ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

ГЛАВА 1.

Замок был первым неповрежденным зданием, увиденным ими за
два дня путешествия по району, который был опустошен с невероятной
и ужасающей тщательностью.
За эти два дня они видели волков, следивших за ними с вершины
холмов, лис с волочившимися хвостами, скрывавшихся под
кустами, канюков, сидевших на мертвых деревьях или на почерневших
балках сожженных ферм и поглядывавших на них с корыстным
интересом. Они не встретили ни души, только в чаще заметили человеческие
скелеты.
Погода была хорошей до середины второго дня, а затем осеннее
небо стало затягиваться тучами, подул холодный северный ветер.
Временами он хлестал по их спинам ледяным дождем, а то и
дождем со снегом.
Вечером, поднявшись на низкий гребень, Дункан Стэндиш увидел
замок - строение грубой формы, укрепленное палисадами и узким
рвом. За палисадами против подьемного моста находился двор,
куда загонялись лошади, рогатый скот, овцы и свиньи. По двору
ходило несколько человек, из труб шел дым. Множество мелких
строений с отдельными следами пожаров располагалось снаружи палисадов.
В целом место выглядело бедным и неряшливым.
Дэниел, крупный боевой конь, который ходил за Дунканом,
как собака, встал позади хозяина. Стуча копытцами, за Дэниелом
подошла маленькая серая ослица Бьюти, нагруженная вьюками. Дэниел
поднял голову и подтолкнул хозяина в спину.
- Все в порядке, Дэниел, - сказал ему Дункан. - Мы нашли
убежище на ночь.
Конрад поднялся по склону и остановился рядом с Дунканом.
Это был массивный человек почти семи футов ростом, и даже для
своего роста он выглядел тяжелым. С его плеч свисала до колен
одежда из овечих шкур. В правой руке он держал тяжелую дубину
из дубовой ветви. Он молча смотрел на замок.
- Что будем делать? - спросил Дункан.
- Они видели нас, - ответил Конрад. - Над палисадами высовывались
головы.
- Твои глаза острее моих, - заметил Дункан. - Ты уверен?
- Уверен, милорд.
- Перестань называть меня лордом! Я не лорд, лорд - мой
отец.
- Я считаю вас таковым, - сказал Конрад. - Когда ваш отец
умрет, вы станете лордом.
- Разрушителей нет?
- Нет, только люди, - ответил Конрад.
- Непохоже, чтобы Разрушители прошли мимо такого места.
- Может хозяева отбились? Или Разрушители спешили?
- Вряд ли, - возразил Дункан. - Судя по всему, что мы видели,
они не проходят мимо, даже хижину сжигают.
- Сюда идет Тайни, - сказал Конрад. - Сейчас он на них
посмотрит.
По склону поднимался мастиф. Он остановился возле Конрада.
Конрад погладил по голове собаку, и та замахала хвостом.
Дункан снова отметил сходство между собакой и человеком. Тайни
был великолепным животным. Он почти достигал талии Конрада. На
нем был широкий ошейник с металлическими бляхами.
Поглядев на замок, пес насторожил уши и негромко зарычал.
- Ему это не нравится, - сказал Конрад.
- Но это единственный кров, который мы встретили, - возразил
Дункан. - Ночь сырая и холодная.
- Тут наверное есть клопы. И вши тоже.
Ослик прижимался к Дэниелу, чтобы укрыться от ветра. Дункан
поправил перевязь меча.
- Мне это нравится не больше, чем тебе и Тайни, но очень
уж плохая ночь.
- Будем держаться вместе, - сказал Конрад. - Не дадим им
разделить нас.
- Правильно, - согласился Дункан. - В случае чего - уйдем.
Они стали спускаться с холма. Дункан бессознательно сунул
руку под плащ - ощупать мешочек на поясе. Когда его пальцы коснулись
мешочка, он услышал шелест пергамента и рассердился на
себя за это действие. В течении этих двух дней он то и дело совершал
дурацкую процедуру - проверял, тут ли манускрипт.
Точь-в-точь местный парень, едущий на ярмарку и все время щупающий
карман - не потерялся ли его драгоценный пенни.
Коснувшись пергамента, Дункан как бы вновь услышал голос
его преосвященства: `На этих нескольких страницах, возможно,
находится будущая надежда человечества.`
Хотя, если подумать, его преосвященство мог и преувеличивать,
и не все его утверждения следовало принимать всерьез. Но
в данном случае Дункан считал, что старый священнослужитель
вполне может быть прав. Узнают они это, конечно, только в Оксенфорде.
Именно из-за этого, из-за этих исписанных мелким почерком
листов пергамента он, Дункан, здесь, а не в удобном и безопасном
Стэндиш Хаузе, и собирается искать убежище в таком месте,
где, по мнению Конрада, могут быть только клопы.
- Меня одно беспокоит, - сказал Конрад, поравнявшись с
Дунканом.
- Разве тебя может что-нибудь беспокоить?
- Маленький народ, - пояснил Конрад. - Мы никого из них не
видели. Кто-нибудь другой мог бежать от Разрушителей, но гоблины,
гномы и прочие вряд ли побегут.
- Может испугались и спрятались? - предположил Дункан. - Они
умеют прятаться.
Конрад подумал.
- Да, может, и так.
Подойдя к замку, они увидели, что правильно оценили его.
Он был весьма нерасполагающим. Одно слово - ветхий. Тут и там
из-за палисадников показывались головы, следившие за их появлением.
Мост все еще был поднят, когда они подошли к вонючему рву.
Зловоние было просто непереносимым, и в зеленоватой воде плавало
что-то, что вполне могло быть разложившимися человеческими
телами.
Конрад закричал головам, торчавшим над палисадами:
- Открывайте! Путники просят крова!
Ничего не произошло, и Конрад заревел снова. Наконец, мост
начал рывками опускаться, скрипя и скрежеща. Когда они прошли
по мосту, их встретила пестрая толпа бродяг, только бродяги эти
были вооружены копьями, а у некоторых были самодельные мечи.
Конрад взмахнул дубиной.
- Разойдись! - крикнул он. - Дорогу моему господину!
Те попятились, но копий не опустили, и мечи остались обнаженными.
Сгорбленный человечек, волоча ногу, отделился от толпы
и подошел к прибывшим.
- Мой господин приветствует вас, - проскулил он. - он просит
вас к столу.
- Сначала, - сказал Конрад, - место для животных.
- Здесь есть навес, - ответил скулящий хромой. - Он, правда,
открытый, но у него есть крыша и стена. Для лошади и осла
будет сено, а собаке я принесу костей.
- Не костей, - возразил Конрад, - а мяса. Большой кусок,
соответствующий ее размерам.
- Я найду немного мяса, - сказал хромой.
- Дай ему монетку, - обратился Дункан к Конраду.
Конрад запустил пальцы в поясной кошелек, достал монету и
бросил человеку. Тот проворно подхватил ее и коснулся пальцами
лба, правда, несколько насмешливо.
Навес был неважным убежищем, но все-таки давал некоторую
защиту от дождя и ветра. Дункан расседлал Дэниела и повесил
седло на стену палисада. Конрад снял с ослика тюки и положил их
поверх седла.
- Разве вы не возьмете седло и мешки с собой? - спросил
хромой. - Целее будут.
- И здесь уцелеют, - ответил Конрад. - Если кто коснется
их - переломаю ребра, а то и глотку вырву.
Беспутная толпа, встречавшая их у моста, теперь рассеялась.
Мост поднялся с протестующим скрипом.
- А теперь, - сказал хромой, - благоволите следовать за
мной. Хозяин сидит за ужином.
Главный холл замка был плохо освещен и отвратительно вонял.
По стенам его торчали коптящие факела. Тростник, устилавший
пол, не менялся несколько месяцев, если не лет.
Он был усеян костями, притащенными псами или просто брошенными
на пол после обгладывания. Тут же лежали собаки, и ком-ната
провоняла мочей - собачьей, а может статься, и - человечьей.
В дальнем конце холла находился камин, где горели чурбаки.
Труба тянула плохо, и дым просачивался в холл. В центре холла
стоял длинный стол на козлах, вокруг которого сидела разношерстная
компания.
Мальчики-подростки бегали кругом, подавая блюда и кувшины
эля.
Когда Дункан и Конрад вошли в холл, разговор оборвался, и
неясные белые лица повернулись к прибывшим. Собаки бросили кости
и оскалили зубы. В дальнем конце стола поднялся человек и
радостным голосом заревел:
- Добро пожаловать, путники! Подходите и разделите стол с
Гарольдом Ривером.
Он повернул голову к прислуживавшим юношам:
- Отгоните с дороги этих проклятых псов, чтобы наши гости
могли подойти, не боясь, что их укусят.
Мальчики охотно принялись за дело, разгоняя пинками огрызавшихся,
рычавших и визжавших собак.
Дункан выступил вперед:
- Благодарю вас, сэр, за вашу любезность.
Гарольд Ривер был костляв, волосат и неопрятен. В его волосах
и бороде, казалось, могли жить мыши. На нем был плащ,
когда-то пурпурный, но теперь до того грязный, что цвет был
почти неразличим. Меховые обшлага и воротник были потрачены
молью.
Ривер показал на сиденье рядом с собой.
- Прошу садиться, сэр.
- Меня зовут Дункан Стэндиш, а человек со мной - Конрад.
- Он ваш слуга?
- Нет, товарищ.
Ривер некоторое время обдумывал этот ответ, а потом сказал:
- В таком случае он сядет с вами.
Он обратился к человеку, сидевшему на соседнем месте:
- Эйнер, убирайся к чертям отсюда. Найди другое место и
возьми доску для резки мяса с собой.
Эйнер недовольно встал, взял свою доску и пошел искать
другое место.
- Теперь, когда все устроено, - обратился Ривер к Дункану, - извольте
присесть. У нас есть мясо и эль. Эль отличный, насчет
мяса - не сказал бы. Есть также хлеб неважного сорта, но
зато у нас самый лучший мед, какой только бывает. Когда Разрушители
напали на нас, старый Седрик, пчелиный мастер, рискуя
жизнью, унес ульи и тем спас их для нас.
- Давно это было? - спросил Дункан. - Когда приходили Разрушители?
- Поздней весной. Сначала пришли разведчики орды, их было
немного, поэтому и удалось спасти скот и пчел. Когда, наконец,
пришла настоящая орда, мы были готовы. Вы, сэр, когда-нибудь
видели Разрушителей?
- Нет. Я только слышал о них.
- Скверная компания, - сказал Ривер. - Всяких форм и размеров.
Бесенята, демоны, дьяволы и множество других, от вида
которых скручивает кишки и выворачивает желудок, - и у всех
свой особый вред. Хуже всего безволосые. Люди, но не люди. Вроде
безмозглых идиотов, но крепких и сильных идиотов. Они не
знают страха, и у них вечная потребность убивать. На них нет ни
единого волоска, они белые, как черви в гнилом полене. Тяжелые,
жирные, как черви. На самом-то деле они не жирные. Мускулистые.
Вы в жизни не видели такой мускулатуры. И силы непомерной. Безволосые
и другие бегут все вместе и сметают перед собой все.
Убивают, жгут, пощады от них не жди. Злоба и магия - вот главное
в их деле. Сказать не могу, как трудно нам было держать их
на расстоянии. Магии мы сопротивлялись, а ярости у нас хватает,
хотя один их вид может испугать человека до смерти.
- Но вы, вроде, не испугались.
- Мы не пугались, - подтвердил Ривер. - Мои люди - народ
крепкий. Мы наносили им удар за ударом. Мы не хуже их. Мы не
собирались отдать им это место, которое мы нашли.
- Нашли?
- Ну, да. Вы сами понимаете, конечно, что мы не из тех,
кто обычно живет в таких домах. Видите ли, Ривер - это кличка,
просто так, для смеха. Мы - честные рабочие, не могущие найти
работу. Здесь таких много. Зная, что работы для нас нет, мы
обьединились и стали искать спокойный уголок, где мы могли бы
вести хозяйство и кормить себя и свои семьи. И вот мы набрели
на этот покинутый уголок.
- Вы хотите сказать, что тут никто не жил?
- Ни души. Никого вокруг. Мы посоветовались и решили войти,
конечно, если не придут настоящие хозяева.
- В таком случае вы все вернете им?
- Ну, ясное дело, - сказал Ривер. - Отдадим и пойдем снова
искать спокойный угол.
- С вашей стороны это благородно, - сказал Дункан.
- Спасибо, сэр. Ну, довольно об этом. Расскажите о себе.
Вы сказали - путешествуете. В этих краях не часто видишь путешественников.
Слишком опасные места.
- Мы идем на юг, - пояснил Дункан, - в Оксенфорд, а затем,
возможно, в Лондон-сити.
- И вы не боитесь?
- Боимся, конечно. Но мы вооружены и будем осторожны.
- Да, осторожность вам понадобится, - согласился Ривер, - вы
поедете через самое сердце разоренной земли. Там встретится
множество опасностей. Трудно будет с пропитанием. Здесь, скажу,
ничего не осталось. Даже воронам, летящим через эту местность,
нужно брать провиант.
- Вы, однако, обходитесь.
- Нам удалось спасти скот. Сеяли мы поздно, когда Разрушители
ушли, и из-за этого урожай получился бедным. Пшеницы вполовину
меньше, ржи и ячменя тожэ, овса совсем мало. Гречиха
полностью погибла. Зато у нас запасы сена. Но наш скот страдает
от ящура, а на овец нападают волки.
Перед Дунканом и Конрадом были поставлены доски и огромное
блюдо с бычьей ляжкой на одном его конце и бараньим седлом на
другом. Второй мальчик принес каравай хлеба и блюдо сотового
меда.
За едой Дункан оглядывал стол. Что бы ни говорил Ривер,
сидевшие здесь отнюдь не были честными рабочими. У них был волчий
взгляд. Видимо, разбойничий отряд во время набега был застигнут
Разрушителями. Отогнав Разрушителей, отряд не нашел ничего
лучшего, как осесть здесь, хотя бы на время. Это место было
неплохим укрытием. Никто не появится здесь, даже люди закона.
- А где сейчас Разрушители? - спросил он.
- Кто знает? - ответил Ривер. - Они могут быть где угодно.
- Но здесь почти граница разоренной земли. А был слух, что
они в глубине Северной Британии.
- Может быть. Мы не слышали слухов, они сюда не доходят.
Вы единственные, кого мы увидели. Очевидно, вас привело сюда
очень важное дело.
- Мы везем сообщения. Больше ничего.
- Вы сказали - в Оксенфорд или Лондон-сити?
- Именно.
- В Оксенфорде ничего нет.
- Возможно, - сказал Дункан. - Я там никогда не был.
Он обратил внимание, что здесь не было женщин. Ни одной
леди за столом, как полагалось бы во всяком порядочном замке.
Если здесь и были женщины, то к столу их не допускали.
Один из юношей принес кувшин и налил в чаши путников. Дункан
попробовал эль - он был отличный. Он сказал об этом Риверу.
- Следующая партия не будет таковой, - ответил Ривер, - в
этом году зерно гораздо хуже и сено тоже. Мы чертовски потрудились
с заготовкой сена, пусть даже неважного. Нашей бедной скотине
зимой придется туговато.
Большинство сидящих за столом покончило с едой. Многие тут
же уснули, положив голову на руки. `Немногим лучше животных, - подумал
Дункан, - постелей нет у них, что ли?` Ривер покачивался
на стуле, закрыв глаза. Разговоры в холле умолкли.
Дункан отрезал два ломтя хлеба и протянул один Конраду.
Свой ломоть он намазал медом. Как и говорил Ривер, мед был великолепный:
чистый, сладкий, цветочный, не то что темный и грубый
на вкус продукт северных мест.
Дрова в камине прогорели. Некоторые факелы на стенах погасли,
но еще распространяли жирный чад. Две собаки разодрались
из-за кости. Вонь в холле, казалось, стала еще сильнее.
Приглушенный крик заставил Дункана вскочить. Секунду он
постоял, прислушиваясь. Крик повторился. Боевой крик - крик
ярости, а не боли. Конрад тоже вскочил.
- Это Дэниел! - крикнул он.
Они бросились к дверям. Какой-то человек, очнувшись от пьяного
сна, преградил Дункану дорогу. Дункан отшвырнул его в
сторону. Конрад обогнал Дункана и стал дубиной расчищать путь.
Те, кто вошел в контакт с этой дубиной, злобно выли сзади. Собаки
с визгом разбегались. Дункан выхватил меч, и металл свистнул
в воздухе.
Конрад распахнул дверь, и они выскочили во двор. Там был
разложен большой костер. Перед навесом, где размещались животные,
собралась группа людей.
Увидев на дворе Дункана и Конрада, кое-кто бросился наутек.
Дэниел, яростно визжа, стоял на задних ногах, а передними
бил людей перед собой. Один человек неподвижно лежал на земле,
другой отползал. Пока Дункан с Конрадом бежали через двор, конь
ударил тяжелым подкованным копытом еще одного. В нескольких футах
от Дэниела разьяренный Тайни держал человека за горло и
свирепо тряс его. Ослик возбужденно молотил копытцами по воздуху.
При виде бежавших через двор мужчин те, кто еще оставался
под навесом, сочли за благо дать тягу. Дункан остановился около
коня и сказал ему:
- Все в порядке, Дэниел. Мы здесь.
Дэниел обнюхал хозяина.
- Оставь его, - сказал Конрад Тайни. - Он мертв.
Собака презрительно отошла, облизывая окровавленную морду.
У человека, которого она выпустила, не было горла.
Двое лежащих перед Дэниелом не шевелились, третий кое-как
тащился по двору со сломанным позвоночником. Кто-то хромал,
кто-то согнулся вдвое.
Из двери главного холла высыпали люди. Они собирались в
группы и глазели. Ривер пробился сквозь них и подошел к Дункану
и Конраду.
- Это что такое? - загрохотал он. - Я оказал вам гостеприимство,
а вы убиваете моих людей!
- Они пытались украсть наше добро, - ответил Дункан. - Скорее
всего, они хотели спереть наших животных. А нашим животным,
как вы сами видите, это не понравилось.
Ривер прикинулся разьяренным.
- Вранье! Мои люди никогда не унизятся до такой гнусной
шутки!
- Ваши люди - гнусный сброд, - сказал Дункан.
- Досадно, - проговорил Ривер, - я не ссорюсь с гостями.
- И не нужно ссориться, - резко ответил Дункан. - спустите
мост, и мы уйдем. Я настаиваю на этом.
Конрад, покачивая дубиной, подошел к Риверу.
- Вы слышали? - Спросил он. - Милорд настаивает.
Ривер хотел отступить, но Конрад схватил его за плечо и
повернул кругом.
- Моя дубина голодна, - предупредил он. - Она уже несколько
месяцев не дробила черепов.
- Спустите мост, - не слишком вежливым тоном потребовал
Дункан.
- Ладно, - сдался Ривер. Он крикнул своим:
- Спустите мост, чтобы наши гости могли нас оставить!
- Остальные пусть отойдут подальше, - посоветовал Конрад. - Дайте
нам дорогу. Иначе ваша черепушка треснет.
- Остальные отойдите! - пронзительно завопил Ривер. - Не
толпитесь, дайте нам проход. Нам не нужны неприятности.
- Если будут неприятности, - заметил Конрад, - вы пострадаете
первым.
Он повернулся к Дункану.
- Оседлайте Дэниела и навьючьте Бьюти, а я управлюсь с
этим типом.
Мост уже начал опускаться. Он еще не успел удариться о
землю за рвом, а они уже были готовы в путь.
- Я подержу Ривера, - сказал Конрад, - пока мы не перейдем
мост.
Он дернул Ривера за собой. Люди во дворе стояли далеко позади.
Тайни приглядывал за ними. Перейдя мост, они остановились.
Конрад выпустил Ривера. Дункан сказал их бывшему хозяину:
- Когда вернетесь, поднимете мост. И не вздумайте посылать
своих людей вдогонку за нами. Если вы это сделаете, мы спустим
на них лошадь и собаку. Это боевые животные, и они умеют сражаться,
как вы уже видели. Они разнесут ваших людей на куски.
Ривер не ответил и пошел через мост обратно. Очутившись во
дворе, он рявкнул:
- Поднимайте!
Завизжали колеса, лязгнули цепи, заскрипело дерево. Мост
начал медленно подниматься.
- Пошли, - сказал Дункан, когда мост поднялся наполовину.
Они спустились с холма и пошли по едва заметной тропинке.
Тайни шел впереди.
- Куда мы идем? - спросил Конрад.
- Не знаю, - ответил Дункан, - лишь бы подальше отсюда.
Тайни предупреждающе зарычал. На тропинке стоял человек.
Дункан подошел к остановившемуся Тайни, и они вместе двинулись
к человеку.
Тот сказал дрожащим голосом:
- Не бойтесь, сэр. Я всего лишь старый Седрик, пчелиный
мастер.
- Что ты делаешь здесь? - спросил Дункан.
- Я пришел проводить вас, сэр. Кроме того я принес вам пищи.
Он поднял мешок, стоявший у его ног.
- Бекон, - сказал он, - ветчина, сыр, каравай хлеба и немного
меду. Я могу показать вам самый удобный и самый скорый
путь. Живу я здесь всю жизнь и знаю местность.
- Чего ради ты помогаешь нам? Ты же человек Ривера. Он
рассказывал нам, как ты спасал пчел от Разрушителей.
- Я не человек Ривера, - ответил пчелиный мастер. - я был
здесь задолго до того, как он появился. Хорошая была тогда
жизнь, для всех хорошая - и для господина и для его народа. Но
когда пришел Ривер, мы не смогли ничего сделать. Мы не умели
драться. Ривер и его бандиты пришли два года назад в Михайлов
день, и...
- Но ты остался у Ривера.
- Не остался. Я был оставлен в живых. Меня пощадили, потому
что я единственный умел обращаться с пчелами. Мало кто знает
пчел, а Ривер, похоже, любит хороший мед.
- Значит я не ошибся, когда подумал, что Ривер и его люди
захватили замок и убили всех, кто жил в нем, - проговорил Дункан.
- Ох, - сказал Седрик, - эта несчастная местность пережила
тяжелые времена. Сначала Ривер и ему подобные, потом Разрушители.
- И ты покажешь, как кратчайшим путем уйти подальше от Ривера?
- Покажу. Я знаю самые короткие тропы. Я их найду в темноте.
Когда я увидел, что произошло, я пошел на кухню и собрал
провизию, затем прошел палисадами и стал ждать вас.
- Но если Ривер узнает, он отомстит тебе.
Седрик покачал головой.
- Меня не хватятся. Я всегда с пчелами, даже ночую возле
них. Сегодня вечером я пришел, потому что холодно. Если и заметят,
что меня нет, подумают, что я с пчелами. И знаете, сэр,
для меня честь послужить человеку, который осадил Ривера.
- Вы его не любите?
- Ненавижу. Но что я могу сделать? Слегка цапнуть то тут,
то там, вроде, как сейчас. Каждый делает то, что в его силах.
Конрад взял мешок из рук старика.
- Я понесу его. А потом мы переложим этот вьюк на Бьюти.
- Как ты думаешь, Ривер с людьми гонится за нами? - спросил
Дункан.
- Не знаю, - ответил старик. - Думаю, что нет, но кто знает.
- Ты сказал, что ненавидишь его. Так почему бы тебе не уйти
с нами? Конечно если тебе не хочется оставаться у него.
- У него - нет. Я охотно бы пошел с вами, но я не могу оставить
пчел.
- Пчел?
- Сэр, вы что-нибудь знаете о пчелах?
- Очень мало.
- Это самые удивительные создания. В одном улье их столько,
что и не сосчитать. Но они нуждаются в человеческой помощи.
Каждый год у них должна быть одна сильная королева, чтобы отложить
много яиц. Одна королева, только одна, представьте, и улей
будет сильным. Если будет больше, пчелы станут роиться, часть
их уйдет куда-нибудь, численность в улье уменьшится. И их силу
хранит пчелиный мастер, умеющий ухаживать за ними. Он осматривает
соты, находит лишних королев и уничтожает их. Он должен
также уничтожить слишком старую королеву и проследить, чтобы
выросла сильная новая...
- Из-за этого ты и остаешься с Ривером?
Старик выпрямился.
- Я люблю моих пчел, и я им нужен.
- К черту пчел, - сказал Конрад. - Мы так и помрем здесь,
болтая о пчелах.
- Я слишком много говорю о пчелах, - согласился старик. - Идите
за мной и не отставайте.
Он заскользил как дух перед ними. Шел он то медленно, то
бежал, то опять ступал осторожно и медленно, нащупывая нить.
Они спустились в маленькую долину, поднявшись на гребень,
опять спустились в долину побольше, снова поднялись. Звезды
медленно кружились над ними, луна клонилась к западу. С севера
все еще дул холодный ветер, но дождя не было.
Дункан устал. Его тело требовало сна и возмущалось каждым
шагом. Один раз он споткнулся, и Конрад сказал ему:
- Садитесь на лошадь.
- Дэниел тоже устал.
Мозг Дункана не участвовал в движении. Ноги сами шли вперед
в темноте, в слабом лунном свете, по темным холмам и долинам.
Мысли его были далеко. Они вернулись к тому дню, с которого
все началось.
ГЛАВА 2

Первое предупреждение об избрании Дункана для определенной
миссии пришло к нему, когда он спускался по спиральной лстнице
в библиотеку, где, как сказал Уэлс, его хдали отец и Его Преосвященство.
В том, что отец хотел его видеть, не было ничего необычного.
Дункан привык, что его звали, но какое дело могло привести
в замок архиепископа? Его преосвященство был стар и растолстел
от хорошей пищи и недостатка работы. Он редко покидал аббатство.
Только очень важное могло заставить его приехать на старом
сером муле, который шел медленно, но мягко, что облегчало путешествие
человеку, не любящему движение.
Дункан вошел в библиотеку с ее книжными полками до потолка,
цветными стеклами в окнах, с оленьей головой над горящим
камином. Его отец и архиепископ сидели в креслах у огня. Когда
Дункан вошел, оба встали, приветствуя его. Архиепископу это
удалось не без труда.
- Дункан, - сказал отец, - у нас гость, которого ты, конечно,
помнишь.
- Ваше преосвященство, - проговорил Дункан, торопясь подойти
под благословение, - как приятно снова увидеть вас!
Он опустился на одно колено. Благословив его, архиепископ
сделал символический жест, поднимая Дункана.
- Он должен помнить меня, - сказал архиепископ отцу, - я
довольно часто имел причины выговаривать ему. Добрым отцам
пришлось немало потрудиться, чтобы вложить латынь или греческий
в его сопротивляющуюся голову.
- Но, ваше преосвященство, - возразил Дункан, - все это было
так скучно! Зачем нужен грамматический разбор латинских глаголов?
- Чтобы говорить, как подобает джентельмену, - ответил его
преосвященство. - Когда они приходят в аббатство и встречаются
с латынью, они всегда недовольны. Но ты, несмотря на некоторые
отступления, учился лучше, чем большинство остальных.
- С парнем все в порядке, - проворчал отец. - Я и сам-то
не слишком знаю латынь. Ваши люди в аббатстве придают ей слишком
большое значение.
- Может, и так, - согласился архиепископ, - но это единственное,
что у нас есть. Мы не можем обучать их ездить верхом,
орудовать мечом или ухаживать за девушками.
- Давайте оставим шутки и перейдем к делу, - предложил
отец. - Садись поближе, сынок. Дело касается тебя.
- Хорошо, сэр, - ответил Дункан.
Он сел. Архиепископ глянул на его отца.
- Я буду рассказывать, Дуглас?
- Да, - ответил отец. - Вы знаете об этом больше меня и
говорите вы лучше. У вас есть слова для этого.
Архиепископ сложил пухлые пальцы на объ╗мистом животе.
- Два года назад, - сказал он Дункану, - твой отец принес
мне манускрипт, который он нашел при разборе семейных бумаг.
- Эту работу, - вмешался отец, - надо было сделать столетия
назад. Документы и записи были перемешаны без всякого смысла.
Старые письма, дарственные, старинные инструменты - все в
беспорядке валялось в ящиках. Разборка всего этого и сейчас не
закончена. Я занимаюсь ею от случая к случаю. И не всегда легко
понять, что к чему.
- Он принес мне манускрипт, - продолжал архиепископ, - потому
что тот был на незнакомом языке, на таком, который не
только твой отец, но и вообще мало кто видел.
- Вроде бы арамейский, - заметил отец. - кажется, на нем
говорил Иисус.
Дункан переводил взгляд с одного на другого. К чему они
ведут? Что все это значит, и при чем тут он, Дункан?
- Ты удивляешься, почему это касается тебя? - спросил архиепископ.
- Да.
- Со временем дойдем и до этого. Так вот, наши святые отцы
разбирали манускрипт. Только двое из них имеют некоторое знакомство
с этим языком. Один с трудом сумел прочитать слова, а
другой частично перевел. Но я подозреваю, что сделано очень мало.
Мы не знаем главного: подлинный это отчет или мистификация.
По-видимому, это дневник, отчет о деяниях Иисуса. Не обязательно
ежедневный. Есть части, где запись велась ежедневно, и есть
пропуски в несколько дней, но тогда писавший дневник снова возвращался
к предыдущей дате и записывал все, что случалось в эти
пропущенные дни. Выглядит это так, будто автор дневника жил в
то время и был свидетелем того, что записывал. Вроде бы он не
был в числе товарищей Иисуса, но каким-то образом был поблизости.
Ну, вроде прихлебателя. Нет никакого намека на то, кем он
был.
Архиепископ помолчал, по-совиному глядя на Дункана.
- Ты понимаешь, конечно, какое значение может иметь этот
документ, если он подлинный?
- Да, конечно, - ответил Дункан. - Он может дать нам детальный,
день за днем, отчет о деяниях Господа.
- Не только это, сын, - вмешался отец. - Это был бы отчет
очевидца. Это явилось бы доказательством, что человек по имени
Иисус действительно существовал.
- Но я не могу...
- Твой отец говорит правду, - перебил архиепископ. - Если
не считать этих нескольких листов манускрипта, у нас нет ничего,
что могло бы служить доказательством существования Иисуса.
Есть несколько отрывочных записей, сообщающих, что такой человек
был, но все они сомнительны. Может, явная подделка, может,
интерппретация, а может, искажения при переписке монахами, чья
набожность иной раз оказывалась выше человечности. Мы верим без
доказательств. Святая церковь не сомневается в существовании
Христа, наша религия основана на вере, а не на доказательствах.
Мы о них не думаем. Однако перед нами такое множество неверных
и язычников, что о доказательствах приходится думать. Если этот
манускрипт является доказательством, наша мать-церковь сможет с
его помощью убедить тех, кто не разделяет нашей веры.
- А также, - добавил отец, - устранит сомнения и скептицизм
внутри самой церкви.
- Но вы сказали, что это может быть мистификацией.
- Может, - согласился архиепископ. - Мы склонны думать,
что нет. Но отец Джонатан из нашего аббатства не может произвести
экспертизу. Нам нужен ученый, знающий арамейский язык,
изменения, происшедшие в нем, время этих изменений. За прошедшие
столетия в этом языке было множество диалектов. Современный
диалект, на котором еще говорят в некоторых уголках восточного
мира, конечно, очень отличается от того, на каком говорили во
времена Христа, и даже тогда в разных частях страны были разные
диалекты.
- Я счастлив, - сказал Дункан, - что такая важная вещь
вышла из этого дома, но я не понимаю... Вы сказали, что я...
- Во всем мире есть только один человек, который может
сказать, подлинный это манускрипт или нет. Этот человек живет в
Оксенфорде.
- Оксенфорд? На юге?
- Именно. Он живет в маленькой общине ученых, которая за
последнее столетие...
- Между нами и Оксенфордом лежат Разоренные Земли, - сказал
отец.
- Мы думаем, - подхватил архиепископ, - что маленький отряд
мужественных и преданных людей может проскользнуть через
них. Мы с твоим отцом подумывали, не послать ли рукопись морем,
но у тех берегов столько пиратов, что честное судно едва ли осмелится
бросить там якорь.
- Насколько мал должен быть отряд?
- Как можно меньше, - ответил отец. - Мы не можем послать
полк вооруженных людей через половину Британии. Такие силы
привлекут к себе слишком много внимания. А маленький отряд,
идущий тихо и незаметно, может иметь больше шансов. Конечно,
скверно, что отряду придется идти через Разоренные Земли, но
окружного пути нет. Ситуация была бы много проще, если бы мы
знали, где сейчас находятся Разрушители, но по нашим сведениям,
они могут быть в любом месте на севере. Правда, на прошлой неделе
мы получили более свежые сообщения: похоже, что Разрушители
двигаются в восточном направлении.
Его преосвященство торжественно кивнул.
- Прямо на нас, - отметил он.
- Вы имеете в виду Стэндиш-Хауз?
Отец Дункана слегка улыбнулся.
- За нас здесь не бойся, сынок. Этот старый замок стоит
почти тысячу лет, и кто только на него не кидался. Но если отряд
хочет добраться до Оксенфорда, ему надо выступить как можно
скорее, пока орда Разрушителей не подошла к нашим дверям.
- Вы думаете, что я...
- Да, - ответил отец. - Мы думали об этом.
- Мы не знаем лучшего человека для этого дела, - сказал
его преосвященство. - Но ты будешь решать сам. Путешествие будет
отягощено большой опасностью.
- Если ты решишь ехать, - сказал отец, - у тебя будет
больше шансов на успех, чем у кого-либо другого. Если бы я думал
иначе, мы бы не подняли этого вопроса.
- Он отлично тренирован в военном искусстве, - обратился
архиепископ к хозяину замка. - Я бы сказал, хотя лично в этом
не разбираюсь, что ваш сын - лучший меченосец на севере. Он
очень много читал об исторических войнах...
- Но я ни разу не поднимал меча во гневе, - запротестовал
Дункан. - Я больше знаком с фехтованием. Мы столько лет жили
мирно, столько лет не было войн...
- Так тебя не посылают в сражение, - мягко заметил отец. - Чем
меньше ты будешь сражаться, тем лучше. Твое дело - пройти
незамеченным через разоренные земли.
- Но ведь вполне возможно, что мы наткнемся на Разрушителей.
Полагаю, что я каким-нибудь образом выкручусь, хотя это
совсем не та роль, в которой я представлял себя. Мои интересы,
как у моего отца и деда, лежат в поместье, в людях, в земле...
- В этом ты не одинок, - отозвался отец. - Многие Стэндиши
жили на этой земле, но, если было нужно, уходили за нее сражаться,
и никто из них не опозорил свой род. Так что перед тобой
длинная цепь воинов.
- Кровь скажется, - важно произнес архиепископ. - Кровь
всегда сказывается. Хорошие старые фамилии вроде Стэндишей - оплот
Британии и Господа нашего.
- Ладно, - сказал Дункан. - Раз уж вы так решили, раз хотите,
чтобы я участвовал в этой вылазке на юг, то хоть расскажите
мне все, что вы знаете о Разрушителях и Разоренных Землях.
- Известно только, что это цикличный феномен, - сказал архиепископ. - Цикл
начинается в разных местах примерно каждые
пять столетий. Мы знаем, что около пятисот лет назад это произошло
в Иберии. За пятьсот лет до этого - в Македонии. Есть
указания, что еще раньше то же самое было в Сирии. В область
вторгается рой демонов и различных духов. Они сметают перед собой
все. Жителей убивают, дома сжигают. Местность остается в
полном запустении. Такая ситуация существует неопределенное
число лет - от двух-трех до десяти, а то и больше. Затем злые
силы вроде бы уходят, народ снова заселяет страну, хотя требуется
не меньше ста лет, чтобы востановить ее. Демоны и их когорты
назывались по разному. В этом последнем великом вторжении
их зовут Разрушителями. Когда-то они звались Ордой. Но главное,
конечно, сущность этого феномена. Многие ученые ломали себе голову
над причинами его возникновения, дошли чуть ли не до сказочных
теорий, но ничего реального не придумали. Ясное дело,
никто из них, в сущности, не пытался исследовать пострадавший
район, и я их за это не порицаю...
- А теперь, - перебил отец, - вы предполагаете, что мой
сын...
- Я не предполагаю, что он будет исследовать. Он должен
только постараться пройти через пострадавшую область. Не будь
этот Вайс из Оксенфорда так стар, мы могли бы и подождать, но
он очень стар и, по последним сведениям, сильно слабеет. Из него
уже песок сыпется. Того и гляди, он отойдет к небесным наградам.
А он единственная наша надежда. Я не знаю больше никого,
кто мог судить о манускрипте.
- А если манускрипт пропадет до того, как будет доставлен
в Оксенфорд? - спросил Дункан.
- Такое может случиться, хотя я знаю, что ты будешь беречь
его, как свою жизнь.
- Любой так сделает, - ответил Дункан.
- Это драгоценная вещь, - проговорил его преосвященство. - Возможно,
самая драгоценная во всем христианском мире. В этих
нескольких листах, быть может, заключена будущая надежда человечества.
- Вы можете послать копию.
- Нет, - сказал архиепископ, - посылать надо оригинал. Как
бы тщательно ни скопировали - а у нас в аббатстве есть копиисты
великого ума - они могут нечаянно пропустить какую-нибудь характерную
деталь, которая окажется существенной при определении
подлинности. Мы сняли две копии, они будут храниться в аббатстве
под семью замками. Если оригинал будет потерян, у нас останется
хотя бы текст, но потеря оригинала будет катастрофой.
- А если Вайс установит подлинность текста, но поднимет
вопрос о пергаменте и чернилах? Вдруг он не настолько в них
разбирается?
- Сомневаюсь, - возразил архиепископ, - что он поднимет
этот вопрос. Со своими товарищами - учеными он решит все вопросы,
если признает рукопись подлинной по тексту. Но если все же
возникнут такие вопросы, ты найдешь другого ученого. Там должны
быть и такие, кто знает толк в чернилах и пергаменте.
- Ваше преосвященство, - сказал отец, - вы говорили, что
были теории насчет Разоренных Земель, насчет причин этого разорения.
Нет ли среди этих теорий приемлемой для нас?
- Трудно выбрать. Все они весьма изобретательны, некоторые
обманчивы и логически ненадежны. Только одна, пожалуй, кажется
мне более разумной - что Разоренные Земли используются для восстановления
мировых сил Зла - возможно, они иногда нуждаются в
покое для обсуждения своих целей, для самоукрепления и востановления
своих сил. Вот они и опустошают местность, превращают
ее в место ужаса и отчаяния, что служит им защитным барьером
против вмешательства, пока они выполняют какие-нибудь нечестивые
ритуалы, необходимые для усиления их на следующие пятьсот
лет деятельности Зла. Тот, кто предложил эту теорию, хотел доказать,
что ослабление Зла происходит за несколько лет до разрушения
земель и некоторое время после этого великого прироста
Зла, но я сомневаюсь, что ученому это удастся. Для такого изучения
слишком мало данных.
- Если это правда, - сказал Дункан, - тогда наш маленький
отряд, идя очень осторожно и избегая столкновений, сможет, пожалуй,
пройти незамеченным. Силы Зла, убежденные, что опустошение
защищает их, будут менее насторожены, чем при других обстоятельствах,
и будут заниматься своими делами.
- Пожалуй, ты прав, - согласился отец.
Архиепископ молча слушал разговор отца и сына, сложив руки
на животе и полузакрыв глаза, будто боролся с какой-то мыслью.
Наконец он зашевелился и сказал:
- Мне кажется, надо серьезно изучать эти великие силы зла,
выпущенные в мир за бесчисленные столетия. Мы все время отвечали
на это ужасом, обьясняли бессмысленным суеверием. Нельзя
сказать, что те рассказы, которые мы слышали, безосновательны.
Некоторые из них правдивы, другие даже документальны, но немало
среди них и вранья, глупых крестьянских сказок, придуманных от
безделья. В сущности, у крестьян мало развлечений, только шутки
да блуд, вот их и привлекают всякие глупые россказни. Байки эти
только запутывают дело, а мы должны сосредоточиться на понимании
этого Зла. И у нас ведь хватает глупостей: есть чары и заклинания,
чтобы отогнать дьявола, рассказы о людях, превращенных
в собак или во что-нибудь худшее. Мы верим, что вулканы могут
быть вратами ада. Не так давно мы слышали, что какие-то глупые
монахи спустились в шахту и обнаружили там чистилище. Такого
рода вещи нам не нужны. Нам нужно понять Зло, потому что только
понимание окажется для нас почвой, на которой мы сможем сражаться
со Злом. Мы должны начать эффективную борьбу не только
за мир в наших мыслях, за какую-то меру свободы от оскорблений,
несправедливости и боли, которые Зло посылает на нас, но и за
рост нашей циливизации. Подумать только, мы столетиями были
застойным обществом, мы не прогрессировали. То, что делается
каждый день в этом поместье и во всем мире, ни на йоту не изменилось
за тысячу лет. Сеют семена и собирают урожай, молотят,
как молотили всегда, поля вспахивают теми же малопригодными
орудиями, крестьяне так же голодают...
- В этом поместье они не голодают, - возразил отец Дункана. - Здесь
никто не голодает. Мы смотрим за своими людьми, а
они смотрят за нами. Мы делаем запасы на черный день, и когда
такой день приходит, хотя это редко бывает, у нас есть пища для
всех и...
- Милорд, - сказал архиепископ, - простите меня, но я говорил
вообще. То, что я сказал, не относится к вашему поместью.
Я прекрасно знаю это, но в целом, дело обстоит так, как я сказал.
- Наша семья, - продолжал лорд Стэндиш, - управляет этими
землями почти десять столетий. И, как управляющие страной, мы
принимаем на себя безусловную ответственность...
- Простите, но я не имел в виду ваш дом. Я могу продолжать?
- Сожалею, что прервал вас, но я обязан был разъяснить,
что в Стэндиш-Хаузе никто не голодает.
- Я понял, - сказал архиепископ. - Вернемся к тому, о чем
я говорил. Я считаю, что великий груз зла, который лег на наши
плечи, работал против любого прогресса. Так было всегда: в
древние времена люди изобрели колесо, сделали глиняную посуду,
приручили животных, окультурили растения, стали добывать руду.
Но после этих первичных начинаний мало что было сделано. Было
время - если верить истории - когда появлялись искры надежды.
Такая искра зажглась в Греции, но Греция сошла на нет. Казалось,
что Рим представляет определенную величину и что-то обещает,
но и Рим превратился в пыль. Казалось, что теперь, в
двадцатом веке, должны быть какие-то признаки прогресса. Лучшие
повозки, лучшие дороги, лучшие плуги и лучшее понимание, как
использовать землю, лучшие способы постройки домов, чтобы
крестьяне не жили больше в скверных хижинах, лучшие корабли.
Иной раз я размышлял над альтернативной историей, над копией
нашего мира, где Зло не существует. Мир, где столетия прогресса
открыли возможности, о которых мы даже не можем гадать. Это мог
быть наш мир, наш двадцатый век. Но это всего лишь мечта, конечно.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Док. 115687
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 1