ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIP НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Элизабет Бойе.
Сердце дракона

Глава 1.

Бран дрожал под бешеным напором неистово завывающей метели
-- она внезапно навалилась на обоих путников, совершенно
отрезав их от мира и превратив весенний день в яростную тьму,
исторгнутую из самого сердца зимы. Снежная буря скрыла все
вокруг, так что Бран и Пер ничего не видели дальше прижатых
ушей своих скакунов. Всадники плотнее запахнулись в плащи,
натянули на уши капюшоны, с надеждой высматривая в снежной
круговерти гостеприимные огоньки Вигфусова подворья. Там их
дожидался отец Пера, Торстен, вождь здешнего удела, коротал
время, наслаждаясь теплом очагов и золотистым медом в большом
доме, выстроенном еще Вигфусовыми предками. Бран зажмурился,
спасаясь от особенно резкого порыва бури, и перед глазами его
возникли древние закопченные балки и толстые, сложенные из
торфа уютные стены Вигфусова дома. Кто-то там непременно играет
на арфе, поет либо нараспев читает стихи; все гости обогреты,
накормлены и напоены в лучших традициях скиплинговского
гостеприимства.
Голос Пера вывел его из полусонного оцепенения:
-- Бран, ты слушаешь? Я говорю -- как по-твоему,
догадается Вигфус послать нам кого-нибудь навстречу с фонарями,
осветить дорогу? Если б у кого-то хватило на это мозгов, мы бы
сейчас были уже на подворье.
Бран поглядел на Пера, но увидел лишь снежный сугробик,
скорчившийся в седле верхом на сугробе побольше. Большой сугроб
остановился, моргнул залепленными снегом веками и тяжко,
укоризненно вздохнул.
-- Думаешь, мы заблудились? -- Бран задал этот вопрос с
величайшей неохотой, зная, что Пер непременно сочтет его
трусом.
-- Это на Вигфусовом-то тракте? Чепуха! Я точно помню,
когда мы перешли через ручей, а стало быть, дом вот-вот
откроется за следующим холмом. Не трусь, Бран, не позорь себя и
меня. Я ведь твой будущий вождь, и ты должен мне доверять,
забыл?
Бран проворчал что-то, похожее на вынужденное согласие.
Хоть он и был крепким рослым, лохматым, как молодой медведь
юношей, но все еще сохранил свойство по любому пустяку
заливаться краской и не слишком любил драться, чем и стяжал
себе репутацию труса.
У него и сейчас душа была не на месте, поскольку стылые
каменистые внутренние земли Скарпсея славились своей
способностью завлекать путников в зловещие и безлюдные
лабиринты лавовых нагромождений, и загадочность этих мест
только усиливалась клубами пара, который извергали бесчисленные
гейзеры. Помнил Бран и о таинственной магии, которая
властвовала на острове.
-- Мы не заблудились, Бран. Просто из-за снега дорога
кажется длинней, да и движемся мы куда медленнее обычного.
Иначе, ты же знаешь, старина Факси все время отставал бы от
Асгрима. Я нутром чую, что мы все ближе к подворью и вот-вот
встретим раба, которого выслал Вигфус с фонарем, чтобы осветить
нам путь. Чтобы я, да заблудился!.. Сын Торстена просто не
может быть способен на такую банальную глупость.
-- Зато я всего лишь раб и вполне могу себе это позволить.
-- Бран подстегнул Факси, отметив мимоходом, что конь едва
может поднять голову -- так много снега набилось в его густую
гриву. Снегом была забита и борода Брана -- короткая ершистая
поросль, которая щедро покрывала его подбородок с тех пор, как
кончилась пора его детства.
-- Тихо! -- велел Пер. -- Помолчи, сделай милость, а я
послушаю -- вдруг нас кто-нибудь зовет.
-- Разве что тролль, -- пробормотал Бран. -- Я не гордый,
суеверности не стыжусь. Такова уж привилегия простолюдинов.
Они прокладывали себе путь по сугробам, которые
становились все выше, когда кони вдруг замерли, подняв морды и
уставясь тревожно в снежную круговерть. Затем они испуганно
зафыркали и попятились, наотрез отказываясь продолжать путь.
-- Могильники!.. -- выдохнул Бран, разглядев, что ждало их
впереди. Старые оконные рамы и дверные косяки маячили в снежной
тьме, косясь на мир из-под козырьков нависшего снега, точно
древние угрюмые духи, стерегущие покой мертвецов в могилах.
Пер отступил первым и остановился только, добравшись до
подветренной стороны крутого лавового склона.
-- Ну что ж, мы в самом деле немного сбились с дороги. Что
же ты раньше молчал, Бран?
-- Я не молчал, -- огрызнулся Бран. -- Я еще утром, прежде
чем нас понесло черти куда, говорил, что наверняка пойдет снег,
а если бы ты вчера не поленился, мы бы выехали на судилище
вместе с Торстеном. Ты же до последней минуты не мог решиться,
а потом уж было поздно.
Пер только фыркнул в ответ.
-- По-моему, нам только и нужно, что найти какое-нибудь
укрытие и пересидеть до рассвета. Не может быть, чтоб мы сильно
заплутали.
-- Очень даже может быть, -- проворчал Бран, озабоченно
покусывая губу. С малых лет, во всех проделках именно он должен
был присматривать, чтобы с Пером не случилось какой беды, а
если все же что-то происходило, то виноват был, конечно, Бран.
Поскольку Пер с раннего детства не страдал излишком
здравомыслия, неудивительно, что вся, недолгая пока, жизнь
Брана проходила в постоянных опасениях.
Не тратя больше времени на разговоры, они поднялись вверх
по склону очередного холма -- и замерли. Пер издал
торжествующий вопль и принялся хлопать Брана по плечам,
отряхивая с него клубы снежной пыли.
-- Гляди, Бран, гляди! Это Вигфусово подворье! Ну, не
говорил я разве, что мы не так уж сильно заплутали?
Бран с трудом разглядел далеко внизу один-единственный
огонек, смазанный круговертью бурана.
-- Я думал, в Вигфусовом подворье огней побольше, -- с
сомнением отозвался он.
Пер предпочел пропустить его слова мимо ушей. Воспрянув
духом, они двинулись к слабому красноватому огоньку, и даже
уставшие кони шли куда охотнее.
Скоро стало ясно, что огонек -- не что иное, как отсвет
пламени очага, едва видный через приоткрытую дверь. Бран то и
дело останавливался, с опаской поглядывая на свет, но Пер с
обычной самоуверенностью двигался вперед.
-- Пер, это не Вигфусово подворье, -- наконец решился
объявить Бран, когда они подъехали к калитке. -- Я даже не могу
понять, куда это мы попали. Чье это может быть владение? Разве
поблизости от Вигфусова подворья есть еще хутора?
-- Чушь! Конечно, есть, иначе бы мы на него не наткнулись.
Слушай, Бран, не будь ты старым толстым трусишкой! -- Пер
спешился и пошел к полуоткрытой двери. -- Нас только рады будут
приютить на ночь и хорошенько накормить, а уж ты, я знаю, не
упустишь ничего съедобного -- лишь бы жевалось да глоталось.
Эгей! Есть тут кто-нибудь, или все заснули? -- Он постучал в
окошко и помедлил, ожидая ответа.
Из-за двери настороженно выглянуло бледное худое личико.
Это была служанка, но Брану она напомнила загнанную в угол
лисичку, которая ищет взглядом своих убийц. Вся в лохмотьях, со
встрепанными волосами, она готова была вот-вот броситься
наутек.
-- Что вам нужно? -- прошептала она. -- Здесь не место
путникам. Вернитесь лучше той дорогой, которой пришли, да
побыстрее, не то вам не сдобровать!
-- Что такое? -- воскликнул Пер. -- И это называется
гостеприимством? Мы замерзли, проголодались и вдобавок
заблудились, так что если б даже и хотели, то не смогли бы
вернуться назад. Мы направлялись в Вигфусово подворье, но
теперь в этакую метель и шагу дальше не сможем ступить. Где
хозяин этого дома?
Из-за двери раздался голос, и девчонка метнулась прочь.
Сильная рука рывком распахнула дверь настежь, и на пороге,
хмуро воззрясь на Пера и Брана, встала рослая плотная женщина в
небогатой и грязной одежке.
Мгновение она молча оглядывала их, затем проговорила:
-- Ну что ж, войдите. Пошлю пастуха присмотреть за вашими
лошадьми. Учтите, мы здесь к гостям непривычны, так что не
ждите королевских почестей. -- И она развернулась, бормоча себе
под нос: -- Знай вы, что это за место, уж верно, предпочли бы
ночевать в снегу. Сами будете виноваты, если с вами тут
стрясется беда.
Бран поглядел на Пера, не в силах поверить тому, что как
будто расслышал, но у того вид был отнюдь не встревоженный.
Дом, судя по всему, и впрямь не сулил уютного ночлега. Две
отвратительного вида комнаты и чердак прилегали к провонявшей
жиром древней хижине, в которой стряпалась еда. Гора нечесанной
овечьей шерсти, лежавшая у стены, не только наполняла комнату
не слишком приятным запахом, но и, судя по всему, служила
старухе постелью. Девчонка-служанка, вероятно, спала в кухне, а
уродливый пастушок который отправился присмотреть за конями,
явно привык считать своим домом конюшню.
Девчонка вошла в комнату, неся огромный черный казан,
источавший сытный горячий дух баранины. Недоверчиво поглядывая
на чужаков, она поспешила в кухню и вернулась с двумя глубокими
деревянными мисками, которые со стуком поставила на стол.
Ломоть довольно черствого хлеба и нож завершили подготовку к
пиршеству, а к ним, с большой неохотой, был добавлен кусок
воняющего козлятиной сыра.
Старуха уселась у прялки и принялась прясть шерсть,
поглядывая за тем, как едят ее гости. Взгляд у нее был мрачный
и почему-то задумчивый. В доме воцарилось молчание. Бран
старался не глядеть на старуху, чтобы не потерять аппетит,
который и так уже был испорчен жесткой вареной бараниной и
слишком жирным бульоном.
Вдруг старуха подалась вперед и окинула своих гостей
пронизывающим насквозь взглядом.
-- По дороге сюда вы миновали могильники? -- осведомилась
она.
-- Миновали, -- подтвердил Пер, выловив из казана изрядный
кусок баранины и привередливо срезая с него жир. -- И нашлось
бы немало желающих наплести нам небылиц о призраках, загадочных
огнях и прочей страхолюдной чепухе. Что до меня, я во всю эту
магию не верю ничуточки.
Старуха фыркнула.
-- Доживешь до моих лет, красавчик, поневоле научишься
верить в то, над чем сейчас насмехаешься. С тех пор, как я
поселилась в тени могильников, мне довелось увидеть порядком
разных диковинок. -- Она потрясла головой так, что щеки
затряслись, и впилась в юношей угрюмым взглядом блеклых глаз.
-- И да проживешь ты еще столько же, чтобы увидать
побольше диковинок, -- нервно отозвался Бран, неуклюже пытаясь
унять ее.
-- Ха! Может, я и нынешнюю ночь не переживу! -- Старуха
произнесла эти слова с явным удовлетворением и сгорбилась,
завернувшись в плат и поджав губы с таким видом, словно никакая
пытка не могла бы больше вырвать у нее ни словечка. Затем
поворошила угли в очаге и пробормотала: -- И вы тоже.
У Брана от напряжения ушки были на макушке, и он
расслышал, что сказала карга.
-- Пер, нельзя нам здесь оставаться! -- прошептал он,
схватив Пера за руку. -- Она бормочет себе под нос такие вещи,
что и подумать страшно. Давай уедем, а? Лучше я буду спать в
снегу, чем всю ночь ловить клещей и блох в этой шерсти.
-- Уймись! -- отвечал Пер. -- Это невежливо.
-- Невежливо? Да какая уж там вежливость, когда того и
гляди перепугаешься до смерти? -- Бран обшаривал глазами
комнату, с ужасом поглядывая на самые обычные вещи, точно они
предназначены для пыток, а не использовались для пахоты и
прядения.
-- Да оставь ты свои суеверия, -- огрызнулся Пер, но и сам
невольно подскочил, когда старуха, которая, гримасничая,
размышляла о чем-то у очага, испустила вдруг громкий хохоток.
-- Суеверия! -- Ее злобные глазки, сверкнув, впились в
Пера и Брана. -- Так вот, значит, как вы все это называете? Вы,
малявки, понятия не имеете о древнем знании. Суеверия, надо же!
-- Она хихикнула, и от этого скрипучего звука у Брана волосы
стали дыбом.
Они продолжали трапезу, а старуха между тем все фыркала да
хихикала. Когда Пер и Бран наелись, она указала на груду шерсти
у стены.
-- Полагаю, вы и здесь неплохо выспитесь, а я поднимусь на
чердак.
Бран с немалым сомнением окинул взглядом ее дородную
фигуру и весьма хлипкую лестницу, что вела наверх между низких
балок.
-- Заприте двери на засов, и если у вас есть хоть капля
здравого смысла, укройтесь с головой и, в случае чего, делайте
вид, будто ничего не видели и не слышали.
-- А что именно должно случиться? -- с раздражением
осведомился Пер, но в ответ услышал лишь недовольное ворчание
-- старуха уже карабкалась вверх по лестнице, ловко, точно
жирный черный паук по паутине. Коптящую сальную лампу она
прихватила с собой, оставив гостей в тусклом свете гаснущего
огня.
-- Теперь можно и уйти, -- шепнул Бран и вздрогнул, когда
в очаге треснула горящая ветка.
Пер носком сапога потыкал груду шерсти, затем бросил свой
плащ в углу напротив и улегся там.
-- Чепуху ты несешь, Бран. Магии не существует, да и что
она может нам сделать? Я защищу нас обоих вот этим. -- Он
положил рядом с рукой свой короткий меч и с гордостью поглядел
на него. Торстен подарил этот меч сыну в прошлом месяце, на
день рождения. Пер усердно упражнялся со старейшим слугой
Торстена, одноглазым стариком, который, как чудилось Брану,
сражался еще со скрелингами семь сотен лет назад, когда первые
скиплинги ступили на гористые берега Скарпсея.
Бран только вздохнул, глядя, как Пер уютно устраивается на
ночлег. Он робко присел на жесткую охапку шерсти и в
надвигающейся темноте завернулся в плащ до подбородка. Насчет
смелости и храбрости Бран никогда не питал иллюзий. Он был
трусом -- трусом до мозга костей, каждой клеточкой лелеемого
жира, который превратится в преданную толщинку в один
прекрасный день, когда Пер станет вождем удела.
-- Вечно ты втравливаешь нас в переделки, -- проворчал он,
убедившись, что Пер крепко заснул. -- Порой мне кажется, что
будь я бедным рыбаком, уж верно, дольше прожил бы на свете. Я
ведь никогда не молил о чести присягать на верность Перу, сыну
Торстена! Ничего, кроме неприятностей, мне это не принесло.
Могильные курганы, призрачные камни, а теперь еще и дом с
привидениями!
Послышался тихий скребущий звук, и Бран по уши ушел в
плащ, одни лишь глаза блестели, в ужасе обшаривая взглядом
комнату. Он заметил, что ворох шерсти у входа в кухню едва
заметно шевельнулся, и оттуда бесшумно выползла служанка по
имени Грима. Бран тотчас живо вообразил сцену собственной
кровавой гибели.
-- Чего тебе надо? -- дрожащим голосом осведомился он. --
Убирайся прочь, туда, откуда явилась... пожалуйста! -- Ему было
страшно, несмотря на то, что девчонка была едва ли не вдвое
меньше его ростом и тоненькая, словно древесная стружка.
-- Это вы должны убраться, -- прошептала она. Над этим
домом тяготеет страшное проклятье, и если вы не уйдете отсюда,
то к полуночи станете его жертвами. Ни о чем не спрашивай, бери
свои вещи и уходи!
-- Я бы с радостью, да не могу. Пер, мой господин, считает
непростительным нарушать законы гостеприимства... и вдобавок
это суеверие. Ты уверена, что дом проклят?
Девчонка кивнула, пряча глаза в тени.
-- Если он никуда не пойдет -- брось его, уйди сам. Это
так же верно, как бородавка у Катлы на подбородке.
-- Не могу я бросить Пера, -- горестно сказал Бран. -- Ты
хотя бы скажи, что это за проклятье и какая опасность нам
угрожает.
Девчонка покачала головой, и под изорванным платком
блеснули ее светлые волосы.
-- Не могу. Если бы Катла только узнала, что я вас
пыталась предостеречь, она... -- Что-то грузно скрипнуло
наверху, и она смолкла. Качая головой и прижимая палец к губам,
она попятилась к кухне.
Бран схватил девчонку за запястье, но тут же выпустил,
изумившись собственной отваге.
-- Что за беда с тобой приключилась? -- спросил он
шепотом. -- Может, я... сумею тебе помочь?
Девчонка с изумлением воззрилась на него -- казалось, она
вот-вот расхохочется. Затем быстрая грустная улыбка скользнула
по ее губам.
-- Не думаю, но все равно -- спасибо тебе за твою доброту.
Если бы ты только знал... но нет, тогда бы тебе и в голову не
пришло помогать мне. Лучше беги, пока еще не поздно. -- Шепча
эти слова, она отступила назад и исчезла во тьме убогой кухни.
Брана раздирали решимость разбудить Пера и увести подальше
от опасности и страх перед гневом и насмешками друга, когда тот
очнется от сладкого сна, чтобы выслушать его, Брана, нелепые и
в высшей степени суеверные опасения. Весь простой трудовой люд
Скарпсея сохранил здоровое почтение к магии и магам; скепсис
был уделом богатых и ученых, которые редко бывали наедине с
мрачными безлюдными горами и затерянными долинами. Едва слышно
вздохнув, Бран взял меч у Пера и привалился к стене, готовый к
неусыпному бдению. Меч в руке принес ему столько же успокоения,
как если бы это была живая ядовитая змея. От всей души он
надеялся, что не случится ничего такого, что еще больше
подтвердило бы его извечную трусость.
Время от времени Бран подбрасывал в огонь хворост и куски
кизяка, чтобы пламя хоть немного освещало комнату. Он
предпочитал глядеть в глаза своему погубителю, который явится
удушить или прирезать его, хотя в такую ночь даже самый
мстительный и кровожадный драуг десять раз подумал бы, прежде
чем восстать из могилы.
Бран то и дело щипал себя, чтобы не заснуть, пока совсем
не отключился. Он надеялся, что неясные скрипы, вздохи и писки
помешают ему заснуть, но все же сон одолел даже его
сверхразвитое чувство самосохранения. Как он ни боролся с
собой, а все больше клевал носом, постепенно сползая по стене с
мечом на коленях.
Вдруг, непонятно почему, Бран пробудился и диким взглядом
обшарил комнату, сознавая, что случилось что-то неладное.
Воздух всколыхнулся, точно некто проскользнул мимо, задев его.
Бран повернул голову -- и увидел, что Пер исчез. Мгновение Бран
лишь бессильно пялился в опустевший угол, слушая, как бешено
колотится сердце от страшной мысли, что он остался один в
чудовищных лапах Катлы. Наконец юноша заставил свои трясущиеся
члены пошевелиться и ползком двинулся к двери, которая
оказалась неплотно прикрытой. С ужасом думая о том, что
предстанет сейчас его взору, Бран затаил дыхание и выглянул в
щель.
Он увидел, как человек, закутанный в плащ с капюшоном,
садится на рослого коня и поворачивает его к калитке, готовясь
выехать со двора. Бран опрометью кинулся назад и принялся
собирать вещи, роняя одно и хватаясь за другое. Бросить его в
этом жутком месте -- о да, шуточка вполне в духе Пера, и уж о
ней он расскажет всему Торстенову подворью, всех насмешит!
Первосортная выйдет байка; за счет Брана всегда легко
посмеяться... Бран наконец-то застегнул плащ, сгреб сапоги и на
цыпочках, бесшумно двинулся к двери, в спешке запнувшись о
прялку Катлы, которая растянулась на полу, точно огромное
хищное насекомое.
Бран помчался в конюшню, где царило сонное спокойствие.
Трясущимися руками он затянул подпругу Факси, не седлая, вывел
коня наружу и двинулся по следам, которые оставил на снегу
другой конь. Буран утих, и чистое стылое небо блистало ясными
звездами и лунным серпом. Пер, конечно, посмеется над ним и
обругает, послав назад за седлом, но Бран скорее был готов к
колотушкам, чем к ночлегу в одиночку в этом проклятом доме.
Он шел последам вверх по склону холма, затем вниз -- и
увидел, что следы совершенно перемешались, точно конь несколько
раз проскакал туда и назад. Бран испугался, не в силах
разобрать, куда же направился Пер. Следы вели как будто во всех
направлениях; Бран лихорадочно бросался в разные стороны -- и
скоро уже не мог различить следов Факси и другого коня.
Он уселся в снег, ломая голову над этой загадкой, и тут
позади, с севера, донеслось конское ржание. Бран, обрадованный,
вскочил в седло и поскакал в погоню, изо всех сил подгоняя
Факси.
-- Ну, Пер, эта шутка зашла уж слишком далеко! --
пробормотал он, увидев, что след уводит прямехонько к
могильникам. С ворчанием подпрыгивая на узловатом хребте Факси,
Бран уговаривал себя не ехать вслед за Пером к могильным
курганам. Пер наверняка затаится там и выскочит с воем, чтобы
нагнать страху на Брана, и даже если знать это заранее, все
равно перепугаешься до смерти. Без особой радости Бран погонял
Факси к курганам, пока тот не отказался идти дальше, а тогда
спешился и повел коня в поводу, поглаживая его и успокаивая.
-- Пер! Где ты там? Я знаю, ты вот-вот выскочишь передо
мной с ужасным воплем, а уж я, ей-богу, рухну без чувств, так
давай покончим с этим поскорее, а? При свете луны мы бы
запросто добрались до Вигфусова подворья.
Он прислушивался, надеясь, что Пер выдаст себя шорохом или
скрипом, но слышал лишь посвистывание ветра меж древних косяков
и оконных рам. Бран вздыхал и тянул за собой Факси, все дальше,
по следу забираясь в глубь могильников. Факси тряс головой и
протестующе мычал и стонал, но все же нехотя плелся за Браном.
Следы копыт вели к самому большому кургану, чью плоскую
вершину венчал каменный круг. Бран задрожал от холода и от
того, что вдруг оказался там, где ему совершенно не следовало
находиться.
-- Пер! -- крикнул он. -- Я ухожу, слышишь? Ты не сможешь
напугать меня и рассказывать потом об этом каждому встречному!
Слышишь, Пер? Здесь не место для шуток, особенно среди ночи!
Ответа не было. Бран подождал и снова двинулся по следу,
ворча себе под нос. Подняв взгляд, он обнаружил, что оказался у
самого подножья большого кургана. След уводил прямиком в
зияющую черноту входа и исчезал меж двух высоких косяков. Бран
нехотя приблизился к двери, втянул ноздрями затхлый запах
могилы, и по спине у него поползли мурашки.
-- Пер! -- позвал он. -- Это уже не смешно. Я знаю, что ты
не входил в курган, так что и меня туда не заманишь. Я
возвращаюсь, Пер. До встречи в Вигфусовом подворье!
На сей раз ответом ему был слабый отзвук грохота камней,
донесшийся из самого сердца кургана.
-- Я туда не пойду, -- сказал Бран Факси, нагибая голову,
чтобы заглянуть в черный провал могилы. -- Сам не знаю, зачем
мне так стараться ради Пера. Он не стоит и половины тех бед,
которые ждут меня... -- Его слова цеплялись одно за другое,
эхом отдаваясь в притаившейся внизу тьме. Брану прежде не раз
доводилось вместе с Пером забираться в земляные курганы, в
поисках сокровищ или просто ради развенчания дурной славы
какого-нибудь проклятия -- но в тех убогих могильных клетушках
он никогда не встречал такого эха. Бран негромко, с дрожью в
голосе крикнул и прислушался -- раздался раскатистый грохот,
точно внизу была огромная пещера. Неверной рукой он ощупал
косяки и обнаружил, что стены кургана высечены из камня. Прямо
под его ногами начиналась череда ступеней, круто уводивших
вниз. Бран отступил, оперевшись на коня. Нечто нечеловеческое
подстерегало его там, внизу -- куда страшнее, чем Пер, который
может выскочить из темноты и что-нибудь гаркнуть над самым
ухом... Пер уже спустился перед ним в эту неземную тьму, и долг
Брана, как там ни суди -- последовать за ним.
С трудом передвигая тяжелые, точно налитые свинцом ноги,
Бран ступил во тьму кургана и начал ощупью спускаться по
ступенькам. Факси последовал за ним, что слегка утешало, его
копыта глухо постукивали по камню, и крапчатая морда то и дело
тыкалась в спину Брана.
-- И вовсе не нужно меня подталкивать, -- проворчал Бран,
когда они достигли подножия лестницы. Широкий тоннель, все
время понижаясь, уходил вдаль, и сальные светильники, кое-где
оплывая в нишах, смутно освещали его.
-- Мне это, верно, снится, -- сказал себе Бран, -- так что
и пугаться нечего, верно? Я в безопасности, я сплю в
Торстеновом подворье, в большом доме, на чердаке... -- Вдруг он
обнаружил у пояса Перов меч и очень удивился. Решительно сжав
рукоять меча, Бран зашагал по тоннелю к первому светильнику.
Далеко впереди послышалось слабое чирканье копыт по камню -- и
Факси чутко вскинул голову.
Бран взобрался в седло и рысцой пустил коня вослед за
Пером, стараясь не гадать, куда может вести загадочный тоннель,
откуда он вообще здесь взялся и кто мог прорубить его. Кричать
в таком месте как-то не хотелось. Бран вовсе не был уверен, что
это не сон, а если это так и он спит в доме Катлы, негоже гостю
просыпаться в чужом доме с диким воплем. Невежливо это --
будить криком хозяев...
Тоннель закончился, а второго коня, за которым они шли,
так и не было видно. Зато впереди высились огромные двери, и
через приоткрытые створки проглядывалась ярко освещенная зала.
Бран едва не захихикал, окончательно уверясь, что видит сон.
Он спешился, ощупью двинулся вперед -- и почти сразу
наткнулся на второго коня. Привязанный к кольцу в стене, тот
тяжело дышал, точно после долгого галопа. Когда Бран налетел на
него, конь испуганно вскинулся, но тут же уронил голову и весь
затрясся. Бран потрепал его по взмыленной шее, гадая, долго ли
стоит здесь разгоряченное, загнанное животное, с каждой минутой
все больше застывая и коченея. Конь испуганно округлил глаза,
косясь на Брана, который гладил его и смотрел на залу,
видневшуюся между створками.
Когда-то это был огромный, пышный чертог, но сейчас он
больше походил на заброшенную кладовую. Изодранные лохмотья,
что свисали со стен, и груды застарелой овечьей шерсти
добавляли гнилую вонь к затхлому воздуху пещеры.
Растрескавшиеся балки кое-где подпирали потолок, и на них густо
росли светящиеся грибы. Два косматых пони, привязанные к
колонне, фыркали и испуганно округляли глаза, когда ярче
вспыхивал горевший посреди залы огонь. В жизни Бран не видывал
таких пони. Черные, изящные, глянцевито блестящие, с огненными
глазами, они напомнили ему пауков. Он содрогнулся и высунул
голову чуть подальше за дверь.
Хозяева черных пони стояли по ту сторону огня, и он едва
мог разглядеть их через завесу прихотливо пляшущего пламени. В
тот самый миг, когда Бран их увидел, в зале прогремел
угрожающий голос:
-- Ты никогда не вернешься к своим, и знаешь это! Ты
будешь в нашей власти, пока не умрешь, а это случится очень
скоро, если ты по-прежнему будешь так упрямиться! Мне довольно
лишь шепнуть словечко рьяным и суеверным соседям Катлы, и тебя
сожгут живьем или вздернут. Ты знаешь, что это будет за слово,
и мне нет нужды сейчас повторять его. Даже твои соплеменники
предпочли бы, чтобы ты умерла, нежели вернулась к ним такой.
Что же ты выберешь? Присягнешь ли нам на верность -- или
предпочтешь умереть?

Глава 2.

У Брана перехватило дух, и он привалился к стене, ожидая,
что вот-вот его прикончат на месте за ужасный грех
подслушивания.
-- Не думаю, Хьердис, что мне суждено умереть, -- отвечал
другой голос, -- и уж верно, не сейчас, пока дар отца еще при
мне. Потому ведь я тебе и нужна, не так ли? Ты мечтаешь
завладеть вещицей, которую я ношу на шее? Так вот, Хьердис,
королева черных альвов -- никогда не получишь ты от меня эту
вещь, буду ли я жить или умру -- все равно, и никогда, я знаю,
ты не осмелишься взять ее силой.
Бран съежился за дверью, с беспомощным ужасом, точно
зачарованный, глядя в залу. Теперь он увидел третий силуэт,
стоявший перед первыми двумя -- маленькую фигурку в рваном
плаще, с головой, обвязанной платком. Девушка напомнила ему
Гриму, служанку Катлы, только она была дерзка и отважна. На
мгновенье блеснула полоска золота, охватывавшая ее шею, затем
девушка быстрым движением спрятала вещицу под своей изодранной
рубашкой.
-- Ты не сможешь взять это силой, -- низким голосом
проговорил третий -- смутный силуэт в черном плаще, с длинной
седой бородой. -- Рибху тебе этого не позволит.
Королева Хьердис, которая уже стремительно шагнула к
девушке, замерла и что-то сунула за пояс -- судя по мгновенному
блеску, кинжал.
-- И они осмелятся тронуть королеву черных альвов? --
вопросила она, качнув головой, увенчанной высоким головным
убором. Этот убор представлял собой зловещее нагромождение
клочков шерсти, костей, зубов и прочих странных предметов.
-- Хочешь вынудить их к этому? -- огрызнулся низкий голос.
-- Ты уже рискуешь навлечь на себя их гнев тем, что наложила на
нее проклятье и принудила жить у старой Катлы. Она, конечно, не
сбежит к своим соплеменникам, ведь они, скорее всего, посадят
ее под замок и попытаются излечить от проклятья, а это почти
верная смерть. Нет ей смысла и искать старого Дирстигга, чтобы
он помог ей какой-нибудь уловкой -- мы постарались, чтобы он
никогда не обрел своей прежней Силы. Нам остается только
убедить Ингвольд, что в ее же интересах отдать нам дар
Дирстигга, драконье сердце. Мы втянуты в великую войну, и
неужели Ингвольд, ничтожная слабая девчонка, сумеет помешать
нашим замыслам? Те, кто уже пытался выступить против нас --
Тьомард, ее отец, и Дирстигг -- либо убиты, либо убраны с нашей
дороги. Разве нет?
Хьердис сплела руки в широких рукавах своего платья и
надменно поглядела на девушку.
-- Все верно, Миркъяртан, но ведь драконье сердце все еще
у нее, а принадлежать оно должно -- нам. Как ты сказал, она
слаба и ничтожна, и я хоть сейчас охотно бы прикончила ее, если
б не опасалась Рибху, которые хранят ее; но как нам заполучить
сердце? Я предпочитаю действовать наверняка.
-- В самом деле, -- проворчал Миркъяртан, -- а я и не
подозревал. По-моему, ты так жаждешь завладеть драконьим
сердцем, что на все решишься, лишь бы добыть его.
-- Вы его никогда не получите, -- презрительно проговорила
Ингвольд. -- Я -- последняя из рода Тьодмара, и пока я жива,
никогда вам не видать ни драконьего сердца, ни помощи Рибху.
Рука Хьердис снова потянулась к кинжалу.
-- А может быть, мне удастся уговорить тебя примкнуть к
нам охотно и добровольно? Ты, девочка моя, очень скоро устанешь
от моего проклятия. Не так уж приятно быть ведьмой, и ты в этом
уже убедилась. Не знаю, что хуже -- попасть в руки скиплингов и
сгореть живьем или попасть к светлым альвам и испытать их
лечение. Нет, бьюсь об заклад, ты не сбежишь от меня и в один
прекрасный день все же передумаешь; тогда драконье сердце будет
подарено мне по доброй воле и без принуждения. А пока этот день
не настал -- мучайся в убогом плену у Катлы.
-- Точно птичка на привязи, -- сухо заметил Миркъяртан. --
Летай себе, куда захочешь -- пока не дернули за веревочку.
Ингвольд топнула ногой.
-- Когда-нибудь, Хьердис, я сорвусь с твоей привязи,
вернусь в Снегохолм и расскажу королю Эльбегасту о Дирстигге,
даже если лечение убьет меня!
-- А ведь маленькая злючка так и сделает! -- проворчал
Миркъяртан. -- Я думаю, темница скорее бы исправила ее дурные
манеры, чем вольная жизнь в мире скиплингов.
Хьердис презрительно отмахнулась.
-- Рибху сочтут, что темница -- это нарушение доброй воли
девчонки.
-- А твое презренное проклятье -- разве не нарушение? --
воскликнула Ингвольд. -- Я не стала бы мучить и убивать
невинных бедолаг по собственной доброй воле -- чего не скажу о
вас, чародее-чернокнижнике и королеве-ведьме!
Миркъяртан поднялся из кресла, нетерпеливым движением
отшвырнув плащ.
-- Отошли ее, Хьердис, и вернемся поскорее в Ведьмин
Курган. Этот болван Скарнхравн, если за ним не следить, того и
гляди натворит глупостей. Надеюсь, больше ты не станешь
тревожить меня только ради того, чтобы я полюбовался твоими
неуклюжими попытками завладеть сердцем Тьодмара.
-- Ступай, -- велела Хьердис девушке. -- В следующее
полнолуние я опять пришлю за тобой. Надеюсь, Ингвольд, ты все
же передумаешь. Вряд ли тебе нравится обретаться среди
невежественных и грубых скиплингов.
Ингвольд обернулась и бросила через плечо:
-- Уж лучше они, чем ты, Хьердис. Запах рыбы и бараньего
жира куда приятней, чем запах зла. -- С последними словами она
вышла из залы -- и наткнулась на Брана, который скрючился за
дверями и так трясся от страха, что не успел убраться с дороги.
-- Ты! -- изумленно воскликнула Ингвольд, схватила Брана
за руку и утянула за собой в темноту. Миг спустя двери с
грохотом захлопнулись, и они услышали лязг закрывающегося
засова. -- Ты пошел за мною, глупец! Как ты мог... как
осмелился?
Она несколько раз с силой встряхнула Брана, что ничуть не
оживило его ослабшие ноги, и как можно быстрее потащила его к
лошадям.
-- Я думал, что ты -- это Пер, -- отвечал Бран. -- Тогда
где же он, и, кстати, что это за место? Кто...
-- Ни слова больше! Если тебе повезет, ты этого так и не
узнаешь. Не время для объяснений, скажу только, что твой друг
Пер жив, хотя и не совсем невредим, и ему будет еще хуже, если
мы замешкаемся здесь. Садись на этого коня, а не на свою клячу,
или мы попадем в западню. Заря недалеко. Шевелись же, бедное
животное, ты почти выбилось из сил, но мы позаботимся о тебе,
когда доберемся до Катлиной конюшни. Жизнью клянусь,
позаботимся. Бран, обещаю тебе, что с Пером все будет хорошо,
или я... Скорей же, скорей, нельзя мешкать!
Она села на рослого жеребца и потащила за собой
протестующего Брана. Конь развернулся и галопом помчался к
выходу из тоннеля.
-- А как же Факси?.. -- заикнулся Бран, изо всех сил
цепляясь за Ингвольд и вскарабкиваясь на спину неоседланного
коня.
-- Хоть и жалко, а придется его бросить, -- Ингвольд
оглянулась на Факси, который негодующе ржал. -- Видишь, что
выходит, когда суешь свой нос в чужие дела? Всем я приношу одни
несчастья. Как ты думаешь, сколько раз приходилось мне губить
таких невинных, как ты или твой Пер? Довольно, чтобы желать
себе погибели, но и этого дивного блага я лишена! О, лучше бы я
никогда не рождалась, а еще лучше -- если б у меня достало Силы
проклясть Миркъяртана и загнать его в трясину, из которой он
восстал! Своими же руками я вогнала бы осиновый кол в его
лиходейское сердце. Что до Хьердис, будь проклята ее алчная
душа, я бы поразила ее молнией насмерть!
Конь скакал изо всех сил, и Бран зажмурился, не желая и
думать, что может с ним случиться, если он свалится с него на
такой скорости. Славный старина Факси мог позволить себе самое
большее легкий галоп, и это вполне устраивало и коня, и
всадника.
Когда они домчались до начала ступеней, конь обливался
потом и дышал громко и хрипло. Если тоннель сразу же показался
Брану длинным, то на обратном пути он и вовсе стал бесконечным
-- особенно для того, кто каждую минуту готов был взлететь в
воздух и рухнуть наземь, остаться одному перед лицом невесть
какой ужасной судьбы, ожидающей тех, кого в таинственном
тоннеле застигнет восход солнца.
-- Держись крепче! -- предостерегла Ингвольд, когда конь,
оскальзываясь и то и дело падая на колени, начал подниматься по
ступенькам. Еще одно усилие, один прыжок -- и они вырвались из
тоннеля на свободу, в живительный ледяной воздух. Небо на
востоке тронула розовым мазком заря, и Бран ясно различил дом
Катлы, прилепившийся тайком у черного откоса и почти скрытый
несколькими искривленными нагими деревьями. До дома оставалось
несколько миль, а конь спотыкался, едва не валясь с ног от
усталости.
-- Боюсь, что ты запалила коня, -- осмелился Бран на
слабый упрек, когда они спешились, чтобы оглядеть злосчастное
животное.
Ингвольд опустилась на камень, укрыв лицо в скрещенных
руках. Затем она вскинула голову и поглядела на Брана. Ее узкое
личико и затравленные глаза напомнили Брану еще больше, чем
прежде, лисичку, застигнутую врагами в ее логове.
-- По крайней мере, мы вывели его из тоннеля, --
проговорила она. -- Ты и этому был бы рад, если б только знал,
чего мы избежали. -- Она кивнула на курган, из которого они
выбрались -- вход исчез, остался лишь поросший сухой травой
склон. -- Не задавай вопросов! -- опередила Ингвольд Брана, уже
открывшего было рот. -- Чем меньше ты будешь знать, тем для
тебя безопаснее. Что до коня, поверь, я не нарочно загнала его.
Хьердис всякий раз играет со мной злую шутку, призывая меня и
никогда не называя места встречи, так что приходится загонять
бедных скакунов едва ли не до смерти. Иные и впрямь умерли, но
этого мы спасем, если только успеем добраться до конюшни Катлы.
Ну же, бедняжка, пойдем, тебя ждет теплое уютное стойло, если
не свалишься прежде замертво. Тогда, боюсь, тебя дождутся лишь
вороны да лисицы. Надо торопиться, иначе все пропало. Если
придется нести его...
-- Нести коня? Да как же мы... -- начал Бран и тут же
сменил тему. -- Скажи мне все-таки -- что же здесь произошло, и
где мне икать Пера? Он все еще там, в том жутком тоннеле?
-- Да нет же, глупый! Он... ох, я не могу сказать тебе это
прямо сейчас. Ты такой же умный и ученый, как твой господин?
-- Нет, конечно. Я всего лишь раб, хотя мы и росли вместе,
почти как братья. Пожалуй, я сильно суеверный -- всем нам,
рабам, недостает учености. -- Бран униженно вздохнул и поглядел
на Ингвольд. -- Но ты, хотя и убога с виду, совсем другая,
словно ты... ты... -- Он запнулся и нахмурился, гадая, что же
такое в этой девушке так сильно не вязалось с обычными
представлениями о презренной кухонной прислуге.
-- Так что же -- я? -- надменно осведомилась она. --
Ну-ка, объясни!
-- Ты больше похожа на дочь вождя... словом, на девушку,
которая знает, что она высокого рода. В тебе нет приниженности.
Что ж, теперь засмейся и скажи, что я сошел с ума -- похоже,
иного я и не заслуживаю.
Он искоса глянул на девушку, с волнением ожидая, что она
вот-вот засмеется или скажет что-нибудь злое. Вместо этого
Ингвольд лишь улыбнулась. Следы тревоги и страха совершенно
исчезли с ее лица, и Бран покраснел до ушей, лишь сейчас
осознав, как хороша собой Ингвольд, когда ничто не искажает ее
черты. Она легко коснулась его руки, и это прикосновение точно
согрело все пугающее и темное в душе Брана.
-- Благодарю, что счел меня более высокородной, чем я есть
на самом деле, -- промолвила она, -- но и ты, и я едины в том
несчастье, которое поместило нас на самые низкие ступени жизни.
Удача твоя, что ты не такой гонитель суеверий, как твой
господин, который шпыняет тебя за трусость. Поверь мне,
испытывать страх в доме Катлы -- отнюдь не признак слабости.
Если б только ты мог знать правду -- никто не осмелился бы над
тобой посмеяться!
-- Быть того не может, -- вздохнул Бран. -- Перу мои
суеверия -- лучшая потеха. Так почему же ты не скажешь мне всей
правды? Что это за проклятие, кто такие Хьердис и Миркъяртан? В
какую заварушку ты попала? И почему они называют тебя Ингвольд,
если Катла зовет -- Гримой?
-- Потому что Ингвольд и есть мое имя, но смотри, при
Катле не называй меня так. Она сразу поймет, что ты подслушивал
где не положено или еще решит, что я тебе все рассказала, и
тогда беды не оберешься. Нет, я ничего не могу тебе сказать.
Минет завтрашний день, и мы никогда больше не увидимся, а для
тебя это и к лучшему. -- Она дернула за уздечку, принуждая
изможденного коня хоть немного прибавить ходу.
-- Завтрашний день? Да Пер захочет ехать тотчас же! --
Поверх поникшей головы коня Бран поглядел на Ингвольд и уловил
на ее лице тень горестного отчаяния. -- Ингвольд, да неужто я

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIP НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ

Россия

Док. 115412
Опублик.: 19.12.01
Число обращений: 1