ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Филип Хозе Фармер
ПРОМЕТЕЙ

Из космического корабля вышел человек с яйцом, приросшим к груди.
В лучах рассвета вельд Ферала ничем не отличался от африканского буша,
каким тот был до появления белого человека. Сколько видел глаз, простиралось
пространство коричневатой травы в фут высотой. Тут и там, поодиночке или
рощицами, включавшими в себя от пяти до тридцати экземпляров, стояли высокие
деревья с толстыми мощными стволами. Всюду паслись стада животных. Часть из
них щипала траву, а другие толпились у водоема в четверти мили отсюда. С
этого расстояния некоторые напоминали антилоп, гну, жирафов, свиней и
слонов. Были и другие создания, выглядевшие так, словно явились из эпохи
плиоцена Земли. Для остальных было невозможно подобрать земных сравнений.
- Млекопитающие отсутствуют,-сказал чей-то голос из-за спины человека с
яйцом.-Это теплокровные потомки рептилий. Но не млекопитающие.
Говоривший подошел к Джону Кэрмоди. Это был доктор Холмъярд,
исследователь разумных форм жизни, зоолог и глава экспедиции. Высокий
человек лет шестидесяти, худой, с костистым лицом и каштановыми волосами,
которые когда-то были ярко-рыжими.
- Две предыдущие экспедиции установили, что млекопитающих тут никогда не
было или же они вымерли значительно раньше. Не подлежит сомнению, что
рептилии и птицы получили преимущество в эволюционной гонке. Они заняли ту
экологическую нишу, которая на Земле принадлежит млекопитающим.
Кэрмоди был невысоким кругленьким человечком с крупной головой и длинным
остроконечным носом. Левое веко то и дело опускалось на глаз. Прежде чем
покинуть корабль, он облачился в монашескую рясу.
Холмъярд показал на кущу деревьев, располагавшуюся строго на север в миле
от них.
- Это ваш будущий дом, пока детеныш не вылупится,-сказал он.-А если вы
решите остаться там и после сего события, мы будем весьма рады.
Он махнул двум своим спутникам, которые вслед за ним вышли из корабля, и
те приблизились к Кэрмоди. Они сняли с него рясу и расстегнули ремень,
опоясывавший выпуклый животик. Затем натянули на него облачение из потертых
красных и белых перьев. На выбритую голову водрузили парик с высоким
крестообразным хохолком из перьев того же цвета. Далее последовал фальшивый
клюв с зубами, опорой для которого послужил нос. Рот, однкако, остался
свободным. Затем надежно затянули на поясе упряжь с кучей перьев, из которых
торчал плюмаж красно-белого хвоста.
Холмъярд осмотрел Кэрмоди со всех сторон. Покачал головой.
- Этих пернатых-если они в самом деле птицы-не удастся обдурить, если они
присмотрятся к вам повнимательнее. С другой стороны, в целом ваш силуэт
достаточно убедителен, чтобы они подпустили вас довольно близко, не
догадываясь об обмане. Кроме того, снедаемые любопытством, они могут
позволить присоединиться к ним.
- А если они нападут?-спросил Кэрмоди. Несмотря на всю серьезность
ситуации, которая ждала его, он улыбался. Он чувствовал себя сущим идиотом,
как человек, отправляющийся на костюмированный бал в петушиных перьях.
- Мы уже имплантировали вам микрофон в голосовые связки,-сказал
Холмъярд.-Плоский передатчик прилегает к черепу. Стоит вам попросить о
помощи, мы тут же примчимся. Не забывайте выключать передатчик, когда вы им
не пользуетесь. Батарейки рассчитаны на пятьдесят часов работы. Но вы
сможете подзарядить их в тайнике.
- А вы разобьете лагерь в пяти милях к югу отсюда?-уточнил Кэрмоди.-После
чего корабль снимется?
- Да. И помните еще вот о чем. Если... то есть после того, как вы
внедритесь, вернитесь к тайнику и возьмите камеры. Установите их в самых
оптимальных местах, чтобы снять фильм о горовицах.
- Мне нравится это `если`,-сказал Кэрмоди. Он кинул взгляд на место
своего предназначения и обменялся со всеми рукопожатиями.-Да пребудет с вами
Господь.
- И с вами тоже,-ответствовал Холмъярд, тепло пожимая ему руку.-Вы
оказываете огромную услугу науке, Джон. А может, и всему человечеству. Не
исключено, что и горовицам. Не забывайте моих слов.
- Среди моих многочисленных недостатков плохая память не числится,-сказал
Джон Кэрмоди и, повернувшись, пошел в сторону вельда.
Через несколько минут огромный корабль бесшумно оторвался от земли футов
на двадцать и, набирая скорость, стремительно ушел в южную сторону.
Одинокий маленький Джон Кэрмоди, забавный в своих накладных перьях,
пробиравшийся сквозь заросли травы, напоминал сейчас не столько человека,
сколько потрепанного в драке петуха, каковым себя и чувствовал в данный
момент. На нем были прозрачные сандалии, так что камни, на которые он
наступал, не резали ног.
Стало лошадиноподобных созданий, перестав кормиться, уставилось на него и
стало принюхиваться. Животные были размерами с зебру, но совершенно
безволосые; их гладкие желтоватые шкуры были покрыты розовыми прямоугольными
пятнами. Ввиду отсутствия хвостов они не могли обороняться от вьющихся
вокруг насекомых, а длинными, но явно не змеиными языками слизывали оводов
друг с друга. Фыркали и ржали они совершенно по-лошадиному. Понаблюдав за
Кэрмоди секунд шестьдесят, они внезапно сорвались с места и отбежали ярдов
на сто, где, сбившись в тесную кучку, опять уставились на незнакомца. Тот
решил, что их, вероятно, обеспокоил исходящий от него странный запах.
Оставалось надеяться, что горовицы не окажутся столь подозрительны.
В этот момент ему пришло в голову, что, должно быть, он сделал глупость,
добровольно вызвавшись на это задание. Особенно, когда огромное животное,
которому для полного сходства со слоном не хватало только бивней, вскинув
хобот, затрубило и двинулось в его сторону. Но тут же принялось стряхивать
плоды с деревьев, не обращая на него никакого внимания.
Искоса поглядывая на зверя, дабы убедиться, что тот не испытывает к нему
интереса, Кэрмоди двинулся дальше. Тем временем он снова обрел свойственный
ему оптимизм и сказал себе, что очутился на этой планете, ведомый совершенно
конкретной целью. Он не знал, в чем она заключалась. Но не сомневался, кто`
послал его.
Каждое звено в цепи событий, что привели его сюда, было слишком странным,
чтобы их сочетание оказалось простым совпадением. Во всяком случае Кэрмоди
так считал. Всего месяц назад он чувствовал себя вполне счастливым, будучи
простым послушником, работавшим в саду монастыря ордена Святого Джейруса в
Городе Четвертого Июля, Аризона, Североамериканский департамент. Затем аббат
сказал, что его переводят в приход на планете Вайлденвули. Тут-то его беды и
начались.
Во-первых, выяснилось, что ему не полагается ни денег, чтобы приобрести
билет на космический корабль, ни рекомендательных писем, ни удостоверения
личности, ни даже подробных указаний. Ему просто велели отправляться. Он не
мог даже купить билет на автобус, который доставил бы его в космопорт из
города под куполом. Он пустился в путь пешком, и такова уж была его планида,
что беды не заставили себя ждать. Он забрел в городской парк, где хулиганы
кинули его в ров, огораживающий зоопарк. Самка горовица, огромная птица с
планеты Ферал, прыгнула в ров и, придавив ногой, снесла ему на грудь яйцо.
Когда Кэрмоди наконец выбрался на ровное место, то убедился, что яйцо,
пустив мясистые отростки, надежно приросло к груди и стало неотъемлемой
частью его тела.
Когда руководство зоосада обнаружило Кэрмоди, ему объяснили, что
поскольку самка горовица, подбирая существо, которое будет вынашивать ее
яйцо, не в состоянии отличить мужскую особь от женской, она может отложить
его на кого угодно. Кэрмоди исключительно не повезло-или, с точки зрения
зоологов, исключительно повезло-стать таким существом. Повезло потому, что
ученым представилась возможность наблюдать, как эмбрион развивается в яйце и
питается соками своего восприемника. Более того-если Кэрмоди отправится на
Ферал и попытается предстать в роли горовица, он может обогатить зоологию
неоценимыми сведениями об этих пернатых. Зоологи считали горовицев самыми
разумными существами в данной галактике из тех, что не обладали эмоциями.
Существовали даже предположения, что они развиты настолько, что имеют язык
общения. Согласен ли Кэрмоди поработать с зоологами, если по окончании
полевых работ ему оплатят путешествие на Вайлденвули?
Вот почему одинокий человечек брел через вельд, неся на груди пушистое
оперенное яйцо, питающееся его кровью. Он был полон опасений, что даже его
молитвы мало что могут изменить.
Над головой пролетела стая из нескольких тысяч птиц. Огромные создания
размерами со слона, но с длинными шеями и четырьмя узловатыми клыками на
морде, снялись с лиственных крон. На человека они не обращали внимания, и
Кэрмоди продолжал движение по прямой, пока не оказался в пятидесяти ярдах от
них.
И тут из зарослей травы показалось животное, в котором он тут же опознал
крупного хищника. Тот напоминал льва и размерами, и раскраской шкуры, да и
формы его смахивали на львиные. Но он был совершенно безволосым. Его кошачья
физиономия оскалилась в беззвучном рычании. Остановившись, Кэрмоди
повернулся лицом к нему. Рука его скользнула под растрепанный хвост и сжала
рукоятку спрятанного там пистолета.
Об этих плотоядных его предупреждали.
`Он может покуситься на вас, только если очень голоден или слишком стар,
чтобы догонять дичь`,-втолковывал Холмъярд.
Животное не казалось очень уж старым, и бока его лоснились. Но Кэрмоди
пришло в голову, что если характер существа соответствует его кошачьему
облику, то оно сможет напасть просто потому, что пришелец ему не нравится.
Леоноид моргнул, глядя на него, и зевнул. Кэрмоди осторожно перевел
дыхание. Животное село на задние лапы и уставилось на него, явно видя в
чужаке забавного, но слишком крупного котенка. Кэрмоди медленно сдвинулся в
сторону.
Леоноид не изъявил желания преследовать его. И Кэрмоди мысленно поздравил
себя, когда слева от него из густой травы выскочило какое-то существо.
Он разглядел лишь, что это был горовиц-подросток, на большее у него не
хватило времени. Удивившись не меньше Кэрмоди, леоноид все же кинулся за ним
в погоню. Горовиц в ужасе заорал. Леоноид заревел, набирая скорость.
Внезапно из тех же зарослей, откуда появился подросток, стрелой вылетела
взрослая особь. В передних конечностях, напоминающих человеческие, она
держала дубинку. Хотя для хищника та была не более чем спичкой, спаситель с
воплями кинулся на врага.
Кэрмоди вытащил пистолет и выпустил очередь в леоноида. Одна пуля
взрыхлила почву в нескольких футах перед ним; остальные попали ему в бок.
Зверь несколько раз крутанулся на месте и рухнул.
Взрослый горовиц бросил дубинку, подхватил дитя на руки и пустился бежать
к роще в полумиле отсюда, где скорее всего находились гнездовья.
Кэрмоди пожал плечами, перезарядил пистолет и снова двинулся в путь.
- Может, этот инцидент пойдет мне на пользу,-стал он размышлять
вслух.-Если им свойственно чувство благодарности, меня должны принять с
распростертыми объятиями. С другой стороны, они могут настолько
перепугаться, что кинутся на меня всем скопом. Что ж, посмотрим.
К тому времени, как он приблизился к роще, ветви деревьев кишели самками
и молодежью. Самцы расположились вне рощицы. Один из них, по всей видимости,
вождь, возглавлял группу. Кэрмоди показалось, что именно он и спас ребенка.
Вождь был вооружен какой-то тростью. Неторопливо переступая прямыми
ногами, он двинулся к гостю. Остановившись, Кэрмоди обратился к нему. Вождь
тоже остановился и, птичьим жестом склонив голову набок, стал слушать. Он
был неотличим от своих сородичей, разве что покрупнее, примерно семи футов
ростом. Ступни кончались тремя когтистыми пальцами, ноги, которым
приходилось держать на себе вес корпуса, были крупными и мускулистыми, а
телом он напоминал страуса. Но крыльев, даже рудиментарных, зачаточных, у
него не было и в помине. Хорошо развитые предплечья завершались пятипалой
кистью, хотя пальцы были заметно длиннее, чем человеческие. На толстой шее
держалась крупная голова с развитой черепной коробкой. Карие глаза
располагались на передней части лица, как у человека; черный вороний клюв,
усеянный острыми зубами, был невелик. Оперение отсутствовало, если не
считать редких красно-белых перьев в области паха, на спине и голове. На
голове щетинился высокий крестообразный перистый хохол, а за ушами
топорщились жесткие перышки, как у совы.
С минуту Кэрмоди слушал звуки, которые издавали вождь и остальные,
стоящие за ним. Они ничем не напоминали членораздельную речь: в ней не было
ни четкого ритма, ни повторяющихся слов. Тем не менее отдельные слоги можно
было выделить, и в лопотании горовицев слышалось что-то знакомое.
Еще через минуту Кэрмоди уловил сходство и удивился. Их речь напоминала
лепет младенца. Порой они произносили отдельные фонемы, иногда повторяя их,
но чаще этого не случалось.
Неторопливо, чтобы не напугать их резким движением, Кэрмоди поднес руку к
голове и, чуть сдвинув шторку панели, включил передатчик, чтобы зоологи на
базе могли слышать эти звуки. После чего заговорил тихим спокойным голосом,
зная, что встроенный в гортань микрофон четко транслирует его голос. Описав
ситуацию, он сказал:
- Я собираюсь направиться в их гнездовье. Если вы услышите громкий треск,
то это значит, что дубинка расколола мне череп. Или наоборот.
Он снялся с места, двинувшись не прямо в сторону вождя, а пообок от него.
Высокий горовиц развернулся, когда человек проходил мимо, но не сделал своим
оружием никакого угрожающего жеста. Кэрмоди спокойно прошествовал мимо, хотя
у него побежали мурашки по спине, когда вождь остался вне поля его зрения, и
направился прямо в толпу, заметив, что все расступаются перед ним, склоняя
головы набок, а из зубастых клювов слышится младенческий лепет.
Кэрмоди беспрепятственно прошел в рощу деревьев, напоминающих тутовник.
Самцы, самки и молодежь разглядывали его сверху. Самки основательно
напоминали самцов, но были поменьше, с коричневыми хохолками. Почти все они
носили яйца на груди или держали на руках младенцев, с головы до ног
покрытых золотисто-коричневым пушком. У подростков он уже сошел. Самки, как
и самцы, были удивлены появлением незнакомца, а детишки, так же лепеча
подобно младенцам, проявляли к нему лишь любопытство.
Наконец один подросток-судя по коричневому оперению, самка-спрыгнул с
ветки и осторожно подошел к нему. Кэрмоди порылся в сумке под хвостом и
извлек оттуда кусок сахара. Лизнув его, дабы показать, что угощение не
отравлено, он протянул его на ладони, издав какой-то курлыкающий звук.
Девочка-он уже воспринимал эти существа как людей-схватила подношение и
кинулась обратно к дереву. Там она покрутила кусок сахара, ощупала, после
чего осторожно лизнула кончиком широкого длинного языка.
На ее физиономии отразилось блаженство. Это удивило Кэрмоди, ибо ему не
приходило в голову, как птичий облик может выразить столь человеческую
эмоцию. Но плоская и широкая лицевая часть обладала хорошо развитой
мускулатурой и, подобно человеческому лицу, могла выражать самые разные
чувства.
Девчонка засунула кусок в клюв и пришла в экстаз. Повернувшись к большому
горовицу, который приблизился к ней, она издала серию односложных
восклицаний. В голосе ее явно чувствовался восторг.
- Доставьте в убежище запас сахара,-громко и четко, чтобы его хорошо
слышали на базе, сказал Кэрмоди.-И еще соли. Не исключено, что эта публика
нуждается и в соли.
- Публика!-взорвался у него в ухе чей-то бесплотный голос.-Кэрмоди, не
совершайте антропоцентрических ошибок, имея дело с этими существами.
- Вы не встречались с ними,-отпарировал Кэрмоди.-Может, вы и способны
оценивать их как зоолог. Но я не могу. Они люди и ведут себя по-людски.
- О`кей, Джон. Но, поставляя информацию, давайте лишь описание, а не вашу
интерпретацию. Ведь я тоже человек и поддаюсь внушению.
- Ладно,-ухмыльнувшись, сказал Кэрмоди.-О, они начинают танцевать. Я не
знаю, что означает этот танец-какие-то инстинктивные движения, или же они
его выдумали.
Пока Кэрмоди разговаривал, самки и молодежь слезли с деревьев и,
образовав полукруг, стали в такт хлопать в ладоши. Мужские особи, которые
уже успели сгруппироваться, принялись подпрыгивать, кружиться, кланяться и,
как утки, ковылять на полусогнутых ногах. Они издавали странные крики и
порой, взмахивая руками, подскакивали, как бы изображая птичий полет. Минут
через пять танец внезапно прекратился, и все горовицы выстроились в шеренгу.
Вождь, занявший место во главе ее, направился к Кэрмоди.
- Ну и ну,-сказал Кэрмоди.-Похоже, мы видим первую в неписаной истории
этих людей очередь за хлебом. Только им нужен не хлеб, а сахар.
- Сколько их там?-спросил Холмъярд.
- Примерно двадцать пять.
- Сахара хватит?
- Только если я расколю все куски и дам каждому лизнуть.
- Попробуйте, Джон. А пока мы успеем на джипе подкинуть вам сахар в
убежище. После того как мы уедем, вы сможете отвести их туда.
- Может, я и так справлюсь. Пока меня беспокоит их реакция, если каждому
не достанется по цельному куску.
Он принялся дробить сахарные кубики и всякий раз, протягивая на ладони
каждому подходившему его порцию, повторял: `Сахар`. Когда последняя в
очереди-мать с пушистым младенцем на руках-протянула руку, у него оставался
последний осколок.
- Просто чудо,-с облегчением вздохнул он.-Уложился. Они вернулись к тому,
что я бы назвал их обычным времяпровождением. Кроме главы и нескольких
детишек. Эти, как вы можете слышать, тараторят рядом со мной, как
сумасшедшие.
- Мы записываем эти звуки,-сказал Холмъярд.-А позже попробуем
проанализировать их и выяснить, являются ли они осмысленной речью.
- Я понимаю, что вам требуется научный подход,-ответил Кэрмоди.-Но у меня
очень восприимчивое ухо, как у всех людей, которым приходится много слушать,
и могу заверить вас, что языка как такового у них нету. Во всяком случае, в
нашем понятии.
Через пять минут он сказал:
- Вношу поправку. У них имеются по крайней мере начатки разговорного
языка. Только что ко мне подошла одна из девчушек, протянула ручку и
сказала: `Сахар`. Доподлинное воспроизведение английского произношения, если
не обращать внимания на тот факт, что звуки произнесены не человеческим
ртом. Словно их повторил попугай или ворона.
- Я слышал! Это чертовски важно, Кэрмоди! Если она смогла так быстро
сориентироваться, то должна обладать способностью к абстрактному мышлению.
Конечно, если это не случайность,-более спокойным тоном добавил Холмъярд.
- Никаких случайностей. Вы слышите, как остальные малыши тоже просят
сахару?
- Слабо. Общаясь с ними, попробуйте научить их еще нескольким словам.
Кэрмоди устроился в тени у основания толстого дерева, потому что солнце
уже начало основательно припекать. У дерева была толстая ребристая кора, как
у американского тополя, но на нем росли плоды, которые располагались высоко
на ветках и снизу напоминали бананы. Девочка сорвала один из них и,
протягивая его Кэрмоди, повторила: `Сахар?`
Кэрмоди собрался было попробовать плод, но подумал, что взять угощение,
не отблагодарив дарительницу, было бы нечестно. Он отрицательно покачал
головой, хотя усомнился, поймет ли она значение этого жеста. Девочка
склонила голову набок, и на ее физиономии отразилось разочарование. Тем не
менее она не забрала свое подношение. Убедившись, что она уяснила тот факт,
что сахара у него больше нет, Кэрмоди все же взял подарок. Скорлупу пришлось
расколоть о ствол дерева, и, треснув, она распалась посередине. Он осторожно
попробовал содержимое и сообщил Холмъярду, что оно напоминает смесь яблока и
вишни.
- Но они кормятся не только этими плодами,-сказал он.-Еще они едят побеги
растений, напоминающих бамбук. Кроме того я видел, как одна особь поймала и
съела небольшое животное типа грызуна, выскочившее из-под камня, который она
перевернула. Они ищут друг на друге насекомых, которые так же идут в пищу,
как и те жучки, что копошатся в траве. К тому же я заметил попытку поймать
птицу, что клевала ростки бамбука... Вождь стал колотить дубинкой по земле.
Все оставили свои занятия и столпились вокруг него. Похоже, они куда-то
собрались. Самки и подростки сбились в кучку. Самцы, вооружившись дубинками,
окружили их. Пожалуй, я присоединюсь к ним.
Как Кэрмоди выяснил, они направлялись к водопою, расположенному в
полутора милях, который представлял собой впадину футов двадцати в диаметре,
заполненную мутной водой. Вокруг нее толпились животные-создания,
напоминающие газелей, огромные морские свинки в костистых, как у
броненосцев, щитках, птицы, которые издалека на первый взгляд напоминали
горовицев. Но, приблизившись, Кэрмоди увидел, что их рост не превышает двух
с половиной футов, передние конечности куда длиннее, а лобные доли скошены
назад. Скорее всего, они занимали ту экологическую нишу, которая на Земле
принадлежала обезьянам.
При появлении горовицев животные рассеялись. Те выставили охрану, по
одному самцу с каждой стороны, а остальные принялись утолять жажду. Молодежь
прыгала и плескалась в воде, визжа от удовольствия. Наконец, несмотря на все
протесты, мамаши выгнали своих чад на берег. Стражники тоже напились, и
группа стала собираться в обратный путь.
Кэрмоди испытывал жажду, но ему не нравился ни внешний вид, ни трупные
запахи, исходящие от воды. Оглядевшись, он заметил, что деревья, растущие у
водоема, принадлежали к другому виду. Их стройные пятидесятифутовые стволы с
гладкой светло-коричневой корой имели лишь несколько веток на самой
верхушке. У подножия деревьев лежали пустые оболочки тыкв. Подобрав одну,
Кэрмоди продырявил конец поуже и наполнил ее водой. Затем бросил внутрь
таблетку антибиотика, извлеченную из сумки под пушистым хвостом, и, сделав
глоток, поморщился от вкуса воды. К нему подошла девочка, которая первая
попросила сахар, и Кэрмоди показал ей, как пить из тыквы. Она засмеялась,
совсем как человек, и втянула клювом воду.
Воспользовавшись тем, что и остальные заинтересовались их занятием,
Кэрмоди показал, как наполнять водой оболочки тыкв, чтобы доставлять запас
питья в рощу.
Так на Ферале появился-или был вручен-первый артефакт. За короткое время
все обзавелись тыквами и принялись наполнять их. После чего компания,
лепеча, отправилась домой.
- Не могу понять, есть ли у них интеллект для овладения языком,-сказал
Холмъярду Кэрмоди.-Мне кажется, что, существуй у них таковой, они бы создали
средство общения. Но они самые разумные создания из всех, что мне
приходилось встречать. Куда умнее морских свинок и даже обезьян. Прекрасные
способности к подражанию.
- Мы ввели образцы их речи в анализатор,-сообщил Холмъярд.-Пока нет
оснований считать, что она носит организованный характер. Или содержит хотя
бы начатки языка.
- Вот что я вам скажу,-ответил Кэрмоди.-По крайней мере, у них есть
опознавательные звуки для каждого. Я заметил, что когда они хотят привлечь
внимание вожака, то произносят `Ху-ут!`, и тот откликается. Далее: девочка,
что просила сахар, отзывается на обращение Туту. Так что я могу их
различать.
Остаток дня Кэрмоди провел, наблюдая за горовицами и докладывая об
увиденном Холмъярду. Он сообщил, что в минуты опасности или при совместных
действиях, таких, как, например, поход за водой, племя действует сообща. Но
большую часть времени они проводят, разбившись на небольшие семейные
группки. Средняя семья включает в себя самца, детей и от одной до трех
самок. У большинства самок на груди или на животе яйца. Он поинтересовался,
почему большинство самок откладывают яйца друг на друга, создавая тем самым
приемные семьи, но порой сразу же после кладки позволяют яйцу укрепиться на
своем теле. В вечерних сумерках он увидел, как самка снесла яйцо и тут же
приложила его к груди другой самки. Через несколько минут из кожистой
оболочки проклюнулись маленькие щупальцы, которые тут же внедрились в
кровеносную систему приемной матери.
- Таков, насколько я могу судить,-сказал Кэрмоди,-общепринятый способ
действий. Но тут есть одна мужская особь, которая, подобно мне, тоже носит
на себе яйцо. Не понимаю, почему он единственный оказался в таком положении.
Но могу сказать, что, когда яйцо созрело для кладки, эта самка и ее приятель
отделились от остальных. Так что выбор у нее был небольшой. Не спрашивайте
меня, почему бы самке не носить яйцо на своем теле. Может быть, существуют
какие-то химические факторы, препятствующие развитию яйца на теле матери.
Может, образуются какие-то антитела. Не знаю. Но тому есть какие-то причины,
известные в данный момент лишь создателю горовицев.
- Не все птицы на данной планете ведут себя подобным образом,-ответил
Холмъярд.-Среди них есть и яйцекладущие, и живородящие, и сумчатые. Но тот
отряд, к которым относятся горовицы, обладает самым высоким уровнем
развития. Среди пернатых их можно считать приматами, к тому есть все
основания. Но сверху донизу все они откладывают яйца, а потом находят им
восприемников.
- Удивляюсь, почему эта линия развития не привела к живорождению?-сказал
Кэрмоди.-Не подлежит сомнению, что таким образом лучше всего оберегать
зародыша.
- Кто знает?-ответил Холмъярд, и Кэрмоди словно увидел, как тот пожимает
плечами.-На этот вопрос нам удастся или не удастся ответить во время данного
исследования. Ведь данная планета незнакома нам. И тщательного изучения ее
не проводилось. Лишь по счастливой случайности Горовиц во время своего
краткого пребывания здесь наткнулся на этих птиц. Таким же образом нам
повезло, что мы сумели получить грант для исследований.
- Причиной внекорпорального развития,-сказал Кэрмоди,-может служить и то,
что, если зародыш будет ранен или убит, его воспитательница не пострадает.
Урон же, нанесенный зародышу живородящей матери, чаще всего ведет к гибели
ее самой. Но, насколько мне кажется, в данном случае, хотя эмбрион и уязвим
с точки зрения внешних травмирующих воздействий, его носительница в
состоянии избежать ранений.
- Может и так,-согласился Холмъярд.-Природа вечно экспериментирует.
Возможно, на данной планете она решила испытать именно такой метод.
`Ты имеешь в виду Его`,-подумал Кэрмоди, но ничего не сказал. Пол
Создателя не имеет ровно никакого значения. И он, и зоолог имели в виду одно
и то же высшее существо.
Кэрмоди продолжил излагать свои наблюдения. Матери кормили свое
потомство, как и все птицы, пережеванной и отрыгнутой пищей.
- Звучит убедительно,-сказал Холмъярд.-От пресмыкающихся произошел класс
теплокровных животных, но ни у кого из них нет волосяного покрова или хотя
бы зачатков молочных желез. Горовицы же, как я вам рассказывал, произошли от
весьма примитивных пернатых, которые продолжали обитать на деревьях, когда
их ближайшие родственники учились планировать. Складки кожи между руками и
ребрами-напоминания о том кратком периоде, когда, начав планировать, они
изменили свои намерения и стали лемуроидами. Во всяком случае так нам
кажется. У нас не так много остатков внезапных ископаемых, чтобы утверждать
с уверенностью.
- Они издают определенные звуки, а другие могут их истолковывать. Такие,
как, например, крик о помощи, просьба `вычеши мне насекомых`, приглашение
прогуляться и так далее. Но это все. Если не считать, что часть детишек
знает сейчас такие слова, как `вода` и `сахар`. И они отличают их. Можете ли
вы сказать, что сделан первый шаг к созданию языка?
- Нет, не могу,-твердо сказал Холмъярд.-Но если вы научите их сочетанию
отдельных слов, которые будут составлять осмысленную фразу, и они смогут
самостоятельно подбирать такие слова в разных комбинациях и ситуациях, то я
соглашусь, что они пребывают на определенной стадии овладения языком. Но
возможности у вас очень неопределенные. Кроме того, они могут находиться на
предъязыковой стадии, на грани, за которой последует усвоение абстрактных
понятий. Но для этого может потребоваться еще десяток тысяч лет, а то и
пятьдесят тысяч, прежде чем этот вид овладеет подобными способностями.
Прежде чем он сделает шаг от животного к человеку.
- Но может быть, я смогу их подтолкнуть,-сказал Кэрмоди.-Может быть...
- Что может быть?-переспросил Холмъярд, поскольку Кэрмоди на несколько
минут погрузился в молчание.
- Я столкнулся с теологической проблемой, которую Церковь подняла за
несколько веков до начала межзвездных полетов,-сказал Кэрмоди.-В какое
мгновение обезьяна стала человеком? Когда она обрела душу и...
- Иисусе Христе!-воскликнул Холмъярд.-Я знаю, что вы монах, Кэрмоди. И
совершенно естественно, что вас интересуют такие вопросы. Но молю вас, не
начинайте, теряя представление о реальности, забивать себе голову такими
вещами, как выяснение момента, когда животное обрело душу. Не позволяйте,
чтобы такая чушь, как сколько-ангелов-уместится-на-кончике-иглы, мешала
вашим отчетам. Прошу вас, старайтесь придерживаться строгой объективности и
исходить из научной точки зрения. Просто описывайте только то, что видите-и
ничего больше!
- Не волнуйтесь, док. Именно это я собираюсь делать. Но вы не можете
упрекать меня в излишней заинтересованности. Тем не менее я не берусь решать
такие вопросы. Предоставляю это своему начальству. Указание, полученное мною
в обители Святого Джейруса, не имеет ничего общего с теологическими
рассуждениями; первым делом мы должны действовать.
- О`кей, о`кей,-сказал Холмъярд.-Значит, мы поняли друг друга. Итак,
сегодня вечером вы собираетесь познакомить горовицев с огнем?
- Как только стемнеет.
Остаток дня Кэрмоди провел, обучая малышку Туту таким словам, как
`дерево`, `яйцо`, `тыква`, нескольким обозначениям действий, которые он ей
продемонстрировал, и местоимениям. Усваивала она быстро. Кэрмоди не
сомневался, что причина далеко не только в подражательной способности, как у
попугаев. Чтобы убедиться в этом, он задал ей несколько вопросов.
- Ты видишь вот это дерево?-спросил он, показывая на большое фруктовое
дерево, напоминающее сикомор.
Она кивнула-жест, который тоже был перенят от него,-и ответила своим
странным птичьим голосом:
- Да. Туту видит это дерево.-И, прежде чем Кэрмоди успел сформулировать
следующий вопрос, спросила, показывая на учителя:-Ты видеть Хута? Туту
видеть Хута. Он горовиц. Я горовиц. Ты...
На мгновение Кэрмоди потерял дар речи, слыша лишь, как взолнованно
завопил Холмъярд:
- Джон, вы слышите ее? Она научилась говорить и понимать по-английски! И
за столь короткое время! Мы дали им язык! Дали им язык!
Кэрмоди слышал тяжелое дыхание Холмъярда так отчетливо, словно тот стоял
рядом.
- Успокойтесь, мой добрый друг. Хотя я не могу осуждать вас за то, что вы
так взволнованы.
Туту склонила голову набок и спросила:
- Ты говорить с...
- Я человек,-ответил Кэрмоди на предыдущий вопрос.-Человек, человек. И я
говорю с человеком... не с собой. Этот человек далеко.-Затем, осознав, что
она не понимает смысла слова `далеко`, взмахом руки показал куда-то вдаль и
ткнул пальцем в пространство вельда.
- Ты говорить с... человек... далеко?
- Да,-сказал Кэрмоди, торопясь уйти от этой темы. Как бы он ни старался,
Туту пока была не в состоянии воспринять объяснение, каким образом он может
переговариваться с кем-то на столь большом расстоянии, и поэтому
сказал:-Будет время, и я объясню тебе...-И снова осекся, ибо не мог
подобрать слов, дабы дать ей представление о времени. Придется заняться этим
позже.-Я делать огонь,-произнес он.
Туту удивленно посмотрела на него, словно поняла только первое слово
фразы.
- Я показать тебе,-сказал Кэрмоди, собирая пучки длинной сухой травы и
обломившиеся сухие ветки.
Сложив их шалашиком, он наломал тоненькие веточки и запихал в конус
шалашика. К этому времени за спиной у него собралась ребятня, подошло
несколько взрослых.
Из кошеля под хвостом он вытащил огниво и кресало. И то, и другое Кэрмоди
прихватил с корабля, ибо зоологи сообщили, что земля тут бедна минералами.
Он показал их горовицам и с шестой попытки высек искру. Но трава не
загорелась. Огонек затеплился лишь с третьей попытки и через несколько
секунд занялся по-настоящему, так что пришлось подбрасывать в него ветки, а
потом сучья.
Как только по хворосту заплясали первые язычки пламени, горовицы,
стоявшие неподалеку с вытаращенными глазами, одновременно вздохнули. Но не
обратились в бегство, чего Кэрмоди боялся, а стали издавать звуки, которые
привлекли остальных. Вскоре за его спиной собралось все племя.
Туту воскликнула: `О! О!`-Кэрмоди принял это за выражение изумления или
восхищения красотой пламени-и протянула руку, чтобы коснуться его языков.
Кэрмоди открыл было рот, чтобы сказать: `Нет! Огонь плохой!`, но тут же сжал
губы. Как объяснить ей, что одно и то же явление может быть очень опасным и
в то же время приносить огромную пользу?
Оглядевшись, он заметил девочку, стоящую в задних рядах, которая держала
в руках грызуна размерами с мышь. Она так восторженно глазела на пламя, что
забыла даже сунуть зверька в клюв. Протолкавшись к ней, Кэрмоди подвел ее
поближе к огню, где все могли ее видеть. Пустив в ход самые убедительные
жесты, он преодолел недоверчивость подростка и убедил отдать ему добычу.
Содрогаясь от отвращения, он прикончил животное, ударив головой о камень.
После чего, вытащив нож, содрал шкурку, выпотрошил, обезглавил и, заострив
прут, нанизал на него тушку. Затем ухватил Туту за худенький локоть и
привлек поближе к огню. Почувствовав обжигающий жар, она отпрянула. Кэрмоди
не стал мешать ей, сказав лишь: `Огонь горячий! Жжет! Жжет!`
Она уставилась на Кэрмоди широко открытыми глазами, а тот, улыбнувшись,
потрепал ее за хохолок из перьев и продолжил обжаривать мышь. Затем разодрал
ее на три части, остудил каждый кусок и дал один девочке, владелице добычи,
другой Туту, а третий вручил вождю. Все трое с опаской попробовали угощение
и в голос восторженно выдохнули: `Ах!`
Спать в эту ночь Кэрмоди почти не пришлось. Он поддерживал огонь, а все
племя, рассевшись вокруг, восхищенно любовалось костром. Несколько раз
какие-то крупные животные, привлеченные светом, останавливались неподалеку,
и Кэрмоди видел блеск их глаз. Но никто из них не сделал попытки
приблизиться.
Утром Кэрмоди связался с Холмъярдом.
- Как минимум пятеро детей практически не уступают Туту в изучении
английского,-сказал он.-Но из взрослых никто не изъявил желания повторить
хоть слово. Может, они не могут преодолеть привычек и не в состоянии
обучаться. Не знаю. Сегодня попробую поработать с вождем и с другими. Да,
кстати, когда повезете снаряжение в мое убежище, прихватите пояс с
патронташем и кобуру для пистолета. Не думаю, что это их удивит. Ведь они
знают, что я не настоящий горовиц. Но, похоже, для них это не имеет
значения.
Сегодня я попробую убить антилопу и показать им, как обжаривать целую
тушу. Но у них ничего не получится, пока они не найдут кремень, из сколов
которого можно делать ножи. Думаю, что надо отвести их в такое место, где
его можно обнаружить. У вас есть что-нибудь на примете?
- Поедем искать на джипе,-ответил Холмъярд.-Вы правы. Если даже они
научатся делать инструменты и посуду, у них нет сырья.
- Но почему вы не выбрали группу, что располагается рядом с выходами
кремня?
- Главным образом, потому, что Горовиц нашел этих созданий именно здесь.
Мы, ученые, как и прочие, привыкли двигаться по накатанной колее и не думаем
о будущем. Кроме того, мы не имели представления, что эти животные... м-м-м,
люди, если они заслуживают такого определения,-обладают такими
способностями.
К Кэрмоди подошла Туту, держа в руке кузнечика размерами с полевую мышь.
- Это...
- Это кузнечик,-ответил Кэрмоди.
- Ты гореть... огонь.
- Да. Я разжигаю огонь. Но не горю. Я жарю на на огне.
- Ты жарить на огне,-повторила она.-Ты давать мне. Я есть, ты есть.
- Она уже освоила два предлога... мне кажется,-произнес Кэрмоди.
- Джон, к чему этот пиджин-инглиш?-сказал Холмъярд.-Почему надо избегать
временных категорий и падежей, сводить к минимуму личные местоимения?
- Потому что в этом нет необходимости,-ответил Кэрмоди.-Многие языки, как
вы знаете, обходятся без настоящего времени. Более того, в современном
английском прослеживается тенденция опускать его в разговоре, а я могу
только предполагать, как развитие пойдет дальше.
Учу же я их языку низших классов, поскольку думаю, что речь неграмотных
возобладает. Вы же знаете, с каким трудом преподаватели в наших школах
устраняют из лексики учащихся жаргон лифтеров.
- Ладно,-сказал Холмъярд,-в общем-то это неважно. Насколько я понимаю,
горовицы не имеют представления об отличиях. Слава Богу, что вы не обучаете
их латыни!
- Слушайте!-воскликнул Кэрмоди.-Об этом я и не подумал! Почему бы и нет?
Если горовицы когда-нибудь станут достаточно цивилизованными, чтобы
совершать межзвездные путешествия, то, где бы они ни оказались, всегда
смогут общаться со священнослужителями.
- Кэрмоди!
Тот хмыкнул.
- Я вас просто поддразниваю, доктор. Но мне пришла в голову серьезная
мысль. Если и остальные группы проявят такие же способности, почему бы не
обучать каждую из них другому языку? Хотя бы в виде эксперимента? Эта группа
будет представлять индоевропейскую ветвь, другая-китайско-тибетскую, кто-то
освоит диалекты американских индейцев, а другие-наречия банту. И будет
интересно проследить, как разовьется каждая из них в социальном,
технологическом и философском смысле. Повторит ли земной путь развития
своего прототипа? Повлияет ли определенный тип языка на восхождение его
носителей к вершинам цивилизации?
- Заманчивая идея,-согласился Холмъярд.-Но я против. У разумных существ и
без того достаточно барьеров на пути взаимопонимания, чтобы еще воздвигать
искусственные в виде разных языков. Нет, я все же думаю, что всем им
необходимо освоить английский. Единый язык будет хотя бы единственным общим
элементом. Хотя одному Богу известно, как быстро он начнет распадаться на
отдельные диалекты.
- Я научу их птичьему английскому,-сказал Кэрмоди.
В качестве одной из первых задач, которые он поставил перед собой,
Кэрмоди решил внушить Туту обобщенное понятие `дерево`. Она уже взялась
обучать своих сверстников тому, что усвоила сама, и, ткнув пальцем в сторону
тополя, сказала: `Дерево! Но, показав на другой тополь, замолчала и
удивленно уставилась на Кэрмоди. Тот понял, что, хотя в данный момент она
воспринимает этот тополь тоже как дерево, для нее это понятие связано со
строго определенным деревом. У нее не было родового понятия дерева.
Кэрмоди решил наглядно продемонстрировать его и, указав на второй тополь,
сказал: `Дерево`. Затем показал на одно из высоких тонких деревьев и
повторил то же слово.
Туту с неприкрытым удивлением склонила голову набок.
Кэрмоди смутил ее еще больше, когда каждому из тополей дал имя. Затем без
промедления окрестил высокие тонкоствольные деревья:
- Тумтум.
- Тумтум,-повторила Туту.
- Дерево тумтум,-сказал Кэрмоди и показал на тополь:-Дерево
тополь.-Повернулся в сторону вельда:-Дерево с колючками.-Сделал обобщающий

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 115941
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 2