будет как огурчик.
Хонакура облегченно вздохнул.
- Конечно, если такова будет Ее воля, - поспешно добавил Динартура. -
Повреждения головы могут иметь непредсказуемые последствия. Если бы я
говорил не с вами, дядя, я выражался бы более осмотрительно.
- Значит, мы должны запастись терпением. Два дня, говоришь?
- Пожалуй, три, - ответил целитель, - если у вас есть для него
какая-нибудь трудная задача, то дополнительная перестраховка не повредит. -
Динартура проявил необычайную для себя проницательность. - Если ему
предстоит что-то очень сложное, то так будет вернее.
- Позвольте поинтересоваться, кто он такой, - спросил Динартура через
некоторое время. - Ходит множество слухов, но ни одному нельзя верить.
- Самый невероятный и будет ближе всего к истине, - Хонакура усмехнулся,
облизывая губы. - Так значит, слухи?
- Конечно, священный.
- Он - один из тех пяти, что были ранены сегодня в храме, - Хонакура
улыбнулся про себя.
- Из пяти! - Динартура уставился на дядю, пытаясь понять, не шутит ли
тот.
Хонакура задумался о том, сколько раз за сегодняшний день ему пришлось
проявить власть. Долги его росли, а должников осталось немного.
- Все это очень печально, так ведь? Они сейчас лежат, накрытые
простынями, не могут ни говорить, ни двигаться. Все бросились спасаться - в
паланкинах, носилках, каретах. Иногда носилки несли жрецы! Там было двадцать
два целителя и много прочего люда. Некоторых пострадавших сразу отвезли в
город, но большинство остались в храме, их перевозили из комнаты в комнату,
они входили в одну дверь и выходили в другую... Таких комнат, как эта, всего
восемь или девять, - он показал на огромную дубовую дверь, - их охраняют.
Дверь вела в другой коридор, но Хонакура не счел нужным упоминать об
этом.
- Их охраняют жрецы, - сказал молодой человек, - значит, вы не доверяете
воинам? Конечно, я ведь видел этого больного. Вы опасаетесь, что они и в
самом деле способны?..
- При нынешних обстоятельствах это возможно, - жрец печально кивнул.
Охрана существует, чтобы поддерживать порядок, защищать паломников и карать
виновных. Но кто следит за охраной?
- Я слышал, - тихо сказал Динартура, - что паломники подвергаются
преследованиям. Вы думаете, тут дело рук воинов?
- Видишь ли, - начал Хонакура, - это не совсем так. Воины - они все же не
бандиты, но за ними нет необходимого надзора и подкупить их легко.
- Но все же большинство из них - люди чести? - настаивал племянник. -
Неужели нет никого, кому можно доверять?
Жрец вздохнул.
- Пойди во двор, - сказал он, - найди какого-нибудь воина, Третьего или,
скажем, Четвертого, и спроси его об этом. Если он скажет...
Целитель побледнел и очертил в воздухе священный знак Богини.
- Лучше не надо, священный!
- Ты так думаешь? - его дядя усмехнулся.
- Я уверен, священный!
А жаль! Эта мысль показалась Хонакуре занятной.
- В чем-то ты, конечно, прав. Я уверен, что большинство воинов - честные
люди, но каждый связан клятвой, которую он принес своему наставнику, а тот,
в свою очередь, - другому наставнику и в конечном счете правителю. И только
один правитель принес клятву самому храму. И если он не отдал приказ о
патрулировании дорог, кто подскажет ему такую мысль? Остальные только молча
исполняют его распоряжения. Им приходится держать язык за зубами, и даже
старательнее, чем кому-либо другому, потому что в противном случае никто не
позавидует их участи.
Он заметил, каким взглядом смотрит на него племянник, и понял, что
обозначает этот взгляд: `Для своего возраста старик еще вполне...` Такая
снисходительность раздражала его. Этому дураку никогда не добиться того, на
что его дядя способен еще и теперь.
- Но что же с этим делать, священный?
Типичный пример бессмысленного вопроса.
- Молиться, конечно же! Сегодня Она, вняв нашим молитвам, послала нам
Седьмого. Чтобы привести его сюда, Она вызвала демона.
- Изгнание демона всегда проходит так тяжело? - спросил Динартура и
вздрогнул, увидев, что дядя нахмурился.
- Подобные церемонии происходят нечасто, но сутры говорят, что возможны
самые неожиданные последствия, - Хонакура замолчал, и наступила тишина.
Скрипнула скамья, это Динартура откинулся назад и с любопытством
уставился на дядю.
- А тот Седьмой, - заговорил он, - зачем его так оскорблять? Эта конура,
и всего одна рабыня вместо целой свиты слуг?
К Хонакуре вернулось хорошее расположение духа, он усмехнулся.
- Никто и не подумает, что он скрывается в бедном домике для паломников.
Эта хижина стоит прямо у дороги, и если воин проснется, он не сможет уйти,
потому что у него нет никакой одежды. Но скажи, - его голос звучал
заинтересованно, - кто эта рабыня? Кикарани обещала, что найдет хорошенькую.
Как она выглядит?
Его племянник нахмурился, стараясь вспомнить.
- Обыкновенная рабыня, - сказал он. - Я велел ей его вымыть. Она
высокая... крупная. Да, пожалуй, хорошенькая, - он помолчал, а потом
добавил: - В ней есть какая-то животная чувственность, некоторым это
нравится.
Как обычно! Во всяком случае, Хонакура еще замечал красивых девушек.
Он прекрасно знал, какие обязанности Кикарани возлагала на своих рабынь.
За свою работу на постоялом дворе она держалась обеими руками, и можно было
себе представить, какие девушки работали у нее.
- Племянник! А ты что же, совсем не обратил на нее внимания?
Молодой человек слегка покраснел.
- Я думаю, дядя, она вполне подойдет; воин проснется, и ему чего-то
захочется... к тому же он совсем голый.
Старый жрец фыркнул. Он собирался продолжить свою мысль, но в этот момент
раздались громкие голоса и дверь распахнулась. Хонакура поспешно сполз со
скамьи и подбежал к другому выходу. Повернувшись к двери спиной, он
приготовился встретить пришедшего самой любезной улыбкой.
В комнату вошел Хардуджу, воин седьмого ранга. Это был высокий, крепкого
сложения человек, хотя по мощи он и уступал Шонсу. Ему было около сорока, и
он уже начал полнеть. Складки жира собирались над синей, шитой золотом
парчовой юбкой и выпирали из-под кожаных ремней, на которых висел его меч.
Шеи у него не было. Рукоять меча, находящаяся у правого уха, сверкала и
переливалась множеством маленьких рубинов, вставленных в золотую филигрань.
Такими же золотисто-рубиновыми огнями светился зажим, которым были собраны
на затылке его редеющие волосы, и повязка на толстой руке. Одутловатое лицо
было полно возмущения и ярости.
- Ха! - воскликнул он, увидев Хонакуру. Какое-то мгновение оба молча
смотрели друг на друга; жрецы и воины имели одинаковый статус. Но Хардуджу
был несомненно моложе, к тому же он только что вошел. Кроме того, правитель
был раздражен, поэтому он уступил и выхватил меч. Целитель вздрогнул, но это
было всего лишь начало приветствия равного, как понимали его воины.
- Я Хардуджу, воин седьмого ранга...
Выслушав все до конца, Хонакура ответил ему самым безупречным образом;
его тонкий голос дрожал, а старые сморщенные руки поднимались и опускались в
привычных движениях приветствия.
За спиной правителя показалась мускулистая фигура молодого воина, одетого
в оранжевую юбку Четвертого, а следом появился и раб в своей обычной
траурно-черной набедренной повязке. В руках он держал что-то завернутое в
плащ. На него никто не обратил внимания, но мастера Горрамини Хардуджу после
минутного колебания решил представить.
Хонакура, в свою очередь, представил целителя Динартуру.
После этого воин подошел к Хонакуре почти вплотную, скрестил на груди
руки и уставился на жреца сверху вниз.
- Здесь есть воин седьмого ранга? - взревел он, не теряя больше времени
на любезности.
- Я полагаю, вы говорите о том великане - светлейшем Шонсу, - сказал
Хонакура, как будто сомневаясь. - Да, сегодня утром я имел честь оказать
помощь этому доблестному господину. - Он с интересом рассматривал ремни
Хардуджу, потому что они находились как раз на уровне его глаз.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ




Россия

Док. 116518
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``