ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Чэд Оливер.
Ветер времени

-----------------------------------------------------------------------
Сhаd Оlivеr. Тhе Winds оf Тimе (1957).
Изд. `Мир`, М., 1965. Пер. - Н.Рахманова.
ОСR & sреllсhесk by НаrryFаn, 8 Sерtеmbеr 2000
-----------------------------------------------------------------------

1

Летний домик в какой-то степени устраивал их обоих. Муж, по горло сытый
городским зловонием, ежегодно испытывающий непреодолимую тягу к общению с
нетронутой природой, мог любоваться некрашенными сосновыми стенами со
срезами сучков. Жена, смирившаяся с тем, что ей еще на одно лето придется
уступить мужа тусклоглазой форели, вознаграждалась электрическим
холодильником, сносной газовой плитой, душем с горячей водой и пружинными
матрасами на кроватях.
Уэстон Чейз плотно подзаправился яичницей с ветчиной и тремя чашками
кофе и сейчас мечтал только об одном: поскорее выбраться из этого домика.
Он присел на неубранную постель, завязал шнурки старых теннисных туфель,
нахлобучил на голову старую грязную фетровую шляпу и натянул якобы
непромокаемую куртку. Затем рассовал по карманам плитки шоколада и
сигареты, взял длинный футляр с удочками и корзинку для рыбы.
Ну, все. А теперь...
- Ты надолго, милый?
`Не успел`, - подумал Чейз. Сейчас последует очередной разговор. Он
знал, что скажет сам и что скажет его жена Джоан. Это было неотвратимо,
как судьба.
- Постараюсь не очень задерживаться, Джо.
- Куда ты сегодня?
- Пожалуй, отправлюсь вверх по Ганнисону. Дорога не из легких. Ты
решительно не хочешь поехать со мной?
- Мне же там будет нечего делать, Уэс.
Уэстон Чейз направился к двери. Джоан громко вздохнула, резко
отодвинула чашку с черным кофе (она было налила себе четвертую) и
демонстративно отбросила газету (номер лос-анжелесского `Таймса`, который
они получили с опозданием на два дня).
- Ну, иди, милый, - сказала она, - не заставляй форель ждать.
Уэс медлил в нерешительности, стараясь подавить угрызения совести.
Конечно, для Джо во всем этом приятного мало. Он посмотрел на жену.
Сейчас, когда она была непричесана и ненакрашена, стал чуточку заметен ее
возраст. Она не захотела иметь детей и сохранила фигуру, но красивое лицо
уже слегка поблекло.
- Я вернусь пораньше, - сказал он. - Может, заглянем вечерком к Картеру
и Элен, сыграем в покер или бридж или еще что-нибудь придумаем.
- Хорошо, - ответила Джоан ровным голосом. Теперь она была `примерной
женой`, но не притворялась, будто это доставляет ей большое удовольствие.
Уэс небрежно поцеловал ее. На губах остался привкус кофе и сна.
Затем он открыл дверь, перешагнул через порог - и очутился на свободе.
Горный воздух, чистый и холодный, взбодрил его, как тонизирующее
средство. Было еще рано, и колорадское солнце боролось с серыми утренними
облаками, а в воздухе чувствовалась ночь, звезды и тишина. Мотор удалось
завести только с третьего раза - карбюратор не был отрегулирован для
горных условий. Уэс включил отопление.
Он выехал из мотеля `Сосны`, мимоходом ругнул два колеса от фургона,
валявшиеся у ворот, и повернул к Лейк-Сити. Лейк-Сити был не ахти какой
город, но, как всегда, он наполнил Уэса томлением, полуосознанным
желанием, возникающим обычно летом, - бежать от копоти и дыма, от уличного
движения и поселиться там, где мир сохранил первозданную свежесть. Но Уэс
не закрывал глаза на правду: в городке еще теплилась жизнь, но гроб для
него уже был сколочен и могила выкопана. С тех пор как истощились
серебряные рудники, это невыразительное скопище деревянных домов и лавок у
подножия перевала существовало только благодаря туристам. Щит на шоссе при
въезде в городок указывал, что в нем тысяча жителей, но, должно быть,
большинство было из породы невидимок.
Однако Уэс видел синие спирали дыма над крышами, ощущал тепло за
стеклами закусочной на колесах, где усталая девушка расставляла тарелки с
яичницей на обшарпанной стойке. У ветхой почты трое дряхлых старожилов уже
плели небылицы, и Уэс от души позавидовал их жизни.
Городок остался позади, машина проехала по мосту и покатила вдоль
Ганнисона. На фоне снежных пиков река, окаймленная густыми зелеными
зарослями и полосами красноватой гальки, была синей и приветливой. Уэс
опустил стекло и услышал, как ледяная вода весело журчит и побулькивает у
дороги. Но он-то хорошо знал, каков Ганнисон: быстрая, глубокая,
порожистая река. В миле от Лейк-Сити Уэс свернул с шоссе, некоторое время
ехал по проселку и вскоре добрался до большого извилистого ручья, который
стремительно сбегал с горы. Уэс продолжал ехать, пока позволяла дорога, а
потом остановился среди кустов, открыл дверцу и вылез.
Только одна примета указывала, что здесь уже побывал человек: пустая
облепленная грязью коробка из-под кетовой икры, валявшаяся у скалы. Ее
туда забросил неделю назад сам Уэс.
Он улыбнулся, чувствуя, что годы спадают с него, как лишняя одежда.
Сердце билось ровно и сильно, в голове вставали милые и такие далекие
картины: мальчик стреляет по жестянкам на берегу Литл-Майами в Огайо,
строит запруды из глины и камней поперек канавы на заднем дворе, на
зеленом островке посреди реки вытаскивает из-под коряги сонного сома...
Уэс запер машину, взял снасти и зашагал по тропке размашистым шагом. Он
улыбнулся, когда с пронзительным криком взлетела сойка, успел заметить
скрывшуюся в чаще лань. Тропинка свернула в золотисто-зеленую долину,
густо поросшую травой и цветами, а затем зазмеилась вверх по склону вдоль
пенящегося потока.
Тропка была крутая, давно заброшенная, но Уэс шел по ней уверенно.
Почти все время ручей оставался от него справа, но в двух местах скалы и
заросли подходили к самой воде и нужно было перебираться на другой берег.
Вода была холодна как лед. Теннисные туфли хлюпали на ходу. Уэс знал, что
в ручье прячется форель - помахивает плавниками, подрагивая, стоит в
черных затененных заводях. Ее тут порядочно, так что за день он мог бы
поймать семь-восемь штук и, пожалуй, даже парочку приличных радужниц. Но
сегодня этого ему было мало. Наверху, выше границы леса, лежало крошечное
озерко, которое питали тающие снега. В нем водилась золотая форель, жирная
и прожорливая, совсем непохожая на ошалевшую рыбу, которую выводят в
садках и выпускают в более доступные водоемы, где она, не успев
опомниться, попадает на крючок.
Озеро лежало на высоте почти четырех километров, и пижоны с модным
снаряжением оставляли его в покое.
Уэс упрямо карабкался вверх, зная, что устанет как собака к тому
времени, когда надо будет возвращаться. Но ему было все равно. Как врач,
он знал, что совершенно здоров, и был уверен в себе. Солнце все еще играло
в прятки с сероватыми полосками облаков, но лицо Уэса начинало гореть в
разреженном воздухе.
Его окружал - он знал это и ее глядя по сторонам - великолепный пейзаж:
невозмутимые сосны и изящные осины, тонкие стволы которых белели на
солнце, как сливки; миниатюрные джунгли папоротника, невидимые насекомые и
мягкий ветерок, шелестящий между деревьями. Один раз где-то высоко над
собой он услышал заунывный вой волка.
Если бы можно было жить здесь всегда! Забыть о том, что надо
зарабатывать на жизнь, забыть о бесконечных мокрых, распухших носах своих
пациентов.
Но тут же отрезвляющий шепот рассудка: `Ты здесь замерзнешь зимой, Джо
не согласится, а как твои ребятишки стали бы ходить в школу, будь у тебя
ребятишки?..`
В одиннадцать часов он выбрался из леса и даже величавые ели остались
позади. Тропа вилась между скалами и удивительно зелеными кустами. Ручей -
тут он был не шире метра, стремительный и холодный - выбегал из озера,
пришептывая на камнях.
Само озерцо, до которого Уэс добрался в двадцать минут двенадцатого,
могло понравиться только рыбаку. Просто большая лужа, почти круглая,
примерно сорок пять метров в поперечнике. Солнце стояло прямо над головой,
и вода казалась темно-зеленой; те редкие места, куда падала тень от скал,
выглядели черными. На пике, вздымавшемся позади озера, еще лежал снег,
ослепительно сверкавший на солнце.
Было так тихо, как будто мир только что создали - новый, чистый и
свежий.
Уэс сел на камень и поежился. Хорошо, если бы облака рассеялись
окончательно, хотя без яркого солнца удить, конечно, лучше. Он чувствовал
не усталость (она придет позднее), а голод и жадно съел две плитки
шоколада, запив их холодной водой из ручья.
Уэс вытряхнул удилище из футляра и собрал его. Вынул черную катушку из
корзинки и вставил ее на место. Посмотрев на леску, решил, что все в
порядке, и насадил двух искусственных мух. Возможно, в глубокой воде на
икру будет клевать и лучше, но ему некуда торопиться.
Он поднялся, закурил сигарету и выбрал удобное место: с одной стороны -
скала, но позади достаточно пространства, чтобы размахнуться.
Мир затаил дыхание.
Привычным движением Уэс забросил спиннинг с мухами в озеро. Они
коснулись воды справа, всего лишь в полутора метрах от берега. Он подержал
их так секунду - два коричневато-красных пятнышка на зеленой поверхности
озера. По воде бежала легкая рябь от ветра - и только.
Уэс сделал новую попытку, отпустил леску и закинул мух прямо перед
собой. Ничего. Он потянул леску на себя и подергал ее.
Р-раз!
Взмах огненных плавников, огромная тень под водой - и мухи исчезли.
Леска натянулась, удилище согнулось и задергалось словно живое.
От волнения Уэс пробормотал с десяток отборных ругательств, никому в
частности не адресованных, и попятился. Сачком в таком месте не
воспользуешься, придется просто выбросить рыбу на камни...
Вот она! Форель выскочила из воды и чуть не оборвала леску. Уэс, держа
леску натянутой, выждал минуту, когда форель немного притихла, и дернул.
Есть! Форель забилась на камнях, мухи выскочили у нее изо рта.
Уэс левой рукой сорвал с головы шляпу и накрыл ею рыбину, как корзиной.
Потом осторожно сунул под шляпу руку, схватил форель и резким движением
сломал ей позвоночник.
Уэс опустился на камень и, блаженно ухмыляясь, залюбовался добычей.
Хороша, ничего не скажешь - добрых тридцать пять сантиметров и весит
немало. Уэс бросил форель в корзину, застегнул крышку и распутал леску.
`С пустыми руками сегодня не останусь`, - сказал он вслух, радуясь
больше, чем повод того заслуживал. И что в ней такого, в рыбе, что каждый
раз чувствуешь себя снова мальчишкой? Он не стал раздумывать над этим: не
все ли равно, почему он счастлив? Счастлив, и все тут.
Уэс опять встал у воды, твердо веря, что сегодня его ждет удача. Он
забыл обо всем: о еде, отдыхе, обещаниях, которые давал Джо. Сейчас для
него в мире существовало только одно: форель. Каждая пойманная рыба
разжигала желание поймать еще.
Для Уэса Чейза время исчезло.
Корзинка с рыбой начинала оттягивать ему бок. Мокрые ноги ныли, но он
ничего не чувствовал.
На тучи, повисшие у вершины горы, он обратил внимание только потому,
что вода потемнела, по озерцу побежали волны, а клев стал еще лучше.
В четыре часа дня с ошеломляющей внезапностью налетел ураган. Уэс вдруг
с изумлением увидел, что озеро превратилось в изрытую оспинами черную
массу бушующей воды. Что-то ледяное упало ему на руку. Он поглядел по
сторонам, пытаясь приспособиться к перемене, которая застигла его
врасплох.
Град.
Не дождь, а град - круглые стремительные льдинки сыпались со всех
сторон, дробили воду. А воздух вдруг словно замер - ни малейшего ветерка.
Сначала Уэс не испугался, а был только раздосадован. Он вернулся туда,
где оставил футляр, разобрал удилище и спрятал его. Градины падали за
воротник, таяли, и по спине текли холодные струйки.
Уэс отметил про себя два обстоятельства: было темнее, чем полагалось
при подобных случаях, и, кроме того, он замерз. Следовало бы поскорее
где-нибудь укрыться, но укрыться было негде. Лес остался далеко внизу, и
вокруг не было ни единого дерева, которое могло бы послужить защитой от
града.
Уэс выпрямился, стараясь, чтобы градины задевали его пореже. Если бы
хоть поля шляпы были шире! Он чувствовал, как град барабанит по фетру, а
тулья уже успела намокнуть.
Он вспомнил, что ниже по тропе есть заброшенная хижина старателя.
Крыша, правда, провалилась, но все четыре стены, если его не обманывает
память, более или менее целы. Впрочем, все равно - до хижины добрых две
мили, а град засыпал землю так густо, что тропы почти не видно.
Разыгрывалась буря. Поднялся резкий северный ветер, и теперь град бил
прямо в лицо. Уэс взял футляр со спиннингом под мышку и засунул красные
окоченевшие руки в карманы. Подняв голову, он в отчаянии огляделся.
И не увидел ничего утешительного. Скользкие камни покрывал слой града;
мир, казавшийся таким приветливым несколько часов назад, теперь являл
собой поистине мрачное зрелище. Уэс посмотрел на часы: двадцать минут
пятого. При самых благоприятных условиях до машины меньше чем за два часа
не добраться, а спускаться по крутой тропинке в темноте ему вовсе не
хотелось. Он подождал минут десять, дрожа от холода, но град и не думал
униматься.
Повернувшись спиной к ветру, Уэс ухитрился закурить сигарету с пятой
попытки. Затем, скосив глаза вниз, побрел к вздувшемуся ручью, где
начиналась тропа. Ему было очень скверно, и сейчас он охотно признал бы,
что цивилизация в конце концов не такая уж плохая вещь.
Если бы только добраться до нее!
Град припустил сильнее, и Уэс испугался за очки. Если они разобьются,
ему трудно будет искать дорогу среди этих скал. Он попробовал наклонить
голову, но тогда обнажилась шея.
Уэс прибавил шагу, тотчас поскользнулся на градине и упал навзничь. Он
даже не ушибся, но его охватил страх.
`Не торопись, - подумал он. - Спокойней!`
Уэсу никак не удавалось разглядеть тропу, а просто следовать за
течением ручья он не мог - путь преграждали скалы и густой кустарник. Он
попытался вспомнить, по какому берегу пролегала тропа, но не мог.
Спотыкаясь, Уэс некоторое время пробирался, как он думал, по тропе, но
вскоре уперся в скалу. Ветер завывал, град усилился. Уэс посмотрел на
часы.
Без четверти пять. Через час будет совсем темно, если только тучи не
разойдутся.
Он повернул назад, опять упал - на этот раз в колючий куст - и оцарапал
лицо.
`Не хватает еще сломать ногу. Ведь никто не знает, где я`.
Он остановился, заслонил глаза от градин и начал оглядываться по
сторонам - найти бы хоть какое-нибудь убежище, какое угодно!
Вон там!
Прямо над ним.
Пожалуй, пещера - та тень под выступом.
Уэс положил корзинку и футляр со спиннингом на землю и полез на
крутизну. Он разорвал штанину, но даже не заметил этого. Град хлестал ему
прямо в лицо. Шляпа слетела с головы. Уэс перекатился через край уступа -
точно рыба, вдруг подумал он - и забрался под нависшую скалу.
Но и тут ветер продолжал его сечь. Уэс согнулся в три погибели и
отступил в самую глубину каменного навеса. Вдруг он заметил отверстие -
небольшое, но пролезть можно.
Пещера?
Все равно.
Уэс перепел дух, протянул руку, чтобы проверить, не пропасть ли там, и
протиснулся внутрь.

2

В темноте Уэс не мог ничего толком разглядеть, но, во всяком случае,
тут было сухо. Пошарив под курткой в кармане рубашки, он нащупал спичку,
зажег ее и, подняв над головой, попытался осмотреться.
Крохотный огонек помог мало. `Что-то вроде пещеры`, - решил Уэс. Ему
была видна только одна стенка, до потолка можно было достать рукой. Шагах
в пятнадцати позади него что-то металлически поблескивало - наверное,
выход руды.
Спичка потухла.
Уэс напряженно прислушивался, готовый объяснить малейший шорох
присутствием волков, змей и прочих очаровательных соседей. Он ничего не
услышал. В пещере висела тяжелая, застойная тишина. Уэс подумал: `Может,
до меня здесь никто никогда не бывал - я первый`.
При других обстоятельствах эта мысль доставила бы ему удовольствие, но
сейчас он чувствовал себя слишком несчастным. Он промок, замерз, устал.
Топлива для костра взять было негде. Снаружи, в каких-то двух метрах от
него, с яростной настойчивостью бушевала ледяная буря.
Приближался вечер. `Почему я не захватил с собой фонарик?` Ему
вспомнились жизнерадостные рекламы, на которых глубоководных ныряльщиков,
охотников на медведей, бесстрашных молодых сыщиков неизменно выручали
высококачественные батарейки для фонариков. А что если у вас нет фонарика?
Может быть, в этом случае следует запустить в противника батарейкой?
Уэс засмеялся, немного ободрился и закурил. Хоть дым-то теплый.
Пациенты вечно расспрашивали его про рак легких, и он всегда отвечал им
очень авторитетно. Но все равно сам курить не бросал.
Чуть подвинувшись, чтобы острый выступ не впивался в бок, Уэс принялся
обдумывать, что делать дальше. Может быть, придется здесь переночевать, но
буря когда-нибудь да утихнет, он спустится к машине, вернется к Джо и
расскажет ей, как было дело. А там горячий душ, завтрак, обжигающий кофе и
антибиотики. У него, к счастью, с собой целый запас. Аптека в Лейк-Сити,
наверное, до сих пор хранит традиции эпохи скипидара и лечения
простоквашей.
Что это, действительно у него начинает болеть горло или это только
воображение?
`Врачу, исцелися сам...`
Еще две сигареты - и настало шесть часов. Снаружи под завывание бури
сгустился мрак и темнота пещеры стала еще чернее. Буря звучала теперь
по-иному, слышался шорох и бульканье - значит, град сменился дождем.
Упорным, проливным дождем. Уэс по опыту знал, что теперь горная тропа
станет ручьем сантиметров в семь глубиной. Пробираться по ней в темноте
опасно. Чего доброго, сломаешь ногу, а тогда дело дрянь.
Он развернул плитку шоколада и медленно съел ее. Оставшиеся две лучше
приберечь на завтрак перед обратной дорогой.
Все тело у него уже затекло и ныло, и ночь, проведенная на камнях в
пещере, не сулила ничего хорошего. Однако устал он черт знает как, и,
может быть, если удастся немного вздремнуть, время пройдет быстрее?
Уэс довольно долго выбирал положение поудобнее, но в конце концов
убедился, что это бесполезно, подложил под голову вместо подушки носовой
платок и закрыл глаза.
Снаружи бесновался ураган, но шум был ровный, усыпляющий...
Уэс заснул.
Он ворочался на жестком ложе, не просыпаясь, но и во сне ощущая ход
времени. Он словно цеплялся за сон, как будто какая-то часть мозга
сознавала, что лучше спать, чем очнуться среди этого холода.
И вдруг Уэс проснулся - сразу и окончательно.
Что-то разбудило его. Но что?
Он замер, прислушиваясь. Дождь прекратился, и снаружи все стихло,
слышался только звук падающих капель. В пещеру просачивался слабый лунный
свет.
Уэс посмотрел на часы. Два часа.
Вот оно! Приглушенное звяканье, точно щелкнула металлическая задвижка.
Это звяканье раздалось где-то совсем рядом, в пещере.
Уэс затаил дыхание, забыв про ноющую боль в спине и ногах. Его взгляд
шарил в сумраке пещеры...
Новый звук. На этот раз царапанье, точно ногтем по грифельной доске.
Там, где стенка отливала металлическим блеском.
Какой-нибудь зверь?
Уэс впивался взглядом в густую мглу. Он как будто даже что-то видел, но
очень смутно. Его охватил безотчетный, необъяснимый страх. Цивилизации,
науки, знаний как будто не бывало. Остался только он один и вокруг -
первобытная тьма, пронизанная ужасом.
Уэс бесшумно перевернулся на живот, встал на четвереньки и пополз к
выходу. Он высунул наружу одну руку, стараясь ухватиться за мокрый,
скользкий выступ.
И тут Уэс услышал, как позади что-то открылось.
Он оглянулся.
Кто-то, вернее, что-то вышло из отверстия в глубине пещеры. Оно было
высокое - оно наклоняло голову, чтобы не стукнуться о потолок...
Мучнисто-белое лицо со впалыми щеками. Глаза же...
Оно увидело Уэса.
Шагнуло к нему.
Уэс Чейз потерял способность думать, мозг его был парализован. Но
мускулы действовали. Рывком он выбрался из пещеры, соскользнул с уступа,
прислушался - и бросился туда, где шумел вздувшийся от дождя ручей, почти
черный в серебристо-голубом свете луны. Вот и тропинка. Уэс побежал по ней
вниз, напрягая все силы. Он поскользнулся, чуть не упал, но удержался на
ногах, схватившись за упругий куст.
`Тише, тише, - успокаивал он себя. - Так можно разбиться`.
Он обернулся. И увидел только скалы в тусклом лунном свете. Услышал
только шум падающей воды и долгую, ничем не прерываемую тишину. Затем он
снова устремил взгляд на тропу, старательно выбирая, куда ступить.
`Хоть бы добраться до леса! Спрятаться`.
По его телу пробежала невольная дрожь. Никаких сомнений быть не может -
он видел это лицо. Он не спал и пока еще не сошел с ума. Чтобы убедиться в
этом, даже не надо щипать себя - и без того у него болит все тело.
Уэс продолжал шагать со всей быстротой, какую считал безопасной. Ему
пришлось перебраться на другой берег, а ручей стал теперь глубоким и
бурным. Уэс погрузился в ледяную воду почти по пояс. Теннисные туфли
захлюпали.
`Возьми себя в руки, мой милый`.
Он подобрал острый камень и зажал в руке. Что же это было? Он не
суеверен, во всяком случае в нормальной обстановке, покойников навидался
достаточно и знает, что они не имеют обыкновения разгуливать по горам. Ну,
что же! Раз оно было похоже на человека, значит, это и есть человек. Но
что оно - Уэс никак не мог заставить себя думать `он`, - что оно там
делает? Еще один любитель рыбной ловли? Но как же он не заметил и не
услышал его раньше? Отшельник? Чепуха! Без жилья и без дров здесь никакой
отшельник долго не протянет.
Уэс начал сердиться. Он оставил у скалы корзинку, полную золотой
форели, не говоря уж про спиннинг и шляпу. Но возвращаться за ними он не
станет. Неизвестный - огромного роста, а вдруг он не в своем уме? Надо
заручиться помощью, вернуться туда днем и посмотреть, что там творится...
Ему послышался шум справа.
Ручей?
Какой-нибудь зверь?
Уэс ускорил шаги, крепко сжимая в руке камень. Спускается он, конечно,
быстрей, чем поднимался утром. Еще две-три минуты, и начнется лес. А тогда
что? Попробовать добраться до машины? Он уже почти согрелся и почувствовал
себя сносно, но остаться в лесу значило снова замерзнуть. А до восхода
солнца еще больше трех часов. Уэс решил идти к машине. Он шел теперь
ровным свободным шагом, почти бежал. Подошвы чмокали, скользили, но он не
терял равновесия. Испуг постепенно проходил.
`Наверняка все объясняется совсем просто. Авиационная катастрофа? Может
быть, следовало заговорить с ним, помочь...`
Но он продолжал идти вперед.
По сторонам уже смутно чернели деревья, и он почувствовал пьянящий
запах мокрых сосен. Луна мелькала теперь за ветвями и на землю ложились
обманчивые тени. Уэс еще раз перешел ручей и вышел на тропу.
Внезапно тропа резко свернула вправо.
Уэс чуть не бегом обогнул заросли кустов и вдруг остановился, как
вкопанный.
На тропинке его поджидал тот самый человек.
Он стоял неподвижно, неясно вырисовываясь в холодном сиянии луны. Лицо
его по-прежнему было мертвенно белым. Он был высокий - выше Уэса - и очень
худой. Глаза казались тенями на бледном лице.
- Кто вы? - крикнул Уэс более пронзительно, чем намеревался. - Что вам
надо?
Человек молчал. В темноте бурлил ручей.
- Отвечайте, черт возьми! Чего вы добиваетесь?
Никакого ответа.
Уэс весь напрягся, крепче сжав камень в руке. Ну нет, обратно на гору
он не побежит!
- Прочь с дороги! - сказал он.
Человек (если это был человек) не шелохнулся.
Когда-то, в студенческие годы, Уэс был неплохим полузащитником и сбивал
с ног не таких верзил. Он снял очки, положил их в карман брюк, затем
прищурился, набрал воздуху в легкие и кинулся прямо на человека, уже
занося камень для удара.
Совершенно спокойно человек поднял руку, державшую какой-то предмет.
Раздался тихий щелчок, и Уэс Чейз распростерся на земле, почти касаясь
лицом башмака незнакомца. Такой обуви он никогда не видел.
Он был в полном сознании, но не мог пошевелиться. Сердце громко стучало
в груди. Он не ощущал земли, на которой лежал. Ему вдруг стало необъяснимо
покойно и хорошо. Точно во сне, когда ничто не имеет значения, так как
вот-вот проснешься - и все рассеется...
Но не рассеялось. Человек (да, это должен, должен быть человек!)
молчал. Он поднял Уэса и взвалил его на плечо не грубо, но небрежно. `Как
мешок с картошкой`, - подумал Уэс.
Человек начал подниматься в гору. `Я вешу почти восемьдесят
килограммов, не сможет же он тащить меня всю дорогу до самого верха`.
Но тот тащил. Он задыхался и через каждые две-три сотни метров клал
Уэса на землю, чтобы отдохнуть, но продолжал идти. Вот уже исчезли
деревья, показались скалы, и Уэс вновь увидел луну, одинокую, холодную и
далекую.
Медленно, но неуклонно они приближались к ледяному озеру. Затем
свернули к пещере. Уэс заметил свою корзинку с форелью - она лежала там,
где он ее уронил, и он невольно подумал, что рыба, наверно, не испортилась
на таком холоде. Возле валялся футляр с удочками, но шляпы рядом не было,
а повернуть головы он не мог.
Человек залез в пещеру и втащил за собой Уэса. Затем проволок его
метров пять к тому месту, где, как раньше показалось Уэсу, блестела руда.
Но это была не руда, а дверь.
Человек открыл эту дверь, похожую на люк подводной лодки. По пещере
разлилось слабое сияние, напоминавшее лунный свет. Человек шагнул внутрь,
втащил за собой Уэса и захлопнул дверь. Уэс услышал резкое щелканье замка.
Человек кое-как посадил Уэса, прислонив его к стене, и отошел в
сторону. Уэс попытался шевельнуться, но это ему не удалось. Он не ощущал
стены за спиной, пола, на котором сидел. Его тело было парализовано.
Но глаза продолжали видеть, и он внимательно оглядывал пещеру.
Он находился в огромном каменном склепе метров около тридцати в ширину.
Очевидно, это была естественная пещера, но обычный мусор и обломки камней
были убраны, а выступы сглажены.
А кроме того, от мира ее отрезала эта странная дверь.
В пещере стояла полная тишина, нарушаемая только дыханием Уэса и
незнакомца.
Но склеп не был пуст. И это было хуже всего. Хотя нормальные реакции
Уэса были каким-то образом заторможены, все же, взглянув на дальнюю стену,
он почувствовал страх.
Там в скале были выбиты ниши. Пять ниш.
В неясном свете, исходившем от трубок, напоминавших ручные фонарики,
Уэс разглядел в четырех нишах неподвижные тела. Пятая была пуста, но
нетрудно было догадаться, кто до недавних пор находился в ней.
Итак, забудь про авиационную катастрофу. Забудь про отшельников. Забудь
про любителей рыбной ловли.
Человек смотрел на него по-прежнему без всякого выражения. Потом на миг
перевел взгляд на тела в нишах, как будто что-то проверяя.
Затем он направился к Уэсу, вытянув вперед руки. Глаза его заблестели.

3

Уэс Чейз не мог пошевелиться. Ему казалось, что это невыносимое
мгновение никогда не кончится. Пещера, ниши, протянутые к нему руки - все
с поразительной отчетливостью врезалось в его сознание. Ему часто
приходилось видеть, как умирают люди, и он нередко, хотя и не слишком
серьезно, прикидывал, какой будет его собственная смерть. Нет, перед ним
не предстала разом вся прожитая жизнь. Наоборот, минута, выхваченная из
времени, остановилась, и в голове замелькала запомнившаяся с
университетских времен строка: `Так наступает конец, так кончается мир,
так кончается...`
Но конец не наступил.
Совершилось чудо: руки человека дотронулись до него, но не грубо и не
злобно. Уэс взглянул человеку в глаза: они были серые, ясные, но он ничего
в них не прочел. Лицо было вполне человеческое, как и скрытый этим лицом
череп. Уэс быстро перечислил: верхняя челюсть, нижняя челюсть, скуловые
дуги, носовая полость, глазницы, лобная кость...
И в то же время такое лицо он видел впервые в жизни. Мучнистый цвет
кожи... Но не это главное. Что-то не так с пропорциями, хотя а трудно
уловить, в чем именно заключается странность. И еще - выражение лица!
Блестящие глаза, кожа, обтягивающая скулы, приоткрытые тонкие губы,
учащенное дыхание...
Что это? Голод? Ненависть? Надежда?
Руки осторожно обшарили карманы, вывернули их, сняли часы. Незнакомец
потрогал золотое обручальное кольцо на пальце, но не стал снимать его. Он
что-то искал - Уэс был в этом уверен. Но что?
Добыча более чем незавидная: коричневый бумажник, который Джо подарила
ему год назад на рождество; какая-то мелочь - монета в двадцать пять
центов, два пятицентовика, четыре цента; черная расческа, не слишком
чистая и без одного зубца, - Уэс как раз собирался купить новую в аптеке.
Связка из трех ключей - один от машины, второй от дома на Беверли-Глен, за
бульваром Сансет, третий от приемной в Уэствуде. Две пачки сигарет, одна
из них мятая и почти пустая. Пакетик картонных спичек, тоже почти
опустевший. Две плитки шоколада в фольге. Несколько искусственных мух для
наживки и комочек засохшей икры. Платка нет. Уэс вспомнил, что подстелил
его себе под голову, - наверное, он так и лежит в наружной пещере.
Человек сел на пол и принялся внимательно рассматривать добычу.
Внимательно? Более того - с напряжением, которое граничило с отчаянием.
Часы, казалось, заинтересовали его больше всего. Он поднес их к уху,
послушал. Неуверенно повертел в руках, покрутил завод, перевел стрелки.
Потом с разочарованным видом покачал головой.
`Часы отличные. Что ему не нравится?`
Затем человек занялся бумажником. Он вынул четыре долларовые бумажки и
стал их разглядывать. Потер пальцами и, поколебавшись, отложил туда, где
лежали монеты. Так же тщательно он изучил и остальное содержимое
бумажника, недоуменно хмурясь при виде всяких карточек, шоферских прав и
прочих документов. Среди них была цветная фотография Джо. Уэс хорошо
помнил этот снимок, он был сделан три года назад, в день рождения Джо. В
простой юбке из твида и коричневом свитере Джо выглядела на нем свежей и
юной. Вдруг, несмотря на владевший им дурман, Уэс почувствовал острое
сожаление. Но оно тут же бесследно исчезло - так даже и лучше, подумал он
неопределенно.
Человек вытащил сигарету из начатой пачки, понюхал ее, разорвал бумагу
и попробовал табак на язык. Сморщившись, вытер крошки с языка тыльной
стороной руки. Потом взял спички, удовлетворенно кивнул и, чиркнув
спичкой, зажег ее с первой же попытки. Он смотрел, как она горела, и задул
огонек, когда он уже подбирался к самым его пальцам.
Посмотрев на ключи, человек бросил их в кучку денег. Затем взял плитку
шоколада и поскреб ее ногтем. Глаза его радостно заблестели. С
лихорадочной поспешностью он сорвал обертку и начал рассматривать шоколад
и вкрапленный в него миндаль, не зная, на что решиться.
Человек встал и зашагал по пещере, то и дело нервно поглаживая шоколад
пальцем. Дважды он подносил плитку ко рту, но каждый раз пугался и опускал
ее.
`Он не знает, съедобно это или нет. Откуда же он явился, если никогда
не видел шоколада?`
Наконец человек принял решение. Отломив два квадратика, он встал на
колени рядом с Уэсом и осторожно раскрыл ему рот. Он размельчил шоколад,
выбросил миндалинку и стал класть крошки Уэсу в рот. Уэс поперхнулся -
жевать он не мог. Однако он тут же обнаружил, что способен глотать -
только не надо торопиться! - и кое-как съел шоколад.
`Подопытная свинка!` - подумал он и вспомнил клетки с морскими свинками
на верхнем этаже больницы. Вспомнил и одну из дочерей старого доктора
Стюарта, Луизу. Как она возмутилась, узнав, что морских свинок заражают
инфекционными болезнями, чтобы посмотреть, что из этого выйдет...
Во всяком случае, шоколад был вкусный.
Человек уселся на пол и, судя по всему, постарался взять себя в руки.
Он сидел неподвижно, смотрел и ждал. Прошло, наверное, несколько часов, но
Уэс утратил ощущение времени.
Наконец человек встал, пощупал Уэсу лоб, поглядел на глаза и язык. И
улыбнулся. Эффект был потрясающий: словно кинозлодей прекратил на минутку
идиотское преследование идиотки-героини и отпустил пару стандартных шуток.
А затем он съел весь шоколад.
Съел? Нет, сожрал, судорожно глотая, как заблудившийся в пустыне
путешественник, который, обезумев от жажды, бросается в поток.
А затем, снова улыбнувшись, довольно потер руки - жест, как-то с ним не
вязавшийся. На его бледных щеках проступил слабый румянец. Даже черные
длинные волосы стали словно менее тусклыми.
Приободрившись, незнакомец принялся энергично действовать. Он положил
Уэса на каменный пол и раздел его, присматриваясь к каждой пуговице,
пряжке и молнии. Затем укрыл Уэса своей одеждой, а сам начал с трудом
облачаться в непривычный костюм. В конце концов он справился с этим, хотя
не раз бормотал себе под нос какие-то слова, весьма смахивавшие на
ругательства. Уэс с удивлением обнаружил, что куртка и брюки сидят на
незнакомце неплохо. Очевидно, тот был не так высок, как казалось.
Незнакомец разложил по карманам все, что прежде вынул из них, и с
особенной тщательностью спрятал деньги. Затем надел на руку часы. Он явно
нервничал, но был полон решимости.
`Он пойдет в Лейк-Сити, - подумал Уэс и внезапно преисполнился надежды.
- Как он ни старается, все равно на настоящего американца он не похож.
Кто-нибудь да обратит на него внимание. Кто-нибудь да узнает мой костюм.
Джо, наверно, уже позвонила в полицию, и, значит, полицейские будут
следить...`
Человек открыл дверь, вышел в первую пещеру, и дверь снова
захлопнулась.
Уэс все еще не мог пошевельнуться. Он лежал на спине, прикрытый чужой
одеждой, и уголком глаза видел ниши в дальней стене и четыре безмолвные
спящие фигуры.
Хоть бы они не проснулись, пока он здесь один!
Как ни был Уэс одурманен, его все-таки одолевали сомнения. Доберется ли
незнакомец до Лейк-Сити? Если он не найдет машину, ему придется проделать
недурную прогулку. А умеет ли он водить машину? Раз он никогда не видел
шоколада, то, наверное, не видел и автомобилей.
Предположим, он как-нибудь доберется до Лейк-Сити. Однако полиция ведь
ищет Уэса, а не этого неведомого человека. И много ли шансов, что
кто-нибудь узнает одежду пропавшего Уэса? В конце концов, это самый
обычный костюм рыболова. Разве что брюки порваны, но и это в порядке
вещей. Правда, отсутствие шляпы... но, может быть, он подобрал ее по
дороге? Единственная надежда на автомобиль - автомобиль с калифорнийским
номером. Если бы он поехал на машине...
Интересно, насколько странным должен выглядеть покупатель, чтобы
продавец позвонил в полицию? Если бы Уэс был лавочником, к которому
обратился незнакомец, что бы Уэс подумал? Вероятно, счел бы его
ненормальным и тут же бы про него забыл. Ведь во время войны разгуливали
же по Таймс-сквер двое молодчиков в нацистской форме...
Время летело. Уэс не то что бы спал, но и не бодрствовал. Ему начинало
казаться, что у него небольшой жар и он дремлет в постели, куда его
уложила простуда.
Уэс догадывался, зачем незнакомец отправился в город. Он явно умирал с
голоду. На его месте Уэс прежде всего постарался бы купить чего-нибудь
поесть, и, несомненно, именно таков должен быть ход мыслей незнакомца. Но
в бумажнике всего четыре доллара. Если человек рассчитывает, что сможет
закупить много провизии, то его ждет жестокое разочарование.
Уэс вдруг похолодел. Именно в этих местах в давние дни хижину одного
старателя занесло снегом. С ним жило трое товарищей, а припасов у них
почти не было. Весной из хижины вышел только сам старатель, гладкий и
упитанный. Рассказывали, что он умер в тюрьме убежденным вегетарианцем...
И если незнакомец не сможет купить достаточно еды, тогда... тогда...
Уэс старался отогнать эти мысли, найти другую, более приятную тему,
однако это оказалось нелегко. О чем бы он ни начинал думать, его мысли
неизменно возвращались к незнакомцу, не говоря уж о четырех спящих. Кто
они? Откуда взялись? И что им здесь надо?
Против своей воли Уэс восхищался незнакомцем. Ведь тот, если взглянуть
на все с его точки зрения, решился на невероятно смелый поступок, просто
неслыханный подвиг. Он здесь совсем чужой: даже такой простой предмет, как
плитка шоколада, для него загадка. То ли он не знает английского языка, то
ли не желает на нем разговаривать. Вероятно, Уэс кажется ему таким же
непонятным, как и он - Уэсу. И все-таки он надевает чужую одежду и
отправляется искать дорогу в город, чтобы купить еду, о которой не имеет
ни малейшего представления, на неизвестные ему деньги.
Следовательно, незнакомцу тоже приходится не сладко.
Это соображение почему-то немного утешило Уэса. Он задремал, потом
забылся неспокойным сном.
Его разбудил стук открывшейся двери. Незнакомец вошел и быстро
захлопнул ее. Вид у него был измученный, он дрожал как в лихорадке. Уэс
хотел привстать, но тело по-прежнему ему не повиновалось.
Человек посмотрел на Уэса. Как? Сердито? С отчаянием? Поставив на землю
принесенную картонку, он раскрыл ее. И вопреки всему Уэс почувствовал
жалость. Четыре булки, две банки спаржи, около полсотни разных плиток
шоколада.
Лицо незнакомца было теперь даже бледнее, чем раньше. Он растянулся на
камнях рядом с Уэсом, глубоко вздохнул и заснул. Вскоре он начал храпеть.
Смотреть больше было не на что. Уэс к этому времени уже знал пещеру до
мельчайших подробностей, начиная с темных фигур в нишах и кончая трещинами
в своде над ним. Усталость прошла, в голове прояснилось и, как ни странно,
исчез панический ужас. Уэс все еще испытывал опасения и неуверенность, но
теперь происходящее приобрело оттенок нереальности, сна, который должен
был скоро кончиться, и кончиться благополучно.
Уэс решил, что все это симптомы шока.
`Значит, его средство перестает действовать. Если бы ко мне вернулась
подвижность, пока он еще спит...`
Уэс приготовился ждать. Ничего другого ему не оставалось. Он размышлял
о спящем возле него человеке. Несомненно, неизвестный добрался до
Лейк-Сити. Пешком али на машине? Он кое-что купил, и, следовательно, ему
пришлось экспериментировать деньгами, о которых он ничего не знал. И
конечно же, конечно, привлек к себе внимание! Рано или поздно его
появление свяжут с отсутствием Уэса (если уже не связали), а тогда...
Но сумеют ли его найти? И найдут ли его живым или?..
Время ползло. Уэсу казалось, что сковывавшее его оцепенение понемногу
проходит - но очень медленно. Когда незнакомец проснулся, Уэс мог только
едва поворачивать голову.
`Все начинается сначала`.
Незнакомец встал и пристально посмотрел на Уэса. Тот лежал, затаив
дыхание. Незнакомец усмехнулся и погладил его по плечу, по-видимому, чтобы
успокоить.
`А может быть, он выбирает лакомый кусочек?`
Незнакомец потянулся и съел две плитки шоколада, но без особого
удовольствия. Затем он направился к нишам и долго стоял там, глядя на
спящих. Одного он тихонько потрогал, но тот не пошевелился.
Уэс обрадовался - еще неизвестно, что именно может появиться из этой
ниши, я чем позже он это узнает, тем лучше.
Незнакомец достал пистолет, тот самый, из которого стрелял в Уэса на
тропе. Внимательно проверив его, он повернул диск на рукоятке. И облизал
губы. Уэс покрылся холодным потом, но тут же овладел собой.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 116063
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1