ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Терри Пратчетт.
Ведьмы за границей.

Теrry РRАТСНЕТТ. WIТСНЕS АВRОАD.

Посвящается тем читателям - а почему бы и нет? - которые после выхода
`Вещих сестричек` буквально завалили автора собственными вариантами текста
`Песни про ежика`.

О горе мне, горе...

Анонс

Представьте, вы идете себе, никого не трогаете, и вдруг вам на голову
падает фермерский домик, который принес неведомо откуда взявшийся ураган.
Или вы - честный волк, промышляющий поросятами да серыми козлами, но
внезапно вам в голову приходит абсолютно сумасшедшая идея - отправиться за
тридевять земель и сожрать какую-то жилистую, невкусную старуху. Причем
подспудно вы чувствуете, что за это с вас сдерут шкуру, но все равно
следуете этому странному, словно навязанному вам желанию. Вот что
происходит, когда злые силы начинают играть со сказками, из которых соткана
ткань самой Вселенной.

Перед вами - Плоский мир, плывущий сквозь пространство и покоящийся на
спинах четырех слонов, которые, в свою очередь, стоят на панцире Великого
А`Туина, Всемирной Черепахи.

В прежние времена подобная вселенная считалась необычной и даже, возможно,
невозможной.

Но с другой стороны, в прежние времена все вообще обстояло гораздо проще.

Это потому, что вселенная была исполнена невежества. И ученый, подобно
склонившемуся над горным ручьем старателю, тщательно и долго просеивал ее,
роясь в поисках золотых крупинок знания среди гальки абсурда, песка
неопределенности и шныряющих в воде крошечных щетинистых восьминогих
суеверий.

Время от времени он выпрямлялся и выкрикивал что-нибудь вроде: `Ур-р-ра, я
только что открыл третий закон Бойля!` И тогда все сразу осознавали, кто
они и где находятся. Но основная беда заключалась в том, что со временем
невежество становилось все более привлекательным, в особенности
колоссальное, поразительное невежество в области таких крупных и важных
проблем, как материя и творение. Люди, которые раньше терпеливо возводили
посреди хаоса вселенной свои домики из рациональных бревнышек, перестали
это делать и все больше начали интересоваться хаосом как таковым -
во-первых, быть специалистом по хаосу куда легче, а во-вторых, в хаосе
время от времени встречаются по-настоящему классные узоры, которые здорово
смотрятся на футболках.

И вместо того, чтобы продолжать заниматься чистой наукой, ученые вдруг
принялись налево-направо рассказывать, насколько невозможно хоть что-то
знать наверняка и, мол, вообще не существует ничего познаваемого, что можно
было бы назвать реальностью, но все это очень, очень здорово, а кстати,
неужели вы не слышали, ведь все кругом состоит из пресловутых крошечных
вселенных, вот только их никто не видит, поскольку все они замкнуты сами на
себя! И вообще, разве плохая получилась футболка?

По сравнению с подобными теориями гигантская черепаха, несущая на спине
целый мир, кажется чем-то по меньшей мере обыденным. Она хотя бы не
пытается делать вид, будто ее не существует, и никто из обитателей Плоского
мира даже не думал доказывать, что такой черепахи нет и быть не может. А
вдруг ты окажешься прав и выяснишь, что на самом деле плаваешь в
космической пустоте? Дело все в том, что Плоский мир существует на самой
грани реальности. Достаточно ничтожнейшего толчка - это равновесие
нарушится и весь Диск рухнет на ту сторону действотельности. Поэтому жители
Плоского мира воспринимают все крайне серьезно.

Например, те же сказки.

Сказки - вещь очень важная.

Люди думают, что сказки создаются людьми. На самом же деле все наоборот.

Сказки существуют совершенно независимо от своих героев. Если вам это
известно, то такое знание - сила.

Сказки, эти длиннющие колышущиеся ленты обретших форму времени и
пространства, порхая, носились по вселенной с самого начала времен. При
этом они постепенно эволюционировали. Слабейшие вымерли, а сильнейшие
выжили и со временем растолстели - ведь люди пересказывали их раз за разом.

Существование этих самых сказок накладывает смутный, но довольно устойчивый
отпечаток на хаос, который представляет собой вселенская история. Сказки
протачивают в ней ложбинки, достаточно глубокие и позволяющие людям
следовать вдоль них. Точно так же вода протачивает себе русло в горном
склоне. И каждый раз, когда руслом сказки проходят новые действующие лица и
герои, оно становится все глубже.

Это называется теорией повествовательной причинности и означает, что
сказка, стоит ей начаться, приобретает форму. Она моментально впитывает
вибрации всех своих предшествующих изложений, которые когда-либо имели
место.

Вот почему истории все время повторяются.

Тысяча героев похищала у богов огонь. Тысяча волков пожирала бабушку,
тысяча принцесс удостаивалась поцелуя. Миллионы безвестных актеров, сами
того не сознавая, проходили проторенными сказочными тропками.

В наше время такого просто быть не может, чтобы третий, самый младший, сын
какого-нибудь короля, пустись он на подвиги, до этого оказавшиеся не по
плечу его старшим братьям, не преуспел бы в своих начинаниях.

Сказкам совершенно безразлично, кто их действующие лица. Важно лишь то,
чтобы сказку рассказывали, чтобы сказка повторялась. Или, если хотите,
можно представить это следующим образом: сказки - некая паразитическая
форма жизни, играющая судьбами и калечащая людские жизни исключительно в
целях собственной выгоды.

И только личности особого склада способны сопротивляться сказкам. Такие
люди становятся бикарбонатом истории.

Итак, давным-давно...

Стиснув рукоять, серые руки обрушили кувалду на верхушку столба. Удар был
такой силы, что столб ушел в мягкую почву сразу на целый фут.

Еще пара ударов, и столб был забит намертво.

Из-за окружающих поляну деревьев за происходящим безмолвно наблюдали змеи и
птицы. В болоте плавали крокодилы, смахивающие на куски чего-то крайне
неприглядного.

Серые руки взяли поперечину, приложили ее к столбу и привязали лианами,
затянув их так крепко, что они аж затрещали.

Она следила за ним. А потом взяла осколок зеркала и прикрепила его к
верхушке столба.

- Фрак, - сказала она.

Он взял фрак и надел его на поперечину. Поперечина оказалась недостаточно
длинной, и последние несколько дюймов обоих рукавов опустело свисали вниз.

- Теперь цилиндр, - велела она.

Цилиндр был высоким, круглым, черным и блестящим.

Осколок зеркала угрожающе мерцал между чернотой цилиндра и фрака.

- А это сработает? - спросил он.

- Да, - ответила она. - Даже у зеркал есть отражение. И с зеркалами нужно
бороться при помощи зеркал. - Она бросила взгляд на виднеющуюся вдали за
деревьями изящную белую башню. - Мы должны найти ее отражение.

- Этому отражению придется проделать неблизкий путь.

- Вот именно. Но нам нужна помощь.

Она оглядела поляну.

После чего призвала Повелителя Сети Продаж, властительницу Бон Анну,
Хоталогу Эндрюса и Широко Шагая. Может, это были не очень могущественные
боги.

Но они были лучшими, что ей удалось создать.

Это сказка о сказках.
Или о том, что значит быть настоящей феей-крестной.
А еще это сказка об отражениях и зеркалах.

По всей множественной вселенной, тут и там, обитают отсталые племена, с
недоверием относящиеся к зеркалам и отражениям, поскольку те, по их словам,
крадут частичку души, а ведь человека и так не слишком много. Но люди,
которые привыкли носить на себе целые кучи одежды, утверждают, будто это
чистой воды суеверие. Они словно бы не замечают, что те, кто проводит
жизнь, появляясь в тех или иных отражениях, на тех или иных картинках, как
будто становятся немного тоньше. Нет, обычно это относится на счет обычного
переутомления, а еще о таких людях говорят: их, мол, выдержка подвела.

Просто суеверие... Но суеверие не всегда ошибочно.

Зеркало и в самом деле способно отнять у вас частичку души. Зеркало может
хранить отражение целой вселенной, целый звездный небосвод вмещается в
кусочке маленького посеребренного стекла.

Если все знаешь о зеркалах, считай, что знаешь почти все.

Загляните в зеркало...

... Дальше...

... Еще дальше...

... И вы увидите оранжевый огонек на продуваемой всеми ветрами вершине
горы, в тысячах миль от овощной теплоты того болота...

Местные называли ее Лысьей горой. И называлась она так потому, что была
совершенно лысой, а вовсе не потому, что ее склоны изобиловали лисами.
Однако это частенько сбивало людей с толку - к вящей выгоде местных
жителей, - и охотники, обвешанные арбалетами, капканами и сетями, толпами
валили в соседние с горой деревушки. Местные следопыты охотно соглашались
проводить их туда, где обитают лисы. Поскольку окрест все довольно неплохо
кормились этим промыслом - то бишь торговали путеводителями, картами лисьих
угодий, живописными настенными часами с лисами вместо кукушек, лисьими
посохами и пирогами в форме лис, - ни у кого не было времени, чтобы сходить
куда следует да исправить ошибку, вкравшуюся в название.

Она была настолько лысой, насколько способна быть лысой гора.

Деревья заканчивались на полпути к вершине, лишь несколько сосен торчали
наверху, производя тот же самый эффект, что и пара трогательных прядей,
которые никак не желающий сдаваться лысеющий человек упрямо зализывает
поперек своего скальпа.

И на этой горе обычно собирались ведьмы.

Сегодня вечером костер горел на самой верхушке. В мерцающем свете мелькали
темные фигуры.

Кружево облаков периодически заслоняло луну.

Наконец высокая, в остроконечной шляпе фигура гневно вопросила:

- Ты хочешь сказать, что все мы принесли картофельный салат?

В Овцепиках жила еще одна ведьма, но на сегодняшний шабаш она не явилась.
Ведьмы ничем не отличаются от простых людей и тоже любят отдохнуть на
природе, но у этой ведьмы была назначена весьма важная встреча. И такого
рода встречу на другое время не перенесешь.

Десидерата Жалка Пуст составляла завещание.

Такое странное имя досталось ей от матери, которая утверждала, что это имя
на каком-то умершем, а значит, ненужном языке означало нечто отсутствующее,
но очень и очень желаемое. Впрочем, мать сама вскоре утомилась называть
дочку таким сложным и, честно признаться, подозрительным словом, а потому
придумала более простой вариант. И с тех пор девочку стали называть Жалкой
Пуст.

Когда Жалка Пуст была еще совсем маленькой, бабушка дала ей четыре важных
совета, которые должны были направлять ее девичьи шаги по непредсказуемо
извилистой жизненной стезе.

Вот они, эти советы.

Никогда не доверяй собаке с оранжевыми бровями.

Всегда спрашивай у молодого человека его имя и адрес.

Никогда не становись между двумя зеркалами.

И всегда, всегда носи свежее нижнее белье, потому что невозможно заранее
предсказать, когда тебя затопчет взбесившаяся лошадь, зато, если люди потом
подберут твое бездыханное тело и увидят, что на тебе несвежее исподнее, ты
просто помрешь со стыда.

А затем Жалка выросла и стала ведьмой. Но ведьмы обладают одним небольшим
преимуществом: они всегда точно знают, когда умрут, а следовательно, белье
могут носить какое угодно.

Жалка Пуст стала ведьмой восемьдесят лет назад. Тогда знание отведенного
тебе срока казалось чем-то весьма привлекательным, поскольку в душе ты
считаешь, что впереди - вечность.

Но это тогда.

А то сейчас.

Сейчас `вечность` уже не казалась столь долгой, как некогда.

В очаге рассыпалось и превратилось в уголья еще одно полено. В этом году
Жалка Пуст даже не стала заказывать дрова на зиму, А какой смысл?

Перед назначенной встречей ей предстояло побеспокоиться еще кое о чем...

Она бережно завернула все так, что получился аккуратный продолговатый
сверток. После чего сложила письмо, надписала адрес и сунула под бечевку.
Дело сделано.

Затем Жалка Пуст подняла глаза. Слепая вот уже тридцать лет, Жалка никогда
не считала отсутствие зрения большой проблемой. Ведь у нее всегда было, так
сказать, внутреннее провидение. Когда обычные глаза перестают видеть, ты
просто учишься предвидеть настоящее, что в любом случае намного легче, чем
заглядывать в будущее. А поскольку оккультное зрение не требует света,
выходит еще и серьезная экономия на свечах. Всегда можно кое-что
сэкономить, если знаешь, куда глядеть... Э-э, в переносном смысле этого
слова, разумеется.

На стене напротив висело зеркало.

Но лицо в нем принадлежало кому-то другому.

Лицо Жалки было круглым и розовым, тогда как в зеркале отражалась
решительная женщина, явно привыкшая отдавать приказы. Жалка Пуст была не из
тех, кто их отдает. Скорее, совсем наоборот.

- Ты умираешь, - сказала женщина в зеркале.

- Да уж, не без этого.

- Ты состарилась. Такие, как ты, всегда старятся. Твоя сила почти на
исходе.

- Что верно, то верно, Лилит, - кротко согласилась Жалка.

- Значит, очень скоро ты не сможешь защищать ее.

- Боюсь, что так, - кивнула Жалка.

- То есть остаемся только мы с этой злющей болотной бабой. И победу одержу
я.

- Чему быть, того не миновать.

- Зря ты не подыскала себе преемницу.

- Все времени не было. Да и сама знаешь, не больно-то я предусмотрительная.

Женская фигура в зеркале придвинулась ближе, и лицо ее чуть ли не прижалось
к серебристому стеклу.

- Ты проиграла, Десидерата Пуст.

- Выходит, так...

Жалка немного неуверенно поднялась из-за стола и сняла с него скатерть.

Женщина в Зазеркалье, похоже, начинала сердиться. Ведь ясно как день,
проигравшие должны выглядеть убитыми горем, но у Жалки был вид, словно она
только что удачно пошутила над кем-то.

- Ты проиграла! Ты что, не понимаешь этого?!

- Понимаю, понимаю, - успокоила Жалка. - Кое-кто здесь умеет хорошо
объяснять. Прощай, госпожа.

Она завесила зеркало скатертью.

Послышалось сердитое шипение, а потом наступила тишина.

Некоторое время Жалка Пуст стояла погрузившись в свои мысли.

Наконец она подняла голову и сказала:

- Вроде чайник вскипел. Чайку не желаешь?

- НЕТ, БЛАГОДАРЮ, - ответил голос прямо за ее спиной.

- Давно ждешь?

- ВЕЧНО.

- Я тебя не задерживаю?

- ДА НЕТ, НОЧЬ ВЫДАЛАСЬ СПОКОЙНОЙ.

- И все же я налью тебе чашечку. У меня вроде и печенья немного осталось.

- НЕТ, СПАСИБО.

- Коли захочешь, возьми сам - оно в вазочке на каминной полке. Не поверишь,
вазочка из самого что ни на есть настоящего клатчского фарфора. И сделал ее
самый что ни на есть клатчский мастер. В самом что ни на есть Клатче, -
добавила она.

- НЕУЖЕЛИ?

- В молодые-то годы и куда меня только не заносило!

- ВОТ КАК?

- Ох, времечко было! - Жалка помешала угли кочергой. - Само собой, по
делам, ты ж понимаешь. Небось и тебя помотало по свету?

- ДА.

- Нипочем, бывало, не знаешь, когда тебя сызнова позовут. Хотя чего я - мне
ли тебе рассказывать? Но в основном все по кухням. Бывалоча, конечно, и на
балы попадала, но по большей части на кухни...

Она плеснула кипятку в стоящий на плите заварной чайник.

- ДА УЖ...

- Все разные желания исполняла.

Последнюю фразу Смерть не понял.

- КАК-КАК? НА КУХНИ?... КАКИЕ МОГУТ БЫТЬ ЖЕЛАНИЯ НА КУХНЕ? ТЫ ЧТО,
ПОСУДОМОЙКОЙ ПОДРАБАТЫВАЛА?

- Если бы... Все было бы куда проще, - Жалка Пуст вздохнула. - Ох, и
ответственное же это дело быть феей-крестной. Главное - вовремя
остановиться. А то ведь оно как бывает: коли все до единого желания
исполнять, так люди от этого быстро портятся. Вот и ломай голову, что лучше
дать - то, что им хочется, или то, что им действительно нужно.

Смерть вежливо кивнул. Он с такой проблемой не сталкивался: его клиенты
безропотно принимали то, что им дают.

- Вот и с Орлеей этой... - начала Жалка. Смерть пристально взглянул на нее.

- С ОРЛЕЕЙ?

- Знаешь, где это? Дурацкий вопрос, конечно знаешь.

- Я... РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ МЕСТА, КОТОРОГО БЫ Я НЕ ЗНАЛ.

Лицо Жалки Пуст смягчилось. Ее внутренний взгляд был направлен куда-то
далеко-далеко.

- Двое нас было. Слышал, наверное, крестные всегда по двое ходят. Я да
госпожа Лилит. Большое дело крестной быть. Вроде как частью истории
становишься. Одним словом, девочка тогда родилась` хоть и не в законном
браке, да только это не беда, родители не то чтобы не могли пожениться,
просто все недосуг было... А Лилит непременно хотела, чтоб и красота у нее
была, и власть и чтоб вышла крестница никак не меньше чем за принца.

Ха! С тех пор она только тем и занималась. А что я могла поделать? С такими
желаниями не поспоришь. Лилит знает силу сказки. Я старалась как могла, но
Лилит - она ж могущественная ведьма. Слыхала я, будто она сейчас целым
городом заправляет. Всю страну с ног на голову поставить готова, а все ради
того, чтобы сказку сделать былью! Но теперь уж все одно поздно. Для меня. В
общем, я умываю руки. Вот оно как бывает... Никому не охота быть
феей-крестной, Кроме Лилит, разумеется. Будто вожжа ей под хвост попала. Но
теперь другие будут разбираться, не я. Нашла я тут кое-кого. Может,
конечно, поздновато спохватилась, но...

Жалка Пуст была доброй душой. Со временем феи-крестные начинают здорово
разбираться в человеческой природе, и от этого хорошие ведьмы становятся
добрыми феями, а плохие обретают могущество. Жалка была не из тех, кто
любит крепкое словцо, и если она употребила такое выражение, как `вожжа под
хвост попала`, то можно быть уверенным: она говорит о человеке, который, по
ее мнению, находится уже в нескольких милях за горизонтом безумия и все
ускоряет полет.

Старая ведьма налила себе чаю.

- Вот в чем беда со вторым зрением, - продолжила она. - Ты видишь, что
делается, но не знаешь, что все это значит. Я видела будущее. В нем тыква
превратилась в карету. Только это ведь невозможно! А еще там мышь
обернулась кучером, что тоже навряд ли может случиться. Потом там были
бьющие в полночь часы, какая-то туфелька стеклянная... И все это должно
случиться. Потому что так заведено в сказках. Но затем я вспомнила, что
знаю кой-кого, кто умеет переворачивать сказки на свой лад.

Она снова вздохнула.

- Жаль, не я отправляюсь в Орлею, - сказала она. - Косточки погреть не
помешало бы. К тому же Сытый Вторник на носу. В былые-то времена я завсегда
на Сытый Вторник в Орлею заглядывала.

Последовало выжидательное молчание.

- ПО-МОЕМУ, ТЫ ПРОСИШЬ МЕНЯ ИСПОЛНИТЬ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ... - с подозрением
промолвил Смерть.

- Ха! Желания - это удел фей-крестных, но их желания никто не исполняет. -
Жалка снова устремила взгляд неизвестно куда и теперь явно разговаривала
сама с собой. - Вот ведь в чем дело... Я должна отправить эту троицу в
Орлею. Просто обязана отправить, потому как видела их там. Все трое должны
туда попасть. Но с такими, как они, все очень непросто. Тут без головологии
не обойтись. Надо сделать так, чтобы они сами себя туда отправили. А то
ведь Эсме Ветровоск только скажи, что она должна куда-то там отправиться,
так она с места не сдвинется - назло тебе. Значит, надо строго-настрого
запретить ей это, и тут уж она хоть по битому стеклу побежит. Беда с этими
Ветровосками. Если им в голову что втемяшилось, все, не переупрямишь,
обязательно своего добьются!

И тут Жалка Пуст улыбнулась - видимо, ей на ум пришла какая-то забавная
мысль.

- Но скоро одна из них узнает, что такое поражение...

Смерть промолчал. `Да что я ему тут рассказываю? - подумала Жалка Пуст. -
Уж он-то наверняка знает: рано или поздно все терпят поражение`.

Она допила чай. Потом встала, не без некоторой торжественности напялила
свою остроконечную шляпу и заковыляла наружу через заднюю дверь.

Чуть в стороне от дома под деревьями была вырыта глубокая яма, в которую
кто-то предусмотрительно спустил короткую лестницу. Жалка слезла туда и с
некоторым трудом вытолкнула лестницу наверх, на палые листья. Затем
улеглась на дно ямы. Но вдруг опять подняла голову.

- Если не имеешь ничего против сосны, то господин Сланец, тролль, владеющий
лесопилкой, ладит неплохие гробы.

- ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДУ ИМЕТЬ ЭТО В ВИДУ.

- А могилу эту вырыл Харка-браконьер, - как бы между прочим заметила она. -
И он же обещался на обратном пути заглянуть сюда да засыпать ее. Главное -
аккуратность. Что ж, маэстро, прошу!

- МАЭСТРО? АХ ДА. ФИГУРА РЕЧИ.

Он взмахнул косой.

Десидерата Жалка Пуст погрузилась в вечный сон.

- М-да, - сказала она. - Ничего особенного. Ну а дальше-то что?

Перед вами - Орлея. Волшебное королевство. Алмазный город. Счастливая
страна.

В самом центре города между двумя зеркалами стояла женщина и глядела на
свои уходящие в бесконечность отражения.

Эти зеркала находились в центре зеркального восьмиугольника, установленного
под открытым небом на верхушке самой высокой дворцовой башни. Вообще-то, в
восьмиугольнике гуляло столько отражений, что лишь с большим трудом можно
было определить, где заканчиваются зеркала и начинается реальный человек.

Женщину звали госпожа Лилит де Темпскир, хотя за свою долгую и насыщенную
событиями жизнь она отзывалась и на многие другие имена. К этому Лилит де
Темпскир привыкла с младых ногтей, ведь если хочешь чего-то достичь в жизни
- а она с самого начала решила добиться всего, что только возможно, -
во-первых, научись с легкостью менять имена, а во-вторых, никогда не
пренебрегай плохо лежащей властью. Лилит де Темпскир похоронила уже трех
мужей. По крайней мере, двое из них были действительно мертвы.

А еще нужно почаще переезжать. Потому что большинство людей не любят
съезжать с насиженных мест. Меняй страны, меняй имена, и если все делаешь
правильно, то весь мир станет твоей креветкой. Или кальмаром. В общем, вы
поняли. Например, чтобы стать благородной госпожой, ей пришлось проехать
всего-навсего сотню миль.

И теперь она ни перед чем не остановится...

Два главных зеркала были установлены друг напротив друга, но чуть-чуть
неровно, так что Лилит могла видеть происходящее за спиной. Взгляду
представала вереница ее собственных отражений, уходящих в бесконечные
просторы начинающейся за зеркальной поверхностью вселенной.

Она чувствовала, как вливается сама в себя, бесконечно множась в
бесчисленных отражениях.

Когда Лилит вздохнула и наконец вышла из межзеркального пространства,
эффект был ошеломляющим. Прежде чем исчезнуть, отражения Лилит еще
мгновение висели в воздухе и лишь потом растворились.

Итак... Жалка Пуст умирает. Надоедливая старая рухлядь, туда ей и дорога.
Ведь эта ведьма никогда не понимала, каким могуществом обладает, - она
относилась к тем людям, которые опасаются творить добро только потому, что
боятся причинить вред. Такие людишки воспринимают все настолько серьезно,
что, прежде чем исполнить желание какого-нибудь муравья, прямо-таки
изведутся от моральных терзаний - а вдруг случится что-нибудь плохое?

Лилит окинула взглядом город. Что ж, препятствий больше нет. Хотя, честно
говоря, эта дура старая ведьма была лишь незначительной помехой.

Но теперь дорога полностью открыта.

Дорога к счастливому концу.

Шабаш на вершине горы мало-помалу вошел в свое обычное русло.

Художники и писатели всегда имели несколько искаженное представление о том,
что творится на шабашах ведьм. Просто эти люди слишком много времени
проводят в душных комнатках с задернутыми шторами, вместо того чтобы иногда
взять да и прогуляться на здоровом свежем воздухе.

Вот, к примеру, пресловутые танцы нагишом. В местах с умеренным климатом
крайне нечасто выдаются такие ночи, когда кому-нибудь придет в голову
раздеться догола и что-то там сплясать.

Не говоря уже о камешках под ногами, чертополохе и всяческих колючках.

Ну а эти боги с козлиными головами? Большинство ведьм вообще не верят ни в
каких богов. Они, конечно, знают, что боги существуют. Мало того, время от
времени им даже приходится иметь с ними дело. Но вот верить... Нет, в богов
ведьмы не верят. Слишком уж хорошо они знают этих самых богов. Это все
равно что верить, например, в почтальона.

Далее - еда и питье. Мясо разных рептилий и все такое прочее. На самом деле
ничего подобного ведьмы не едят. Можно, конечно, упрекнуть: мол, они кладут
в чашку столько сахара, что потом ложку не провернешь, постоянно макают в
чай имбирное печенье и пьют, шумно прихлебывая из блюдечка - подобное
хлюпанье мы больше привыкли слышать из сточных канав, даже если бы они ели
лягушачьи лапки, и то производили бы впечатление куда приятнее. Но это все,
в чем можно их упрекнуть.

Затем - всякие волшебные мази и снадобья. Здесь художникам и писателям
повезло куда больше, но это чистое везение. Просто большинство ведьм
пребывают в том почтенном возрасте, когда разные мази и притирания обретают
в ваших глазах изрядную привлекательность. Вот и на сегодняшнем шабаше по
крайней мере двое из присутствующих были натерты знаменитой грудной мазью
матушки Ветровое к, которую она готовила из гусиного жира с шалфеем. Мазь
эта хоть и не позволяла летать и наблюдать всякие интересные Видения, зато
здорово уберегала от простуды - в основном благодаря пронзительному запаху,
который появлялся на вторую неделю после приготовления и удерживал
окружающих на таком почтительном расстоянии, что подцепить от них
какую-нибудь инфекцию было попросту невозможно.

И наконец` сами шабаши как таковые. Ведьма по природе своей животное отнюдь
не стадное - тем более когда речь заходит о других ведьмах. У них вечно
возникает конфликт сильных личностей. Сборище ведьм - это группа, состоящая
сплошь из вожаков, которым некого возглавлять. Основное неписаное правило
ведьмовства гласит: `Делай не то, что хочешь, а то, что я тебе говорю`.
Поэтому выражение `шабаш ведьм` в корне неправильно, обычно это `шабаш
ведьмы`.

Вместе ведьмы собираются только тогда, когда иного выхода нет.

Вот как, к примеру, сейчас.

Учитывая отсутствие Жалки Пуст, разговор вскоре перешел на все растущую
нехватку ведьм.

- Как ни одной? - удивилась матушка Ветровоск.

- Вот так. Ни одной, - пожала плечами мамаша Бревис.

- По мне, так это просто ужасно, - нахмурилась матушка Ветровоск. - Даже
отвратительно.

- Ась? - переспросила старая мамаша Дипбаж.

- Она говорит, что это отвратительно! - прокричала ей на ухо мамаша Бревис.

- Ась?

- Нет ни одной девчонки на замену! На место Жалки!

- А.

Смысл сказанного понемногу начал доходить до старой ведьмы.

- Если никто не будет крошки, я их, пожалуй, подъем, - вдруг встряла в
беседу нянюшка Ягг.

- Вот когда я была молода, ничего подобного не случалось, - строго заявила
матушка Ветровоск. - Только по эту сторону горы жило не меньше дюжины
ведьм. Само собой, то было до нынешней моды, - она скривила губы, - когда
каждый развлекается как знает. Уж больно много всяческих развлечений стало
в наши дни. Вот в мою бытность девушкой мы никогда по одиночке не
развлекались. Все времени не было.

- В общем, как говорят умные люди, `тем пофигут`, - глубокомысленно
заметила нянюшка Ягг. -Что?

- Тем пофигут. Значит, то было тогда, а то сейчас, - пояснила нянюшка.

- Нечего мне рассказывать, Гита Ягг. Сама знаю, когда - тогда, а когда -
сейчас.

- Надо шагать в ногу со временем.

- Не понимаю, с чего бы это. И никак не могу взять в толк, почему мы...

- Видать, опять придется расширять границы, - сказала мамаша Бревис.

- Ну уж нет, - поспешно отозвалась матушка Ветровоск. - На мне и так уже
целых четыре деревни. Метла остыть не успевает.

- Теперь, когда матери Пуст нет, нас осталось слишком мало, - возразила
мамаша Бревис. - Знаю, она, конечно, делала не так уж и много, учитывая ту,
другую, ее работу, но тем не менее кое-чем помогала. Ведь иногда достаточно
просто быть. Местная ведьма должна быть, и все тут.

Четыре ведьмы уныло уставились на пламя костра. То есть уставились на
костер только три из них. Нянюшка Ягг, которая во всем старалась видеть
хорошую сторону, принялась поджаривать себе тост.

- А вот, к примеру, в Рыбьих Ручьях так они себе волшебника завели, -
сказала мамаша Бревис. - Когда тетушка Безнадежна преставилась, оказалось
вдруг, что сменить-то ее и некому. Ну, тогда и послали в Анк-Морпорк за
волшебником. Самый настоящий волшебник. С посохом. У него там и свое
заведение и все такое, а на дверях бронзовая табличка. Так на ней и
написано: `Валшебник`.

Ведьмы вздохнули.

- Госпожа Синьж померла, - добавила мамаша Бревис. - И мамаша Крюкш
приказала долго жить.

- Неужто? Старуха Мейбл Крюкш? - удивилась нянюшка Ягг сквозь крошки. - Это
сколько ж ей было?

- Сто девятнадцать годков, - с охотой сообщила мамаша Бревис. - Я ей как-то
говорю: `И не надоело тебе в твои-то годы по горам лазать`, - да она и
слушать не желала...

- Да уж, встречаются такие, - кивнула матушка Ветровоск. - Упрямые как
ослицы. Только вели им чего-нибудь не делать, так они ни перед чем не
остановятся, а все равно сделают по-своему.

- Знаете, а я ведь слышала ее самые распоследние слова, - похвасталась
мамаша Бревис.

- И что же она сказала? - поинтересовалась матушка Ветровоск.

- Как мне помнится, `вот зараза`.

- Да, наверное, именно так ей и хотелось уйти... - грустно промолвила
нянюшка Ягг. Остальные ведьмы согласно закивали.

- Знаете что... А ведь не иначе как конец настает ведьмовству в наших-то
краях, - заметила мамаша Бревис.

Они снова уставились на огонь.

- Зефира, небось, никто не догадался захватить? - с затаенной надеждой
осведомилась нянюшка Ягг.

Матушка Ветровоск взглянула на сестер-ведьм. Мамашу Бревис она на дух не
переносила, та практиковала по другую сторону горы и имела скверную
привычку рассуждать здраво, в особенности если ее вывести из себя. А старая
мамаша Дипбаж была, пожалуй, самой бесполезной прорицательницей в истории
вещих откровений. И матушка терпеть не могла нянюшку Ягг, которая была ее
лучшей подругой.

- А как насчет молодой Маграт? - простодушно спросила старая мамаша Дипбаж.
- Ее участок примыкает прямо к участку Жалки. Может, она согласится еще
немножко взять?

Матушка Ветровоск и нянюшка Ягг переглянулись.

- У нее не все дома, - уверенно произнесла матушка Ветровоск.

- Да будет тебе, Эсме, - упрекнула ее нянюшка Ягг.

- Лично я считаю, что это называется `не все дома`, - сказала матушка. - И
не пытайся меня переубедить. Когда человек болтает такое о своих
родственниках, у него явно не все дома.

- Ничего подобного она не говорила, - возразила нянюшка Ягг. - Маграт
просто сказала, что они сами по себе, а она сама по себе.

- Вот и я про то, - покачала головой матушка Ветровоск. - А я ей говорю:
Симплисити Чесногк была твоей матерью, Араминта Чесногк - твоей бабкой,
Иоланда Чесногк - твоя тетка, а ты - твоя... ты - твоя ты! Вот что такое
родственные отношения, и не следует забывать об этом.

Она выпрямилась с довольным видом человека, который только что дал ответ на
абсолютно все вопросы, связанные с кризисом самоидентификации.

- Так она даже слушать меня не стала, - добавила матушка Ветровоск.

Мамаша Бревис наморщила лоб.

- Кто? Маграт? - спросила она.

Она попыталась вызвать в памяти образ самой молодой ведьмы Овцепиков и
наконец вспомнила - нет, не лицо, а лишь слегка расплывчатое выражение
безнадежной доброжелательности, застрявшее где-то между похожим на майский
шест телом и шапкой волос, которые больше смахивают на копну сена после
бури. Неустанная творительница добрых дел. Беспокойная душа. Из тех людей,
что спасают выпавших из гнезда птенцов, а потом, когда те погибают, плачут
горючими слезами, совершенно забывая, что именно такую участь добрейшая
Мать-Природа уготавливает всем крошечным, выпавшим из гнезда птенчикам.

- Вообще-то, на нее это не похоже, - заметила она.

- А еще она заявила, что хотела бы быть более уверенной в себе, -
продолжала матушка Ветровоск.

- Но что плохого в том, чтобы быть уверенной в себе? - осведомилась нянюшка
Ягг. - Без такой уверенности хорошей ведьмой не станешь.

- А я и не говорю, что это плохо, - огрызнулась матушка Ветровоск. - Я ей
так и сказала, ничего, говорю, плохого в этом нет. Можешь, говорю, быть
хоть сколько уверенной в себе, только делай, что тебе говорят.

- Ты вот это вотри-ка, и через недельку-другую все рассосется, - неожиданно
встряла старая мамаша Дипбаж.

Остальные три ведьмы выжидающе посмотрели на старуху: вдруг она еще
что-нибудь скажет? Но вскоре стало ясно, что продолжения не предвидится.

- И еще она ведет... что она там ведет, а, Гита? - повернулась к нянюшке
матушка Ветровоск.

- Курсы самообороны, - ответила нянюшка Ягг.

- Но она же ведьма, - заметила мамаша Бревис.

- И я ей о том же, - пожала плечами матушка Ветровоск, которая всю жизнь
чуть ли не каждую ночь бродила по кишащим разбойниками горным лесам,
пребывая в полной уверенности, что во тьме не может таиться ничего ужасней,
чем она сама. - А она мне: это, мол, к делу не относится. К делу не
относится! Так прямо и заявила.

- Все равно на эти курсы никто не ходит, - сказала нянюшка Ягг.

- По-моему, раньше она говорила, что собирается замуж за короля, -
вспомнила мамаша Бревис.

- Говорила, говорила... - кивнула нянюшка Ягг. - Но кто ж не знает Маграт?
По ее словам, она старается быть открытой для всяких там индей. А недавно
она заявила, что не собирается всю жизнь быть просто сексуальным объектом.

Тут все призадумались. Наконец мамаша Бревис медленно, словно человек,
вынырнувший из глубины самых поразительных раздумий, произнесла:

- Но ведь она никогда и не была сексуальным объектом.

- Могу с гордостью вас заверить, лично я вообще не знаю, что это за штука
такая сексусальный объект, - твердо промолвила матушка Ветровоск.

- Зато я знаю, - вдруг заявила нянюшка Ягг. Все взоры устремились на нее.

- Наш Шейнчик как-то привез один такой из заграничных краев.

Ведьмы по-прежнему испытующе взирали на нее.

- Он был коричневый и толстый, у него было лицо с глазами-бусинками и две
дырки для шнурка.

Этим объяснением ее товарки не удовольствовались.

- Во всяком случае, Шейн сказал, что так это называется, - развела руками
нянюшка.

- Скорее всего, ты говоришь об идоле плодородия, - пришла на помощь мамаша
Бревис.

Матушка покачала головой.

- Сомневаюсь я, что Маграт похожа на... - начала она.

- А по мне, так все это гроша ломаного не стоит, - вдруг сказала старая
мамаша Дипбаж в том времени, где она пребывала в данную минуту.

Куда именно ее занесло - этого не смог бы сказать никто.

Здесь-то и таится профессиональная опасность для людей, наделенных вторым
зрением. На самом деле человеческий разум не предназначен для того, чтобы
шнырять взад-вперед по великому шоссе времени, и запросто может сорваться с
якоря, после чего он будет улетать то в прошлое, то в будущее, лишь
случайно оказываясь в настоящем. Как раз сейчас старая мамаша Дипбаж выпала
из фокуса. Это означало, что если вы разговаривали с ней в августе, то она,
возможно, слушала вас в марте. Единственным выходом было сказать что-нибудь
и надеяться, что она уловит это в следующий раз, когда ее мысль будет
проноситься мимо.

Матушка на пробу помахала руками перед невидящими глазами старой мамаши
Дипбаж.

- Опять уплыла, - сообщила она.

- Ну, если Маграт не сможет взять на себя обязанности Жалки, значит,
остается Милли Хорош из Ломтя, - подвела итог мамаша Бревис. - Она девочка
трудолюбивая. Только вот косит еще сильнее, чем Маграт.

- Подумаешь! Косоглазие ведьму только красит. Это называется прищур, -
возразила матушка Ветровоск.

- Главное, уметь этим прищуром пользоваться, - сказала нянюшка Ягг. -
Старая Герти Симмонс тоже прищуривалась, да только весь ее сглаз оседал на
кончике ее же собственного носа. Плохо это для профессиональной репутации.
Начнет тебя ведьма проклинать, а потом у нее у самой же нос возьми да
отвались... Что люди-то подумают? Они снова уставились на пламя костра.

- А Жалка преемницу так и не выбрала? - спросила мамаша Бревис.

- И я ничуточки этому не удивляюсь, - хмыкнула матушка Ветровоск. - В наших
краях так дела не делаются.

- Верно, да только Жалка не так много времени проводила в наших краях.
Такая у нее была работа. Вечно носилась по заграницам.

- Лично меня в ваши заграницы калачом не заманишь, - ответила матушка
Ветровоск.

- Ну да? Ты ж была в Анк-Морпорке, - рассудительно заметила нянюшка. - А
это заграница.

- А вот и нет. Просто он далеко отсюда. Это совсем другое дело. Заграница -
это где все болтают на каком-то тарабарском языке, едят всякую чужеродную
дрянь и поклоняются этим, ну, сами знаете, объектам, - объяснила матушка
Ветровоск, прирожденный посол доброй воли. - Причем надо быть очень
осторожным, ведь заграница-то совсем рядом может оказаться. Да-да, -
фыркнула она. - Из этой своей заграницы Жалка Пуст могла что угодно
притащить.

- Однажды она привезла мне очень миленькую тарелочку, белую такую с
голубым, - поделилась нянюшка Ягг.

- Верно говоришь, - кивнула мамаша Бревис матушке Ветровоск. - Лучше
кому-нибудь сходить, осмотреть ее домишко. У нее там много чего хорошего
было. Страшно даже подумать, что какой ворюга заберется туда и все там
обшарит.

- Представить себе не могу, что какому-нибудь воришке взбредет в голову
забираться к ведьме... - начала было матушка, но внезапно осеклась. - Ага,
- покорно промолвила она. - Хорошая мысль. Обязательно зайду.

- Да чего уж, я схожу, - сказала нянюшка Ягг, у которой тоже было время все
обдумать. - Мне как раз по пути. Никаких проблем.

- Нет, тебе лучше пораньше вернуться домой, - возразила матушка. - Так что
не беспокойся. Мне нетрудно.

- Ой, да какое там беспокойство! - махнула рукой нянюшка.

- В твоем возрасте лучше не переутомляться, - напомнила матушка Ветровоск.
Их взгляды скрестились.

- Слушайте, чего вы спорите-то? - удивилась мамаша Бревис. - Возьмите да
сходите на пару.

- Я завтра немного занята, - подумав, сообщила матушка Ветровоск. - Может,
после обеда?

- Подходит, - сказала нянюшка Ягг. - Встретимся возле ее дома. Сразу после
обеда.

- Когда-то был, но потом ты его отвинтил, и он потерялся, - пробормотала
старая мамаша Дипбаж.

Забросав яму землей, Харка-браконьер вдруг ощутил, что должен произнести
хоть несколько прощальных слов.

- Ну, короче, вот оно и все... - неопределенно выразился он.

`А ведь она была одной из лучших, - думал Харка, возвращаясь в
предрассветном сумраке к домику Жалки Пуст. - Не то что некоторые... Хотя,
конечно, все ведьмы хорошие, - поспешно добавил он про себя, - но лично я
предпочитаю держаться от них подальше, неловко как-то чувствую себя с ними.
А вот госпожа Пуст всегда умела выслушать...`

На кухонном столе лежали продолговатый пакет, небольшая кучка монеток и
конверт.

Недолго думая, Харка вскрыл конверт, хотя письмо было адресовано не ему.

Внутри оказался конверт поменьше и записка.

`Альберт Харка, - гласила записка, - я все вижу. Дастафь пакет и канверт
куда над а, а если пасмеиш заглянуть в нутрь с табой случица нечто ужасное.
Как профессиональная Фе Я Крестная я не магу никаво праклинать но
Предсказываю тибя покусаит злой волк и твоя нога пазеленеит и отвалица, ни
спрашивай аткуда я это знаю тем болие все равно я не смагу ответить патаму
што умирла. Всево наилутшево, Десидерата Жалка Пуст`.

Он зажмурился и взял пакет.

Туда, где сверкнет капелька воды на гребне волны, где блеснет льдинка, где
найдется самое захудалое зеркальце или отражение, - во все эти места Лилит
могла заглянуть. Волшебное зеркало? Ерунда. Любое зеркало сойдет, главное -
уметь им пользоваться. И Лилит, вобравшая в себя энергию миллиона
отражений, прекрасно это умела.

Ее грызло лишь одно. Скорее всего, Десидерата Пуст избавилась от нее. Этот
поступок вполне в ее духе. Сознательность... Видимо, отдала той глупой
девчонке с бесцветными глазами, которая время от времени ее навещала, - той
самой, что любила обвешиваться дешевой бижутерией и безвкусно одевалась.
Очень подходящий тип.

Но Лилит должна была убедиться наверняка. Уверенность - вот залог вашего
успеха, и Лилит достигла своего нынешнего положения именно благодаря тому,
что всегда следовала этому правилу.

В лужах и окнах, по всему Ланкру, замелькало лицо Лилит. Оно появлялось и
тут же пропадало, перемещаясь все дальше, дальше...

В обширном магическом поле Плоского мира свет распространяется медленно, а
значит, и время тоже никуда не спешит. Как выразилась бы нянюшка Ягг, когда
в Орлее пьют чай, у нас все еще вторник...

На самом деле в Орлее только-только наступило утро. Лилит сидела в своей
башне и с помощью зеркала рассылала свои отражения по всему миру. Она
искала.

А теперь и над Ланкром расцветала заря. По лесу ползли клочья осеннего
тумана.

Матушка Ветровоск распахнула входную дверь. Не заперто. Последнего гостя,
который должен был наведаться к Жалке Пуст, никакой замок не удержал бы.

- Она похоронила себя там, за домом, - послышался голос за спиной у
матушки.

Это была нянюшка Ягг.

Матушка быстро прикинула, как лучше поступить. Бели заметить, что нянюшка
нарочно пришла пораньше, чтобы самой пошарить в доме, это сразу вызовет
вопросы о том, что здесь делает матушка Ветровоск. Разумеется, дай срок,
она обязательно нашла бы ответы на эти вопросы. Но в общем и целом лучше

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 115857
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 2