В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
ВЕЧЕРНЯЯ БЕСЕДА С ГОСПОДИНОМ ОСОБЫМ ПОСЛОМ Назад
ВЕЧЕРНЯЯ БЕСЕДА С ГОСПОДИНОМ ОСОБЫМ ПОСЛОМ

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

            Сборник рассказов и повестей

                СОДЕРЖАНИЕ:
`Л` ЗНАЧИТ: ЛЮДИ
ВИЗИТ
ВОСЬМОЙ ЦВЕТ РАДУГИ
Вечерняя беседа с господином особым послом
ДОРОГА НА ВЕЛЛЕСБЕРГ
Запах свободы
ИМЕНЕМ ЗЕМЛИ
КАПИТАН
КАТЕГОРИЯ `ЗЕТ`
МОЙ ПАПА - АНТИБИОТИК
МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ГРУЗ
ПОЕЗД В ТЕПЛЫЙ КРАЙ
ПОЧТИ ВЕСНА
ПРИКЛЮЧЕНИЯ СТОРА
ПРОВОДНИК ОТСЮДА
ПРОФЕССИОНАЛ
СЛУГА
СОВПАДЕНИЕ
СПОСОБНОСТЬ СПУСТИТЬ КУРОК
ФУГУ В МУНДИРЕ
ХОЗЯИН ДОРОГ

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

СОВПАДЕНИЕ


Почему меня вновь и вновь тянет сюда? Не знаю. В старину говорили -
тянет на место преступления. Но ведь я не преступник. Или, все-таки... Не
знаю. Но каждый год, в сентябре, когда на деревьях желтеет листва, я беру
отпуск, еду в космопорт, фрахтую яхту звездного класса и лечу к одиночной
звезде КМ-15.
...Она находится почти ровно на середине пути от Земли к Лотану.
Потому-то я вынырнул тогда из подпространства. Мне надоели яркие
пластиковые стены, мне надоела серая муть в иллюминаторах. Я решил выйти в
обычный космос. Тем более, что и предлог для этого был подходящий -
звезда, в районе которой я пролетал, почти не исследовалась.
Я устроился в пилотском кресле, пристегнул полтора десятка ремней и
ремешков. Автоматы проверили исправность корабля, киберпилот снизил
скорость до световой. И мгновенно давление гиперполя выбросило корабль в
обычное пространство.
В тот миг я ничего не понял - экраны залила ослепительная вспышка, по
приборам забегали красные огоньки. Потом все пришло в норму, лишь счетчик
энергии показывал резкое снижение накопленной кораблем мощности. А так все
было в порядке - черный, пустынный космос, тускло-желтая звезда и
астероидная муть, заменяющая ей планеты. Красиво. Но мне было не до
красоты.
Я прокрутил пленку видеозаписи и включил замедленное воспроизведение.
И увидел, как что-то округлое и блестящее тонет в пламени аннигиляции в
какой-то тысяче километров по курсу корабля. Автоматы действовали строго
по инструкции - заметив в момент выхода перед кораблем непонятное тело,
уничтожили его. Иначе, врезавшись в него на околосветовой скорости...
Разумеется, окажись перед кораблем другой корабль, автоматы увели бы
меня обратно в подпространство. Но то, что было перед нами, не походило на
земные или лотанские звездолеты. Честно говоря, это мог быть просто
астероид. Или какой-нибудь старый маяк, оставленный здесь людьми или
пилигримами...
Но была и третья возможность. Инопланетный корабль, не значащийся в
компьютерном каталоге. Тогда я становился пусть невольным, но убийцей.
Меня снова и снова тянет сюда. Я неделями кружу вокруг забытой Богом
звезды. Иногда я почти верю, что стал причиной смерти разумных существ.
Ведь серебристое тело, неясный контур которого сохранили кристаллики
видеопленки, так похоже на звездолет... И весь вопрос лишь в том, как
могли пересечься наши пути. Вероятность совпадения настолько ничтожна, что
ее можно не принимать в расчет. Если чужак тоже вынырнул из
подпространства полюбоваться на незнакомую звезду, то слишком уж
невероятно наше появление в одном месте и в одно время. Разве, что он
летал вокруг звезды порядочный срок... Но что, что ему тут делать? Здесь
нет ни планет, ни разума. Что же заставляло чужой звездолет кружить по
смертельной орбите, ожидая моего появления? Что?
Мой отпуск кончается - увы, даже относительное время порой слишком
реально. Близится к концу и поиск. Ничего интересного нет среди астероидов
мертвой звезды. Это, наверное, был все-таки не корабль... Я устроился в
пилотском кресле и пристегнул полтора десятка ремней и ремешков. Автоматы
начали проверку корабля. И в этот миг по экранам разлилась фиолетовая
вспышка. Кто-то выходил из подпространства. Рядом, совсем рядом... Я
положил руку на пульт, блокируя охраняющие системы. Быть может, чужак
пройдет мимо. Но в глубине души я не верю в это. Час пришел, и пути
пересеклись снова. Это - как расплата. Я знаю теперь, что тянуло
инопланетчика к этой звезде, к мертвой красоте, застывшей в космосе.
Совесть.


...Меня снова и снова тянет туда. Почему? В старину говорили - тянет
на место преступления. Но ведь я не преступник. Или, все-таки... Не знаю.
Но каждое двоесолнцие, когда зеленый диск Большой звезды наплывает на
ослепительную белую точку Малой, в отпочковываюсь от семейного дерева,
втягиваю корни и качусь к далекому полю космодрома, чтобы вновь стартовать
к одиночной звезде...

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

ПРОФЕССИОНАЛ


У меня прекрасная работа. Самая лучшая в мире, тут меня никто не
переубедит. Впрочем, никто и не будет спорить...


Мы сидели на склоне холма. Жаркое июньское солнце гладило нас своими
ласковыми лучами, ветерок нес целое море запахов. Мятлик пах легко и едва
уловимо, полынь взрывалась горькой, звенящей нотой, ромашки разливали в
воздухе сладкий, спокойный аромат.
- Как это чудесно, Рич... - еле слышно сказала девушка. Она
запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. На бледной, бескровной коже
впервые за весь день появился робкий румянец.
- Что чудесного-то, - грубовато ответил я. Всегда, когда приходится
разговаривать с такими красивыми девушками, пусть даже и горожанками, я
начинаю хамить. Это от смущения, наверное. У нас тут девчонок мало, я за
свои двадцать лет видел не больше десятка.
- Как что?! - искренне удивилась она. - Этот воздух... такой сладкий
и чистый. Я, наверное, могла бы питаться только этим воздухом...
- Насчет питания, это вы зря, - немного обиделся я. - Сейчас придем
домой, мама закатит для вас настоящий пир. Братишка наловил рыбы, будет
уха. Па вчера подстрелил оленя...
- Оленя? Это тот забавный зверек, что прыгает по деревьям?
- Это белка! - захохотал я. - Олень - это совсем другое!
Девушка смутилась. Мне даже стало немного стыдно своего смеха.
Конечно, откуда она знает, что такое олень...
- Знаешь, Рич, - словно отвечая на мои мысли, проговорила девушка. -
У нас, в Городе, кроме крыс, ничего живого не осталось. Да еще люди,
пожалуй. Мы еще выносливее...
Она замолчала. Я знал, какие картины проносятся сейчас в ее памяти.
Мрачный, затянутый смогом Город. Прохожие в респираторах, одиноко бредущие
по покрытому грязью тротуару. Автомобильные колонны, стелющие сизый
вонючий дым. Едкий дождик, накрапывающий с неба. Покрытые корками окислов
стекла в окнах. Уродливые детишки, играющие во дворах, - без всяких
респираторов, они уже приспособились к такому миру...
- Я и не знала, что еще сохранились такие чудесные места, как здесь.
Леса, горы...
- Тс-с-с! - я привстал, скидывая с плеча карабин. Из леса вышел олень
- прекрасный, огромный олень, с хищно раскрытой пастью, вздыбленной черной
шерстью, нервно стегающим по спине хвостом. Я поймал его в прорезь
прицела...


Маленькая, уютная студия телецентра казалась нереальной после
сказочного лесного мира. Техники торопливо снимали с меня датчики,
сматывали толстые жгуты проводов. Подошел режиссер, молча развел руками.
- Ну, Ричард. Ну, малыш. Такого фильма ты еще не придумывал!
- Плохо? - испуганно переспросил я. У меня не были заплачены счета за
кислород, за бытовую и питьевую воду. Если режиссер не примет
мыслефильм...
- Замечательно! Великолепно! Сделаем целый сериал про этих героев!
Мне помогли встать с кушетки. Техники с уважением поглядывали на меня
- как-никак знаменитый мыслеоператор, автор десятка увлекательных
телесериалов. Не каждый может так ярко представить свои фантазии, что на
экране они покажутся настоящими...
- И как ты это придумываешь? - режиссер взял меня за руку, повел к
выходу. - Этот лес... Оленя... Олень как живой вышел, у меня аж мороз по
коже пошел. Только по-моему, они были с рогами...
- С рогами были волки, - объяснил я. - Они ими от оленей защищались.
А придумываю я мало, просто читаю старые книги и пытаюсь их представить...
- Возьми мой противогаз, - заботливо сказал у двери режиссер. - Ветер
с южных заводов...
- Добегу, мне близко...
Дверь плотно закрылась за мной, и я оказался на улице. Лицо плотно
обхватывал респиратор, в кармане лежали заработанные сегодня хлебные
карточки и талоны на сахар. По улице плыли волны кисловатого смога.
Действительно, ветер с южных заводов.
Одуревшая от голода крыса метнулась ко мне по скользкому от отбросов
тротуару. Я встретил врага ударом ноги, сорвал с плеча арбалет, выстрелил.
Поднял вздрагивающую крысу за голый розовый хвост. Увесистая, килограмма
два будет.
- Мама сегодня закатит настоящий пир, - вполголоса пробормотал я. - У
меня самая прекрасная в мире работа!

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

МУЖСКОЙ РАЗГОВОР


Герольды протрубили второй раз, и мы бросились друг к другу. Ноги
вязли в песке, колючем от обломков мечей и красном от пролитой крови. Наши
убитые лошади неподвижными грудами замерли в стороне. Зрители на трибунах
ревели, размахивали флагами - белыми и оранжевыми. Белых было больше, и я
с ожесточением выхватил меч. Держись, Белый Рыцарь...
Мы рубились уже второй час. Боль во всем теле успела стать привычной,
легкие стальные доспехи, казалось, превратились в свинцовые. А беспощадное
солнце упрямо висело в зените. Наш поединок не остановит ничто.
Вжик! Я слишком задумался и едва успел наклониться. Оранжевые перья с
моего плюмажа плавно заскользили вниз, подсеченные его клинком. Видимо,
вложив в удар последние силы, он опустил клинок, пробормотал, задыхаясь:
- Может, хватит? Так мы ничего не решим...
Я посмотрел на королевскую ложу, где неподвижно замерло лицо
Прекрасной Дамы - надменное и непреклонное. Стадион затих, словно
вслушиваясь в наши слова. Я покачал головой, перехватывая рукоятку меча
поудобнее:
- Защищайся...
Он с воплем вскинул меч. Я тоже. Клинки столкнулись, и его меч,
непобедимый, волшебный меч, рассыпался в пыль. Лицо соперника побледнело.
Мужественный загар сползал с него на глазах. Прикрывая руками голову, он
забормотал:
- Это нечестно, это колдовство... Поединок запрещает такие вещи...
Прекрасная Дама чуть заметно улыбнулась. Я рассмеялся:
- Ты сам виноват. Наложил на меч слишком много заклятий, вот он и
рассыпался. Но...
Я отбросил свой меч.
- Если ты хочешь, то переиграем поединок.
С плохо скрываемым облегчением он кивнул, запустил руку за пластины
доспехов, вытащил пластмассовый кубик модулятора. Искоса взглянув на меня,
сказал:
- Учти, твой поступок ни к чему меня не обязывает.
Я не стал спорить. Ко мне вдруг пришла уверенность в победе,
спокойная, твердая уверенность...
Мой соперник, наконец-то, выбрал одну из граней модулятора,
прикоснулся к ней. С легким шумом стали рассыпаться трибуны стадиона,
рыцарский замок вдали, холмы, поросшие густым лесом. Потом погасло солнце
- словно задули свечу. И наступила темнота.


Звезда ползла по небу слишком быстро. И самое главное - изменяла
направление полета, а уж этого не способен сделать ни один метеорит.
Опустив гермошлем, я вышел в шлюзовую камеру. Через несколько секунд
насосы откачали воздух, и я вышел на поверхность астероида. Оглянулся на
оставленный мною купол - такой надежный и безопасный, такой уютный... И
побежал по черной базальтовой равнине к полю космодрома.
Космоперехватчик был уже подготовлен к полету - автоматы залили в
него горючее и прогрели двигатели. Он стоял на взлетной площадке, похожий
на старинный истребитель, грациозный, серебристый, несущий смертельную
красоту оружия. Я вспрыгнул на опоры, открыл люк, взглянул на ползущую по
небу белую звездочку. Держись, белая звездочка...
Первые минуты боя не принесли удачи ни мне, ни ему. Да, я всадил
торпеду в правый двигатель его новенького корабля. Но соперник смог
пережечь мне лазерным лучом блоки ориентации, и я вел теперь истребитель
почти вслепую. Не знаю, чем бы все это кончилось, не соверши он
непростительнейшей оплошности: для лучшего прицеливания соперник снял со
своего корабля защитное поле. Этот шанс я не упустил. Двигатели моего
верного перехватчика показали все, на что были способны - корабль
соперника вырастал на глазах. Только не подумайте, что я шел на таран,
вовсе нет, я не самоубийца. В последнюю секунду я затормозил,
гравиприсоски сблизили нас вплотную, и абордажные автоматы выжгли в его
броне люк. Выхватив бластер, я протиснулся в еще горячее отверстие. Мы
сойдемся лицом к лицу, пилот...
Услышав мои шаги, он вскочил из-за пульта. Но я выстрелил первым, и
бластер в его руке разлетелся горячими брызгами.
- Тебе не пройти к ней, - наслаждаясь своим торжеством, сказал я. -
Стоило бы тебя прикончить, да ладно. Ты и так проиграл.
- Нет, - тихо ответил он, и я заметил в его пальцах модулятор. Не
колеблясь ни секунды, я нажал на спуск. Но он уже включил переигровку.
Бластер исчез из моих рук, стальные стены корабля начали таять. Еще
мгновение - и пришла темнота.


Мой удар бросил его на журнальный столик. Зазвенели бьющиеся бокалы,
зачмокала вытекающая из опрокинутой бутылки жидкость. Я подул на кулак и
огляделся. Небольшая, довольно уютная комната. В углу работает телевизор,
за окном - рекламные огни какого-то города. А у дверей, молча наблюдая за
нами, стояла Она. Я подошел и взял ее за руку.
- Тебе лучше было бы подождать внизу. Но, впрочем, мы уже поговорили.
- Нет, нет... - забормотал он, роясь в кармане. Но тут заговорила
Она:
- Действительно, мальчики, хватит.
Очень медленно соперник поднялся с пола. Беспомощно улыбнувшись,
выключил модулятор. И темнота упала на нас в последний раз.


Мы были в модуляционной комнате городского семейного центра. Я и Он -
в креслах, с надвинутыми на лица гипношлемами. Она стояла у окна. И,
увидев ее взгляд, я понял, что победил. Снял шлем, подошел к сопернику. С
невольной жалостью похлопал его по плечу:
- Вставай.
Он вылез из глубокого, как пропасть, кресла, стараясь не смотреть ни
на нее, ни на экран, где только что проецировался наш поединок. Выдавил из
себя:
- Пусть у вас все будет хорошо... Желаю счастья...
Ничего не ответив, мы вышли из комнаты. Она крепко держала меня за
руку, и я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
- Ты... такой смелый. Такой сильный... - ее голос задрожал. - Я так
рада.
Мы шли по улице, а вокруг нас кипела привычная жизнь двадцать первого
века. Автоматические такси осторожно объезжали нас, когда мы переходили
улицу, двери магазинов услужливо открывались, стоило лишь к ним
приблизиться. Потом мы сели в электроллер и поехали домой. Я стоял,
небрежно держась за поручни, непоколебимый, как скала, лишь чуть-чуть
покачиваясь от толчков машины, уверенный в себе, как древний рыцарь, как
космодесантник двадцать первого века, как горожанин двадцатого. Она
доверчиво держалась за мое плечо. Когда мы подъезжали, сказала:
- У меня с ним ничего и не было. Правда.
- Я верю, - прошептал я. - Но поговорить с ним по-мужски было
все-таки необходимо.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ГРУЗ


Энергия в бластере кончилась на последних метрах подъема. Тимур
вложил пальцы в только что выжженное в скале углубление и подтянулся выше.
Перчатки липли к раскаленному базальту; удушливый запах горелого пластика
сжимал легкие, просачиваясь сквозь давно испорченные фильтры. Устроившись
поудобнее, Тимур порылся в карманах. Запасных аккумуляторов не было, это
он знал точно, но все же... Ненужный отныне бластер серебристой искоркой
упал вниз. Облизывая губы, Тимур следил за его падением. Двести метров, от
вершины скалы до густой, багровой щетины джунглей. Не спасет и гравитация
в две трети земной... Он посмотрел вверх. Над кромкой скалы - такой
близкой, такой удобной и надежной - неслись низкие темно-синие тучи. Если
начнется буря или хотя бы просто дождь, ему на скале не удержаться.
- Ну-ну, спокойно, - обращаясь к самому себе, прошептал Тимур. - Мы
писали, мы писали... - оставляя на камнях длинные гибкие нити, сплавленная
перчатка высвободилась. - Наши пальчики устали. А теперь мы отдохнем... -
перчатка превратилась в неуклюжую клешню. Тимур стянул респиратор и зубами
принялся сдергивать ее с руки. Голова мгновенно закружилась. Кислород,
когда его так много - это почти яд. Перчатка унеслась вслед за оружием, и
Тимур поспешно надвинул респиратор на лицо. - И опять писать начне-е-ем!!!
Крик прокатился над джунглями и утонул во влажном воздухе. Пальцы
мерзли на резком ветру.
- Пять метров, чушь... - опьянение постепенно проходило. Тимур
медленно изогнулся. Надо опереться ногой о тот выступ... Если он выдержит
его вес... а он обязан выдержать. Тимур не может не подняться - его ждет
очень важный груз.
- Мы писали...
А ведь они действительно писали. Заявление о том, что в джунгли идут
добровольно, и в случае гибели...
Выступ под ребристой подошвой ботинка неторопливо крошился.
Распластавшись на стене, Тимур беспомощно шарил над головой руками.
Держаться было не за что. Камень под ногой рассыпался в мелкую пыль.
Джунгли призывно тянули к нему колючие, покрытые багровой листвой ветви.
Отравленный воздух при каждом вздохе подтекал под плохо одетую маску.
- Спокойно...
Пальцы нащупали углубление. Совсем маленькое, в перчатке он даже не
смог бы его нащупать. Вытянув из-за пояса нож, Тимур начал вбивать лезвие
в узкую щель. Глубже, еще глубже... Выступ рассыпался окончательно, и
Тимур повис на только что заклиненном в скале кинжале.
...А два дня назад, когда начальник базы сообщил им это задание,
никто не принял его всерьез. Зевнув, направился к выходу Лейстер, буркнув
вполголоса:
- В чем проблема-то... Сообщите координаты, через час доставим ученым
их очень важный груз. Можем даже всю ракету привезти. Уверен, что дисколет
ее подымет.
Начальник покачал головой.
- Упавшая в джунгли транспортная ракета перевозила особый груз,
ребята. Это что-то вроде сверхчувствительных магнитных записей. Если
приблизиться к ракете ближе чем на десять километров, наводки от
работающего двигателя дисколета испортят запись.
Кто-то рассмеялся:
- А как же ее доставать? Может, планер построим?
- Не успеем, - вполне серьезно ответил начальник. - Через шестьдесят
часов записи размагнитятся. Мы за этот срок ничего толкового сделать не
сможем.
- Тогда можно сообщать научникам, что пропал их груз, - уверенно
сказал Лейстер. - В другой раз не будут растяпами. А я пешком в джунгли не
пойду.
Начальник постоял немного, словно ждал возражений лучшему десантнику
базы. Потом сказал:
- Я не знаю точно, что за записи в ракете. Но меня просили показать
вам эти снимки...
Он аккуратно положил на стол пачку фотографий.
- Что за черт...
Десантники окружили стол. С фотографий смотрели на них серьезные и
улыбающиеся, мужские и женские, взрослые и детские лица.
- При чем здесь это?
- Если записи не будут доставлены на базу, погибнут тысячи людей. В
том числе - и эти.
Лейстер осторожно взял оказавшуюся сверху фотографию.
- Джунгли в сезон дождей - не место для розыгрышей, шеф.
- Это не розыгрыш. Они поклялись в этом.
Лейстер расстегнул на куртке карман, опустил туда фотографию.
Мелькнуло лицо - кудрявый светловолосый пацаненок на фоне земных,
удивительно зеленых деревьев.
- Ракета весит три тонны, - сухо сказал Лейстер. - Записи, наверняка,
килограммов сто. Как их доставить через джунгли?
- Всем, кто согласится идти, дадут ранец с портативной
перезаписывающей аппаратурой. Он весит... - начальник заколебался, - всего
сорок килограммов.
- Тогда несите десять своих `портативных` ранцев. Так, ребята? -
Лейстер оглядел десантников. И кто-то - кажется, Тимур, - ответил:
- Конечно.


Арана - это не самая мерзкая планета во Вселенной. Так говорил
Лейстер, а он повидал немало миров. Но иногда Тимуру казалось, что
командир десантников ошибается.
До гребня скалы оставалось не более двух метров, когда Тимур заметил
в скале ровное, идеально круглое отверстие. Если использовать его в
качестве опоры, он взберется на скалу. Вот только опыт подсказывал Тимуру,
что такие ямки в камнях часто становятся убежищем липучек...
Поколебавшись, он ощупал края отверстия правой рукой, еще защищенной
перчаткой. Ничего подозрительного. Но на правой руке подтягиваться было
неудобно.
Очень осторожно он уцепился за углубление голыми, онемевшими от
холода пальцами. Начал подтягиваться. И почувствовал, как жгучим,
медленным огнем растекается по пальцам тугая, упругая, словно резина,
масса.
- Гадина, - простонал Тимур, выдергивая пальцы из предательского
углубления. На ладони, уже успев вцепиться в кожу, болтался липкий,
похожий на кусок оранжевого пластилина, комок.
Тимур попытался оторвать от скалы правую руку. И почувствовал, что не
устоит, стоя одной ногой на рукоятке вбитого в камень ножа, а другой
опираясь о воздух.
- Сволочь...
Тимур ударил рукой вдоль скалы, пытаясь сбросить липучку. Куда там. В
ладони пульсировала боль, по краям оранжевой дряни показались
темно-красные капли. Если липучка доберется до крупных сосудов - это
конец.
Пересиливая боль, Тимур снова ухватился за скалу левой рукой. Теперь
можно было освободить правую... Он нащупал в кармане перочинный нож,
раскрыл жалкое, узенькое лезвие. И начал бить по отверстию в скале, уже не
понимая, куда приходятся удары - то ли в чужую, хищную плоть, то ли в
собственную руку.
По руке сполз и сорвался вниз маленький, покрытый слизью комок. Тимур
всхлипнул, глядя на свою руку. Изрезанные, покрытые кровоточащими
язвочками пальцы. Кожа, ставшая мертво-серой.
- Сволочь... - опять прошептал Тимур, вжимаясь в скалу. - Сволочь. Я
же все равно пройду. Там тысячи людей... ждут. Там очень важный груз.
Он подтянулся выше.
Может, эти записи - они и есть люди? Там их память, их сознание. А
тела ждут где-нибудь на Земле. От ученых не знаешь, чего и ожидать.
Еще чуть-чуть выше.
Вот забавно будет... тащить на спине сразу тысячу людей. Будет...
очень забавно. В старости я начну хвастаться этим. Мол, я был таким бравым
парнем, что однажды вытащил из аранских джунглей несколько тысяч человек.
И все будет чистой правдой. Вот... забавно.
Пальцы нащупали уступ. Широкий, очень удобный. Тимур подался вверх,
чувствуя, как слабеют руки. Надо передохнуть.
С закрытыми от напряжения глазами он навалился на уступ всей грудью.
Подался вперед, каждую секунду готовый наткнуться на камень. Преграды не
было. Тимур раскрыл глаза.
Он был на гребне скалы.
Метрах в десяти поблескивала чистым, серебристо-серым корпусом
транспортная ракета.
- Я же говорил тебе, что выберусь. Мерзость планетная, - чужим,
незнакомым голосом произнес Тимур. Перевалился через каменный гребень и
замер. В тело впивались какие-то угловатые обломки камня, втискивался под
воротник комбинезона ветер. Дыхания не хватало. Тимур потерся лицом о
камень, срывая респиратор. В глазах поплыли разноцветные круги, тело стало
легким. Сразу захотелось смеяться.
- Я дошел! Дошел!!! Нас двое - ракета и я! Я и ракета!
Тимур поднялся на ноги. И замер.
Их было трое.
Он, десантник Тимур Доржанов. Грузовая транспортная ракета `Ларец`. И
странная, еще никогда и никем не виденная на Аране тварь - зеленая,
двухметровая, напоминающая исполинского кузнечика. Круглые фасеточные
глаза бездумно смотрели на него. Длинные лапы, с пятью или шестью
суставами в самых неожиданных местах, переступали по камню.
- Эй, ты... Давай не ссориться. - Тимур отступил от края. - Ты мне
совсем не нужна. И я тебе тоже. Да?
Одна из лап потянулась к Тимуру. Вершина скалы была плоской, как стол
- на ней едва хватало места для сложенного из сухих веток гнезда твари и
упавшей поперек гнезда сигарообразной ракеты. Тимур отпрыгнул в сторону.
- Но-но! Мы же договорились не мешать друг другу! Я даже могу тебе
помочь. Столкнуть эту штуку вниз...
Покрытое узкими буровато-зелеными пластинками тело прижалось к скале.
- Так мы не ссоримся? Мне вовсе не хочется тебя убивать. Может, я и
буду в старости врать своим внукам, как с одним перочинным ножом одолел
десятиметровое чудовище. Но делать это на самом деле мне вовсе...
Зеленые суставчатые лапы распрямились. Узкое тело взвилось в воздух.
Тимур метнулся в сторону, уже понимая, что не успеет. Сильный удар сбил
его с ног.
- Мразь! И ты хочешь меня сожрать?
Он отжимал от себя тонкую, оказавшуюся неожиданно гладкой лапу до тех
пор, пока что-то не хрустнуло. Лапа мгновенно расслабилась. Зато теперь
чудовище навалилось на него всей тяжестью. Жвалы бессильно скользнули по
металлизированной ткани комбинезона и нацелились на беззащитное лицо.
- Я же все равно не дамся...
Тимур ухитрился отбросить от себя тварь. Она оказалась достаточно
легкой, гораздо легче, чем на вид.
- Слушай, дай пройти... - Тимур рассмеялся. Кислородное безумие
огненной многоцветной метелью билось в мозгу. - Я бы тебе не мешал,
честно. Просто там очень важный груз.
Тварь снова метнулась в атаку. Опрокинутый, придавленный шелестящим
гладеньким тельцем, Тимур все сильнее и сильнее вспарывал хитиновую броню
чудовища. Из разреза редкими толчками выхлестывала липкая слизь.


Что-то заставило его вновь надеть респиратор. Может быть, остатки
вложенных в подсознание правил. Может быть, чувство долга, которое иногда
бывает сильнее всех правил и инстинктов. Тимур долго рассматривал
располосованную его ударами тварь. Она казалась теперь такой жалкой и
слабой...
На скале больше никого не оставалось. Только он. И ракета. Тимур
подполз к холодному стальному цилиндру; морщась от пронизывающей тело
боли, отвернул зажимы на грузовом отсеке. Блеснули длинные ряды разъемов.
Шестой в третьем ряду... Тимур вытянул из ранца гибкий матово-черный шнур,
приладил переходник. Нажал кнопку на ранце - единственную кнопку, которая
там была. За последние сутки он так свыкся с ранцем, что воспринимал его
как часть собственного тела. Он действительно был портативным - почти
плоский, охватывающий спину, но тяжелый, как будто сработанный из свинца.
Интересно, почему на ракете не установили именно такой записывающий блок?
Ровный гул ветра засасывал его все глубже и глубже. Тимур чувствовал,
как проваливается в темную бездну. И возврата оттуда нет...
Он снял с пояса рацию, поднес к губам. И посмотрел на индикатор
ранца. Глазок светился зеленым.
- База... база...
- Слышим вас. Кто на связи?
- Все хорошо. Прилетайте...
- Кто на связи? Куда прилетать?
Тимур надавил клавишу на передатчике. Услышал ровный писк радиомаяка.
И опустил голову на камень. Возле лица растекалась багровая лужица.
У аранских тварей кровь голубая. Значит, это его кровь.
- Все в порядке. Я же знаю - это очень важный груз... - прошептал он.
Попытался достать из кармана фотографию - смуглая девушка с серьезным
лицом возле рассыпающегося тысячами струй фонтана. И потерял сознание.
Темная бездна сомкнулась вокруг.


Деревья были зелеными, а небо - голубым. Он был на Земле. Тимур стоял
у окна, за которым никогда не бушевал отравленный ветер, за которым
никогда не росли и не вырастут багровые джунгли.
- Знаете, я даже рад, что та зеленая пакость так меня отделала. Иначе
я еще очень долго не попал бы на Землю.
- Мы пригласили бы вас в любом случае, - быстро возразил его
собеседник. - Чтобы все вам объяснить.
Тимур невольно улыбнулся, взглянув на врача. Произнес:
- Пригасили бы? Возможно. Только у нас, на Аране, очень много работы.
Боюсь, я не нашел бы времени... Только не думайте, что я на кого-то в
обиде. Рисковать - моя работа. Мы пошли бы в любом случае, и вовсе не
стоило нас обманывать.
- Обманывать?
Тимур молча смотрел на играющего среди деревьев мальчишку. Он очень
был похож на того, чью фотографию взял перед выходом в джунгли Лейстер...
- В дисколете, когда меня везли на космодром, - неохотно объяснил он,
- я пришел в сознание. И услышал слова какого-то офицера.
- Какие слова?
- `Так рисковать из-за старой метеоракеты`.
Тимур усмехнулся. Продолжил:
- Я не в обиде. Но зачем этот обман?
Врач опустил голову. Негромко сказал:
- Вот оно что... Пойдемте.
Пожав плечами, Тимур шагнул за врачом. Сегодня ему впервые разрешили
встать с постели, и прогуляться, конечно, стоило.
- Да, дело действительно не в ракете, - неожиданно сказал врач. -
Дело в той штуке, которую вы тащили за спиной.
- Ранец с записывающей аппаратурой?
- Да. Он работал все время, пока вы шли к цели.
- И что же записывал? Мой путь через джунгли? Или вид с
двухсотметровой отвесной скалы?
- Вашу победу.
- Кажется, я понимаю. - Тимур остановился посреди белого больничного
коридора. - Стремление дойти, жажда победы...
- Именно. Страшнее всего, когда человек утрачивает волю к борьбе.
Этого не вылечишь никакими лекарствами. Тут требуется донор. Человек,
умеющий бороться за свою жизнь, никогда не теряющий веры в победу.
- А... это так часто бывает нужно?
- Очень часто. Для тех, кто годами прикован к постели. Для тех, кого
мы еще долго не сможем вылечить. Для тех, у кого в катастрофе погибли все
близкие люди. Для глупых девчонок, которых первый раз в жизни
по-настоящему обманули.
Но Тимур уже не слушал его. Он смотрел сквозь прозрачную дверь
палаты, и руки его оправляли чересчур свободный больничный костюм. Потом
он раскрыл дверь и шагнул внутрь.
Девушка, лежащая на кровати, внимательно рассматривала его.
- Привет, - сказал Тимур.
- Привет.
- Ничего, что я зашел?
- Ничего.
Они замолчали. Потом девушка улыбнулась.
- Странно, я тебя никогда не видела, а словно бы знаю.
- Это бывает.
- Бывает... Ты шел в сад?
- Нет. Мне надо найти здесь друга. Ему очень сильно досталось... на
одной неприятной планете. К тому же он думает, что его обманули, и совсем
не хочет поправляться. Мне надо побыстрей его найти.
Девушка едва заметно кивнула головой.
- Я понимаю. Скажи ему, чтобы не вешал носа. И не думал, что если
борешься в одиночку, то борешься только за себя. У каждого за спиной
тысячи людей, даже если он их совсем не знает.
Тимур вздрогнул.
- Я обязательно передам ему... то, что ты сказала. Он поймет.
- Тогда иди, тебя ждут.
Когда он уже был у двери, девушка спросила:
- Ты зайдешь еще? Потом...
И Тимур кивнул:
- Конечно.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

СПОСОБНОСТЬ СПУСТИТЬ КУРОК


Потолок над креслом был зеркальным. И, запрокинув голову, я мог
увидеть самого себя. Меня опоясали ремнями, опутали датчиками, нацелили на
височные доли мозга конусы волновых излучателей. Они выглядели неприятнее
всего - длинные, с отогнутыми кабель-вводами, похожие на старинные
дуэльные пистолеты. Странное это оружие, дуэльные пистолеты, единственное,
которое применялось не для защиты, а только для убийства. Пусть даже и
узаконенного...
Я опустил взгляд. И увидел, как за небьющимся стеклом считывающего
устройства закружились радужные информдиски, как замигали на щите
компьютера индикаторы и поползли вверх стрелки потребляемой мощности.
За стеной загудели генераторы, а `пистолеты` у висков издали тонкий
режущий звук. На концах их, бросая на лицо красные отсветы, задрожали
огоньки. Я закрыл глаза. И почувствовал, как едкой пороховой пылью, липким
от крови песком, зазубренной сталью клинков, отравленной сладостью фосгена
поползло в мой мозг запретное умение.
Умение убивать.


- Уступить их требованиям мы не можем, - сказал капитан. -
Опустившийся на планету корабль будет несомненно захвачен, а мы разделим
участь своих товарищей. Так что остается, по сути, два выхода. Либо
бросить Макса и Элис, либо...
Капитан обвел нас взглядом - всех семерых, оставшихся на корабле, и
удовлетворенно кивнул.
- Я так и думал. Тогда нам потребуется помощь специалиста.
Вздрогнули все. Даже у Бориса исчезла с лица улыбка, а Танаки
непроизвольно покосился на приборы. Вот, мол, моя специальность, куда ты
без кибернетика, капитан...
- Возможно, кто-нибудь примет матрицу добровольно?
Я плотнее сжал губы, чтобы сквозь них не выскользнуло ни звука. Что
ж, специалист, так специалист. Пусть идет Борис - он врач, а там... или
Дитмар, они с Максом...
Семь пар глаз смотрели на меня. Семеро, вместе с капитаном, ждали
моего ответа. И еще двое ждали его, даже не подозревая о прозвучавшем
вопросе, далеко-далеко от корабля, от его надежных стен и сильных машин, в
каменных подземельях главного города планеты Тайк.
Почему именно я? Я обвел ребят взглядом. И увидел... нет, наоборот.
Не увидел в их взглядах и тени сомнения. Почему я?
- Разрешите мне, капитан.
Это мой голос. И мои слова.
- Конечно, Виктор.


Радужные разводы по прозрачной поверхности диска, комариное пение
излучателей. Там, за стеклом, запрессованная в пластик, превращенная в
субмолекулярные изменения вещества, - память всех войн Земли. Там дерутся
у костра кроманьонцы, и каменные топоры взлетают над косматыми головами.
Там штурмует Альпы Суворов и ведет корабли к Трафальгару Нельсон. Там
сбрасывают в море самураев американские десантники и разрывает кольцо
блокады Ленинград.
В прозрачных информдисках - память всего оружия Земли. Здесь ломают
кости китайские нунчаки и режут танковую броню боевые лазеры. Здесь
грохочет покрытый пылью `АК` и щелкает, выбрасывая синий луч, парализующий
пистолет.
Каплей зелено-желтого яда, ударившей из раны кровью, жарким огненным
плевком огнемета втекали в мой мозг тысячелетия истории Земли. Тысячелетия
войны, тысячелетия людей, способных ответить ударом на удар.
А мы другие. Мы давно потеряли эту необходимость и возможность, это
проклятие и благословение, эту странную и страшную способность. Но когда
звездолет уходит к другим мирам, в сейфе капитана, как самая большая
драгоценность, как самая страшная опасность, хранятся матрицы с памятью
Особого Специалиста.


Танаки проверил приборы, а Борис долго изучал мое тело. На панели
кибердиагноста один за другим вспыхивали зеленые огоньки - все мои органы,
каждая мышца, каждый квадратный миллиметр кожи - в порядке. Потом капитан
принес запаянные в контрольную пленку информдиски. Их вложили в гнезда
считывающего устройства, стали настраивать систему гипнотрансляции. И в
секундном взгляде Бориса, брошенном на меня, я с удивлением почувствовал
что-то непривычное.
Страх.


Радужные диски останавливались один за другим. Спокойным немигающим
взглядом я следил за неподвижными кругляшками. Первым замер диск, несущий
в себе общую стратегию и тактику нападения. Потом - информдиск с полным
курсом рукопашного боя. Затем - основы массовой психологии...
Я знал, какую информацию несет любой из дисков, знал, как
пользоваться приборами гипнотрансляции. Матрица Особого Специалиста
обеспечивала владение любой техникой, находящейся на корабле. И когда
дверь в комнате раскрылась перед входящим капитаном, я совершено
непроизвольно вспомнил, что движение двери обеспечивает сервомотор с
независимым от корабельной сети питанием, который можно вывести из строя
выстрелом или сильным ударом в правый верхний угол комингса.
- Как самочувствие, Виктор?
В глазах капитана не было страха, он недаром занимал свой пост. Но
отныне я замечал и осторожность движений, и то, что капитан не торопится
отстегнуть связывающие меня ремни.
- Все в порядке, - я улыбнулся, выдергивая руки из-под тугих
нейлоновых лент. - У меня не выросли клыки, и я не превратился в монстра.
Остатки ремней лопнули от концентрированного рывка. Я поднялся из
кресла, сдирая с тела коросту датчиков. Капитан лишь покачал головой,
глядя на клочья нейлона. Потом спросил:
- Матрица наложена на двенадцать часов. Тебе хватит этого времени?
Я усмехнулся, вспоминая уровень военного развития Тайка. Артиллерия,
реактивные самолеты, ракеты, примитивное ядерное оружие...
- Вполне. Готовьте шлюпку и полный комплект снаряжения.


Я падал на столицу Тайка почти отвесно, вопреки всем законам
космонавигации. Лишь непрерывно работающий двигатель и блок
гравикомпенсации, превращающий смертельные тридцатикратные перегрузки в
нормальную силу тяжести, позволяли мне этот маневр, прячущий шлюпку от
планетарных радаров. Разумеется, на последних километрах пути я становился
заметен невооруженным взглядом - раскаленный наждак воздуха превращал
шлюпку в огненный болид. Но с этим приходилось мириться...
Город был красив. Я скорее вспомнил, чем оценил это, когда с купола
шлюпки соскользнули последние языки пламени, и подо мной раскинулись
зеленые парки, зеркальные цепочки каналов и белоснежные здания столицы.
Моя память - память инженера и строителя, видевшего не один город и не на
одной планете, замерла, впитывая удивительную картину. А сознание,
схваченное матрицей Особого Специалиста, уже отыскивало среди зданий
трехгранную пирамиду Министерства Спокойствия. Нашло - и руки пробежали по
клавишам управления, бросая шлюпку в вираж. Машина пронеслась над
площадью, пестрой от летней одежды тайкцев. Слишком много народу, это ни к
чему. Я надавил на кнопку - и пол под ногами мелко завибрировал. Двадцать
секунд генераторы инфразвука обрушивали на обезумевшую площадь волны
панического, животного ужаса. Когда площадь перед министерством опустела,
я повел шлюпку на снижение, одновременно включая запись во внешних
динамиках.
- Граждане Тайка! Мы не питали и не питаем к вам зла. Мы готовы
забыть случившееся...
Опоры шлюпки коснулись истоптанного бетона площади.
- Вы должны проявить благоразумие и освободить наших товарищей. Иначе
неизбежные жертвы падут на вашу совесть...
Люк откинулся, выпуская меня наружу. Блок силовой защиты на поясе
щелкнул, окутывая тело голубой пленкой отражающего поля. Отойдя от шлюпки
на несколько шагов, я обернулся. На фоне синеватого металлического корпуса
защитное поле шлюпки было почти невидимым. Но оно прикрывало машину
надежнее бетонной стены...
- Мы обращаемся непосредственно к руководству планеты...
В одном из окон министерства заплясал огненный фонтанчик. А у меня по
груди небрежным пунктиром прошлась очередь. Тяжелый крупнокалиберный
пулемет с разрывными пулями. Я пожал плечами, разворачивая к зданию
ребристый ствол болтающегося на груди десинтора. Поймал пулеметный выхлоп
в окошечко электронного прицела и надавил спуск.
Впереди ухнуло, по площади прокатилось эхо. Рваная пятиметровая дыра
зачернела в стене. Надо уменьшить мощность, а то зацеплю ребят - они

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ



Док. 116109
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``