|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ В.ЛОБИН ВОЗМЕЗДИЕ
2230 ГОД, ИЮНЬ
Я возвращался домой. Заседание в Комитете по Колонизации Планет
проходило так жарко, что покинув здание я непроизвольно вытер пот рукавом.
Снаружи вовсю палило июньское солнце, и когда я открыл дверцу своего
`Эльфа`, весь день жарившегося на солнцепеке, на меня пахнуло
меркурианским зноем. Оставалось чертыхнуться, включить кондиционер и
давить на газ.
Я поставил глайдер на автопилот, закурил сигарету `Dunhill` и
потянулся, стряхивая с себя нервное напряжение. Сегодня в Комитете
обсуждался денежный вопрос - не слишком ли много мы тратим, и нельзя ли
вписаться в меньший бюджет. Мою родную `Альфу-316` мне удалось отстоять
воспользовавшись древним мудрым принципом: `Верблюда попросишь - коня
дадут`. По десятилетнему опыту работы инспектором я знал, что резкие
финансовые сокращения обычно связаны с тем, что затевается какое - то
крупномасштабное мероприятие, уже не влезающее в смету.
Снаружи прогрохотал гром, и через мгновение перегретая атмосфера
породила первые крупные капли дождя, забарабанившие по крыше. Через
несколько секунд на трассу, окрестности и мой `Эльф` обрушилась стена
ливня, такого мощного, что я начал опасаться за управление машиной. Гроза
продолжалась минут десять и кончилась столь же резко, как и началась.
Стало чуть прохладнее, но лужи быстро испарялись.
До окраины города оставалось километров двадцать, когда я увидел
внизу и прямо по курсу проблески трассмаркера, а рядом с ним -
голосовавшую женщину. Я успел разглядеть, что она скорее молода и
привлекательна, нежели наоборот и, перейдя на ручное управление, плавно
притер глайдер рядом с ней и трассмаркерной тумбой. Девушка прыгнула на
соседнее сидение и откинула капюшон. Прекрасные золотые волосы легли на ее
плечи, и я понял, что она действительно молода и привлекательна. Бросив
взгляд на свои туфельки она извиняющимся голосом сказала:
- Кажется, я испачкаю вам машину.
- Ничего, - заверил я ее, - мой домашний робот страдает от безделья.
Ее бархатный голос был под стать внешности, и я отметил явное
ускорение сердечного ритма.
- Вам в город? - спросил я, чтобы хоть что-то спросить.
- Конечно! - ответила она тоном, в котором я услышал поощрение к
дальнейшему разговору.
- Вас не очень замочило дождем?
- Если это назвать просто дождем... Не очень - у меня
водоотталкивающий плащ из рейлана.
Правильно. В рейлановом плаще можно купаться. Тем временем она его
сняла и сложила в кейс, оставшись в белом платье и белых чулках. Я
старался не бросать взгляды на ее чуть приоткрытые колени делая вид, что
целиком поглощен пилотированием. Возможно потому, что выглядел я при этом
весьма неуклюже, она вежливо поинтересовалась:
- Вы плохо себя чувствуете?
- Просто я не хочу во что - нибудь врезаться.
- У вас неисправен автопилот?
- Нет, - возразил я, - просто воевать с глайдером самому как-то
интереснее.
Я включил автомат, и она мило улыбнулась. Пока я размышлял о том,
какое впечатление производит на меня ее несравненная внешность, за
лесопосадкой показалась окраина города, и автопилот выдал запрос на
дальнейший путь.
- Где вы хотите сойти? - задал я вопрос своей спутнице.
- Вас не слишком затруднит подбросить меня до дома? Терпеть не могу
общественного транспорта, - явно не ожидая отказа попросила она.
- Нет, то-есть, да, - раньше успел ответить, чем подумать я. Но
отступать было поздно, а перспектива провести лишние четверть часа в
обществе очаровательной женщины казалась весьма приятной.
- Я живу в Лианозове.
Так. Тем более, что Лианозово - это противоположный конец города. Я
поведал ее адрес автопилоту и запустил исполнение.
Дом ее был старый, постройки прошлого века, и мрачный, как все
диктатуры того времени. `Эльф` остановился, она открыла дверцу и вышла.
Потом задержалась на мгновение и произнесла обернувшись ко мне:
- Спасибо, что подвезли. Если хотите, можете зайти ко мне на чашку
кофе.
Я не успел удивиться ее предложению или тем более как-то его
осмыслить, как неожиданно для себя согласился:
- Вот это с удовольствием.
В ее смеющихся огромных глазах блеснули лукавые искорки. Я переместил
глайдер с открытой посадочной площадки под парковочный навес и последовал
за девушкой. Мы вошли в оформленный по очень древней моде под
субтропический парк вестибюль верхнего этажа здания. В центре вестибюля
располагались шахты динамического лифта, быстро, но не слишком комфортно
перебросившего нас на этаж, где жила моя спутница. Она предложила мне
войти, я прошел в гостиную, где девушка попросила меня подождать несколько
минут.
Я огляделся по сторонам, пытаясь разобраться, куда же я попал так
неожиданно. Обстановка комнаты производила впечатление несколько
нетипичной, по крайней мере, на мой ограниченный взгляд. В большом
сферическом аквариуме с подсветкой и пузырьками кислорода плавали рыбки. В
углу комнаты стоял огромный телевизор с вогнутым экраном, австралийского,
кажется, производства. Если я понял правильно, он был оснащен
ментоприводом - ультрасовременной и не слишком еще распространенной
системой телепатического приема и передачи информации. Очевидно, аппарат
использовался для серьезной работы, а не только для просмотра мыльных
опер. Кроме визора я насчитал еще целых три дисплея и очень современный
стеллаж, забитый кристаллетами. На верхней полке стояло десятка два
старинных бумажных книг. Я взял одну из них. Это оказалась `Аll thе Тrарs,
Аll thе Drеаms`, Джона Слэфтера, на английском языке. Раритет ХХI века.
Следующей книгой был сборник Владимира Набокова, ХХ век. Затем
Достоевский, тоже ХХ век, а может - ХIХ-й. Моих любимых классиков того
периода Эрнста Малышева и Юрия Петухова я не увидел. Пестрая получалась
коллекция. Определенного мнения о хозяйке этого обиталища не складывалось.
За спиной послышалось характерное царапанье роботских лап об пол, и
за неказистой тумбочкой, несущей поднос с двумя чашками дымящегося кофе и
всякой снедью, в комнату царственно вплыла сама хозяйка. На ней было
зеленое домашнее платье, со вкусом вышитое и выгодно подчеркивающее формы
ее фигуры. Девушка сделала приглашающий жест рукой:
- Садитесь, Виктор, и чувствуйте себя как дома.
Я уселся за стол, продолжая откровенно ее разглядывать. Она села
напротив, подняла маленькую чашечку с кофе:
- За наше знакомство, Витя! Это ничего, что я тебя так называю?
Насколько я помнил, я ей не представлялся.
- Откуда вы знаете мое имя? И, кстати, как зовут вас?
- Меня зовут Олни, и я не буду возражать, если мы перейдем на `ты`.
Имя довольно специфическое. Поразмыслив мгновение, я пришел к выводу,
что эстонское или финское. По-всему, у нее дед или бабка из тех краев, но
не родители, иначе по-русски она говорила бы с акцентом. Я гордился
собственной дедукцией.
- Еще кофе? - спросила она, когда я допил чашку. Впрочем, для тебя
лучше коктейль. Молочный. Ты и так немного перевозбужден.
- Вот как?
- Конечно. Все эти совещания, сокращения расходов, споры... И, как
следствие, повышенное давление.
- Откуда вы знаете, что я именно с совещания, где спорили о
сокращении расходов? - с интересом спросил я. Она неопределенно пожала
плечами, с улыбкой глядя мне в глаза:
- Мне так кажется, инспектор Лобин.
Приключение становилось все более интересным. Я не спешил уйти, тем
более, что меня не спешили выгнать.
- Вы меня интригуете, Олни. Кто вы?
- Вам не достаточно моего имени? Тогда - Олни Лаймис.
- Я не это имел в виду.
- А что?
- Наверное то, откуда вы меня знаете, Олни Лаймис. Готов поручиться,
что если бы мы встречались раньше, то я бы вас запомнил, - сказал я легкий
комплимент. Она рассмеялась белозубой улыбкой:
- Предположим, я прочитала твои мысли.
Я еще раз применил дедукцию и счел объяснение вполне
удовлетворительным. Среди прочего мыслящего железа, захламляющего эту
квартиру, вполне мог скрываться портативный синкридер - читающее мысли
гравитронное устройство. Впрочем, тоже самое достигалось профессиональной
подготовкой. Такому учат, например, в нашей космической системе. Некоторые
вроде меня слишком ленивы, но другие добивались недурственных успехов. Или
в системе, но не нашей - черт не разберется в этом запутанном мире: кого и
где готовят. Этической стороны синкридинга я не касался - если что-то
изобретено, то джинна в бутылку уже не упрячешь. И это хорошо.
- Что ты, никакого синкридера. А то еще подумаешь, что я - сотрудник
госбезопасности, - сказала моя новая знакомая. - Шучу.
- Очень милая шутка. Раз уж вы пригласили меня к себе, Олни, то вы
что-то от меня хотите?
Она опять рассмеялась:
- Ну вот, вы сразу думаете обо мне плохо. О времена! Неужели
приглашение выпить кофе из чистой благодарности за то, что вы меня
подвезли, уже рождает подозрение в каком - то меркантильном интересе?
Впрочем, расскажите мне о себе, инспектор.
- Но вы же читаете мои мысли, - ехидно поинтересовался я.
- Да, но делать это непрерывно - тяжело и вредно для моего здоровья.
И потом, мне просто приятно разговаривать с вами.
Тумбочка притащила поднос с напоминавшим юпитерианские облака
коктейлем. Я дожевал бутерброд с миллиметровой толщины листочком какой-то
экзотической рыбы, сильно смахивающей на исландскую селедку в винном
соусе.
- Так о чем вам рассказать?
- О-о! При вашей редкой профессии всегда есть о чем рассказать.
Например - ходят слухи, что колонизация сворачивается, что нам все время
кто-то мешает. Это так?
- Да кто нам может мешать кроме нас самих? Не верьте, Олни, все это -
бестолковые разговоры и вздорные слухи.
Я произнес это тем уверенно - покровительственным тоном, которым
всегда предпочитаю разговаривать с симпатичными женщинами. Некоторых это
покоряло. Но Олни лишь слегка прищурилась, и я понял, что ответ ее не
удовлетворил. И она была права, слухи имели место, а после сегодняшнего
заседания я уже не считал их полностью вздорными.
- Ты давно работаешь инспектором Комитета? - заинтересованно спросила
Олни.
- Одиннадцатый год.
- И никогда не возникало желания сменить профессию?
- Почему оно должно было возникнуть?
- Ну, многие считают, что ваша работа, скажем так, неэтична?
- Если бы я так считал, я бы наверное не работал в Комитете. Но это
не так.
- Многие считают, что стремление занять все больше планет есть
наследие первобытной борьбы за территорию. Тем более, что планет мы и так
имеем больше, чем нам нужно, чем мы в состоянии исследовать, разумно
освоить и заселить. И потом, не забывайте, после прихода человека ни
одному миру не остаться таким, каким он был до этого. Даже если там нет
жизни, следы колонизатора в скафандре все равно неизгладимы. Вы спросите:
`Ну и что?`
- Ну и что?
- Ничего. Разве я осуждаю вас? Просто мне интересно, что вы за
человек, Виктор Лобин. Расскажите вашу биографию, как вы дошли до такой
жизни!
Она уселась напротив с видом прилежной школьницы, сложив руки на
столе и чарующе - доверчиво глядя мне в глаза. Я не выдержал, смутился,
покраснел и уставился на стол между нами. Она рассмеялась:
- Да говорите же, наконец, Витя, что вы молчите, как студент на
экзамене!
Это она точно подметила. Я вспомнил, как надо мной издевались
когда-то на экзаменах - ощущение было похожее. Но я набрался нахальства и
изрек с видом мэтра:
- Я думаю, Олни, моя жизнь вряд ли будет для вас интересна. Я родился
в последнем десятилетии прошлого века, в Новосибирске, где и дожил до того
дня, когда надумал поступить в Планетологический институт в Москве.
Поступил, окончил, устроился в Комитет, в начале шесть лет летал в
исследовательских командах. Время было суровое, это вам не сейчас, в 18-м,
во время Трехдневной войны, меня чуть не прищучили, но все это -
частности, поскольку в конце концов мне был жалован чин инспектора и та
тихая и нудная работа, которой я занимаюсь до сих пор.
- Краткость - сестра таланта, - проницательно улыбнулась Олни. - И в
чем же состоит твоя тихая и нудная работа?
- Хм, - я поперхнулся. Что-то меня остановило. Что-то этакое
внутреннее, какой-то сигнализатор скрытой опасности. `Стой, Витек!` -
сказал я себе. - `Не верь красивым ее глазам и не забывай про бумажку,
которую ты подмахнул в свое время не слишком вдумываясь - подписку о
неразглашении.`
Олни пронизывающе посмотрела мне в глаза. Я почувствовал странное
ощущение, как будто в этот жаркий день на меня неожиданно пахнуло лютым
космическим холодом, а под ногами разверзлась межзвездная бездна. Словно
остановился маршевый инвертор астроплана, и мощная космическая машина
вдруг входит в режим нерегулируемого торможения, `штопора` и обессиленно
рушится с суперлайта. Я уже испытывал такое - в том самом 2218-м. Но это
резкое неприятное ощущение уже исчезло столь же стремительно, как и
появилось, оставив после себя легкое головокружение и тошноту. Внимательно
глядя на меня, Олни скорее констатирующе, чем удивленно произнесла:
- Вам плохо?
- Ничего... - прошептал я, поскольку ощущение пустоты вернулось
опять, - можно мне прилечь на диван?
- Конечно, - она встала, обвила меня руками, помогая подняться,
усадила на диван. В это мгновение боком я вдруг ощутил тепло ее тела, а в
ноздри ударил одурманивающий, чарующий аромат ее волос. Это было подобно
удару электрического тока.
- Вам лучше? - прозвучал совсем рядом ее обволакивающе - бархатный
голос. - Расскажите мне о программе `Альциона`.
- А что это? Я не знаю, - я действительно не знал. Что хочет от меня
эта неизвестная мне женщина? И в этот момент она обняла меня, а на моих
губах вдруг очутились ее губы... Плоть слаба, и я хотел уже стиснуть ее в
своих объятиях, когда она рывком выскользнула из моих рук.
- Так узнайте!
Ощущение мимолетного владения ее существом еще не покинуло меня, но я
уже чувствовал в душе какую-то странную опустошенность, как будто находясь
здесь и пользуясь тем, что мне предлагалось, я в чем-то поступался своей
совестью, принципами. Я ощутил приступ неприязни к Олни, сопровождаемый
нахлынувшим на меня влечением к ней. Я столь ошарашенно смотрел на нее,
что Олни вдруг расхохоталась.
- Что все это значит? - почти выкрикнул я.
- Ничего, - милым голоском детсадовской няни проговорила она. - Я
пошутила. Ты мне кажешься симпатичным, к тому же, бросал на меня такие
взгляды в машине... Прости, я не знала, что тебя это так испугает, мне
казалось, что инспекторы Комкола более устойчивы к экстремальным
воздействиям!
Наверное, я покраснел до кончиков ушей. Совладав с собой, я произнес:
- Я, пожалуй, пойду. Извините за беспокойство и спасибо за кофе и
бутерброды.
- А если я вас не отпускаю, Витя? Вы так и не ответили на
интересующий меня вопрос.
Она сидела на диване, подперев руками голову, так, что ее золотые
волосы эффектно струились по плечам. Я с трудом оторвал взгляд от ее ног,
лица, фигуры.
- Я не хочу быть навязчивым, Олни. С вопросами обращайтесь в
пресс-службу Комкола, а не ко мне. И потом, меня ждут.
Меня ждала Марина, журналистка и женщина, отношения мои с которой
считались более, чем дружественными. Я на мгновение представил себе, что
Мариночка видит меня здесь...
- Ты будешь удивлен, Виктор, но мне известно, кто тебя ждет, - с
иронично - задумчивой улыбкой проговорила Олни. - И пока я не нахожу
ничего такого, что могло бы расстроить эту даму. Но поверь, она совершенно
не для тебя.
- Что?!
- Ваши характеры малосовместимы, и вам все равно придется расстаться,
раньше или позже, или я совсем не разбираюсь в в психологии.
- Да как ты смеешь! - вспылил я. - Ты что, метишь на ее место, раз
проявляешь такие познания в моих личных делах? Напрасные претензии, место
занято, - как можно язвительнее закончил я фразу.
- Но-но-но, Витя! Со мной лучше дружить, - холодно возразила Олни. -
Ты прав, я знаю о твоих делах больше, чем ты думаешь, и может быть -
больше, чем мне хотелось бы в них вникать. Кое-что мне известно о твоем
ближайшем будущем.
- Ну и держи свои знания при себе, - грубо бросил я.
Она посмотрела на меня невинно - соблазнительно, но в глазах ее я
угадал тот самый космический холод, ощущение которого преследовало меня в
этой квартире.
- Почему ты боишься меня? - ласково спросила девушка.
- Я все же пойду, Олни. До свидания.
- Иди. Но ты вернешься сюда.
- Постараюсь не возвращаться.
Я решительно вышел, и дверь автоматически раскрылась передо мной.
`Эльф` дожидался меня на глайдерной стоянке. Я забрался внутрь, с силой
хлопнув за собой дверцей, резко стартовал, чуть не сбив ограждение, и
повел машину домой. Покинув эту женщину, я испытал облегчение.
Остаток дня прошел из рук вон плохо. Я огрызался на Марину, знал, что
делаю плохо, но все равно огрызался, а целуя ее на прощание, вдруг
почувствовал странное чувство, как будто в моих объятиях Олни Лаймис.
Когда я, наконец, заснул после сумасшедшего дня, мне снилась жара,
палящее солнце неземной каменной пустыни, раскаленный зал заседаний
Комитета, в котором проходит вчерашнее заседание. Сотрудники Комитета
странно преображены. Вот любитель поболтать Леша Сорокин. Он почему-то
превратился в рыбу, беззвучно открывающую рот. Зато наверху идут титры.
Леша рассказывает про свои дела на `Альфе-305`. Тем временем на трибуну
лезет козел, в котором я без удивления узнаю Председателя Чирского. Козлу
еще жарче, чем мне. Он берет правым копытцем себя за бороду и начинает ею
обмахиваться. Он говорит о распыленности средств, о необходимости
экономии, говорит, говорит... Мне все жарче, но тут появляется Олни, еще
прекраснее, чем наяву. От нее веет прохладой. Я затаскиваю Олни к себе на
колени и страстно целую ее в губы. Потом она шепчет мне на ухо:
- Он будет болтать целую вечность. Спроси же его наконец про
Альциону, будь мужчиной!
- Я задаю козлу вопрос про эту Альциону, самую яркую звезду в
рассеянном скоплении Плеяды. Козел смотрит на меня тусклыми, ничего не
выражающими глазками, которые медленно наливаются кровью. Потом он вдруг
резко бьет копытом по трибуне и орет по-козлиному:
- Не сметь! Не имеете права знать! Ничтожество, это не про твою
честь, понял!
Козлище нацеливается на меня рогами. Олни куда-то исчезла. Козел
вдруг бросается на меня, и я просыпаюсь в холодном поту...
По утрам меня будит мой ужасный домашний робот. Причем, делает это с
каким-то особым, садистским удовольствием. Сигнал побудки начинается с
нежного тона трели с возрастающей громкостью. Затем нежная трель переходит
в ужасный свист, а под конец достигает стадии взлета пороховой ракеты.
Чудовище продолжает громыхать до тех пор, пока я не встаю и в изысканных
выражениях не советую ему заткнуться. Тогда робот замолкает, а я плетусь в
ванную.
В глайдере, на полпути к городку Комитета, я окончательно проснулся и
вспомнил про вчерашние приключения. Я поймал себя на мысли о том, что
отношусь к разряду тех серых личностей, которые всю жизнь ждут чего-то
необыкновенного, чуда, а когда все-таки встречаются с ним, то, как
правило, позорно сбегают. Я уже ругал себя за то, что так быстро и неловко
покинул вчера Олни Лаймис. Хотя не гнали. Белокурая красавица Олни... А я,
лопух, даже не удосужился толком узнать, с кем имею дело. Чисто дедуктивно
можно было предположить, что она работает где-то в нашей системе.
Например, исследователем в проблемной группе. Ее эрудиция в делах Комитета
все же выше среднего. Заскоки у проблемщиков тоже не редкость. Я перебрал
по памяти те исследовательские подразделения, с которыми наш отдел
первоначальной колонизации пересекается в своей деятельности. В группу,
скажем, по звездам Вольфа - Райе или по динамической проводимости
сверхнизкого суперлайта Олни как-то не вписывалась, но комколовские
светлые головы могли придумать и что-то поновее, вроде исследования
психологической устойчивости в экстремальных ситуациях. Добавим к этому
навык чтения мыслей, если это не фокус с синкридером, являющийся почти
профессиональным для исследователей других планет, когда полное
взаимопонимание в команде является обязательным. Добавим ее интерес к
исследованиям по Альционе (я не помнил за этой звездочкой ничего плохого).
И резюмируем, что все указывает на ее принадлежность к нашей системе. Не
обязательно в Комколе, а возможно, в Комитете по Космическим Полетам, или
где-то в структуре отечественных или Объединенных Космических Сил. В любом
из этих вариантов моя большая откровенность не была бы слишком
предосудительной.
Впрочем, Витюх, не будем кривить душой, главное в том, что она -
привлекательная женщина. Я непроизвольно сравнивал ее с Мариночкой.
Маринка была ниже ростом, рыжая и как - то проще. Временами я уставал от
ее бурной журналистской энергии, суетливости, крикливости и навязчивой
идеи выйти за меня замуж. На ее фоне Олни кажется более аристократичной,
этакой баронессой в противовес буржуазке.
Дойдя до своего кабинета, я из любопытства отбил запрос на то, что
делается в окрестностях Альционы и вообще звезд скопления Плеяды. Прочитав
длинный компьютерный бюллетень, который можно было свести к словам:
`ничего нового`, я пожал плечами и принялся за текучку. Впрочем, в течении
дня я полюбопытствовал у своих коллег Васи Михальчука и Леши Сорокина,
слышали ли они что-либо о программе `Альциона`, на что коллеги ответили
отрицательно.
Под конец рабочего дня, когда я вполне освоил сетевые графики для
групп автоматов, а также разобрался с причинами нарушения оных, меня
вызвал начальник отдела И.Н.Рождественский и начал с места в карьер:
- Меня интересует, о какой программе `Альциона` вы спрашивали
Сорокина и где вы услышали про нее сами?
- Меня тоже интересует эта `Альциона`. Может быть, вы просветите,
Игорь Николаевич?
- Так от кого вы слышали?
Что-то удержало меня от того, чтобы рассказать про вчерашний
файв-о-клок в гостях у Олни. К примеру то, что все знали про мой роман с
Маринкой, и я не хотел испортить свою репутацию высокоморального
гражданина. Впрочем, суть была в том, что инспектору как-то не полагается
узнавать служебные новости в обход начальника отдела. Я изобразил на лице
душевную простоту и произнес пожимая плечами:
- Я сам затрудняюсь сказать, от кого я это слышал. Разговор в
коридоре во время вчерашнего совещания, при котором я случайно
присутствовал.
- И в каком аспекте шел разговор, который вы подслушали? - с
прохладными интонациями полюбопытствовал Рождественский.
- Ну, - тут я решил сымпровизировать, - говорили, что эта Альциона
съест кучу средств, из-за нее летят другие программы.
Шеф посмотрел на меня уж очень внимательно, и мне пришла в голову
мысль, что я случайно натолкнулся на что-то острое.
- Так что, Игорь Николаевич, есть такая программа?
Рождественский еще раз внимательно на меня посмотрел и сказал:
- Нет. И не забивайте голову себе и другим. Мало ли что болтают в
коридорах во время совещаний.
- Нет, так нет, - пожал плечами я.
- И моя вам дружеская рекомендация, не как начальника, а как коллеги
- не забывайте английскую поговорку: `Сuriоusity killеd а саt`, `От
любопытства кошка сдохла`! Идите, Виктор Павлович.
За остаток рабочего дня я побеседовал с Лешей Сорокиным по вопросу,
кто что о ком думает, но он таращился на меня так невинно, что я его
простил, взяв обещание быть менее болтливым. После чего с чистой совестью
пошел домой.
На стоянке парковался синий `Тайфун`, внутри которого виднелась до
боли знакомая рыжая челка. Это была излюбленная мариночкина манера -
прилететь к моему приходу и дожидаться меня сидя в глайдере. Я аккуратно
притер свой `Эльф` рядом с `Тайфуном`, затем открыл дверцу и перескочил в
ее машину. Марина подняла на меня свои серые глазки, и я ее спросил:
- Ну? Что у нас сегодня плохого?
Вместо ответа она обвила мою шею руками, и я опрокинул ее на спинку
сидения, находя, что так целоваться все-таки удобнее. Потом она
отряхнулась и, как обычно, принялась жаловаться на судьбу.
- Вить, а у меня вырвали из рук материал, о котором я столько
мечтала!
- Надо быть расторопнее, крошка! - напутствовал я ее. - Особенно при
ваших диких нравах рвать из рук друг у друга.
- Да если бы наши нравы! Позвонили сверху, сказали, что я сунула нос
не туда, а затем все изъяли и даже запретили интересоваться!
- Однако! - я многозначительно хмыкнул. - И что же ты нашла, дорогая,
такого взрывоопасного?
- Это почти детектив, Витя! Ты представляешь, на Луне, поселок
Меридиан-6, находят без сознания некоего профессора. Когда он приходит в
чувство, то заявляет, что у него пропали кристаллеты с очень важной
информацией. Срочное исследование по теме, которое его попросили провести.
И даже что-то по твоей части - дальние планеты.
- Самая важная информация по моей части - это расчет зарплаты, -
схохмил я. - Если это так, то бедный профессор... Так что с ним случилось?
- Он вдруг потерял сознание войдя в свою комнату, а когда очнулся,
то первым делом заявил о факте исчезновения, - снова затараторила Марина.
- Раньше никто этих кристаллет у него не видел, ни с кем свои расчеты он
не обсуждал, вообще замкнутый и раздражительный тип. Лунная полиция на
ушах стоит, говорят - не могли эти записи уйти из поселка, а найти не
удается. А в Лунной администрации у меня знакомая, которая быстренько мне
про это сообщает. Я пишу очерк о таинственном происшествии и неудачном
расследовании. И вдруг этот профессор сам куда-то исчезает, про его тему
говорят, что ее нет вовсе, а в редакцию звонит большой чин.
- Полиция борется за честь мундира?
- Нет, не из полиции, должно быть - КГБер.
- А как называлась эта тема разработки?
- Ари... - Марина наморщила лоб, пытаясь вспомнить трудное название.
Что-то подтолкнуло меня спросить:
- `Альциона`?
- Вот! Значит, ты что-то знаешь?
- Не знаю. Положим, я кое-что случайно слышал, но поскольку мне
сегодня намылили шею за излишнее любопытство, то... Маринка! - я взял ее
за плечи, - если ты где-то еще случайно услышишь про эту `Альциону`, будь
так любезна, зафиксируй это для меня!
Она утвердительно затрясла головкой, а потом мы отправились ужинать в
ресторан, а оттуда, основательно потратившись, к ней домой. Часов в восемь
вечера я собрался ее покинуть.
- Ты хочешь уйти? - растерянно спросила она.
- У меня дела, дорогая.
- Дела? Какие дела в такое позднее время?
- У меня дела.
Я сам еще не знал точно, какие у меня дела. Но мне все это очень
сильно не нравилось. Или наоборот - я не стремился развеять вдруг
окруживший меня ореол настоящей романтики?
Мой старый друг Слава Волков был сейчас на Земле, в перерыве между
очередными экспедициями куда-нибудь на край Галактики. Ходя взад-вперед по
комнате подобно тигру в клетке, я пришел к решению ему позвонить.
- Славик, - сказал я в ответ на его сонное `алло` из-за темного
экрана, - я влип в историю. История может тебя заинтересовать. Поэтому,
если ты не очень занят, то я жду тебя через полчасика.
- Через час, - сообщил он. - Я еще не кончил вечернюю трапезу.
Через полтора часа он действительно до меня добрался, и я начал речь.
- Итак, Славик, я влип в историю. В ней замешаны две красивые
женщины, таинственное похищение, тайны высокого начальства и далекая
звезда Альциона.
Славик слушал, восседая в моем кресле, а я воодушевленно рассказывал,
дефилируя перед ним, а потом подвел итог:
- Короче, Славик, меня гложет любопытство узнать, что это такое,
программа `Альциона`, и почему ею интересуется златокудрая Олни?
Несколько секунд Славик глядел на меня с бессмысленным выражением
лица, затем поинтересовался:
- У тебя есть сигареты? Я забыл свои.
Затянувшись моим `Dunhill-ом` он мыслил еще несколько секунд, и
наконец произнес:
- И все-таки, Виктор, у тебя воспаленное воображение. Ну вот, скажи,
если твоя Марина могла случайно наткнуться на вышеупомянутую `Альциону`,
то почему не могла эта Ольга, или как ее там? А раз так, то почему она не
могла проявить естественное человеческое любопытство и поинтересоваться на
сей предмет у случайно встреченного инспектора Комитета по Колонизации?
- Так то оно так, но...
- Никаких `но`. Ну, хочешь ты узнать, откуда она знает, так возьми и
съезди к ней.
- Я так и сделаю, - ухмыльнулся я. Мою собственную запрятанную мысль
высказал другой, и теперь я имел моральное оправдание этой поездке и
собственной нетвердости.
- Только не сейчас, разумеется, - наставническим тоном смирил мой
порыв Славик. - Уже почти двенадцать, она выставит тебя за дверь и будет
права. Потерпи до завтра, тем более, что завтра - суббота.
Я долго не мог заснуть в этот день. В голове прокручивались
распаленные любопытством немыслимые фантазии относительно того, как завтра
меня встретит Олни, составлялись невероятные и полуфантастические гипотезы
на счет моей очаровательной незнакомки, и я не мог дождаться завтрашнего
дня. В конце концов я незаметно провалился в сон, а когда проснулся, то
долгожданное завтра уже наступило.
Собираясь, я вспомнил один из пришедших ночью в голову прожектов и
приготовил Олни маленький сюрприз, лишающий ее удовольствия читать мои
мысли. Сеточка из тончайшей медной проволоки с микрогенератором шумов,
одетая на голову и замаскированная в волосах. Эта безделушка хранилась у
меня с тех пор, когда я работал исследователем и летал в компании таких
вот нахальных субъектов, которых просто распирало от глубины собственного
интеллекта и возможностей, а также желания демонстрировать их всем
окружающим. Чтобы справиться с моей простейшей защитой требовался
синкридер мощный и профессиональный, из арсенала врачей - психологов или
военных. Встретить подобную аппаратуру в простой московской квартире я не
рассчитывал.
Около полудня я припарковал свой `Эльф` на крыше мрачного дома в
Лианозове. Лифт доставил меня на этаж, и после нажатия звонка
автоматически открылась дверь. Должно быть, меня ждали. Я вошел внутрь
знакомой квартиры, оглянулся вокруг, не видя Олни, и приоткрыл дверь
комнаты.
Олни стояла, облокотившись на один из трех дисплеев.
- Я знала, что ты придешь, инспектор Лобин! - ласково произнесла она.
- Ты продержался двое суток - неплохой результат.
Я посмотрел на нее - и не смог произнести ни звука.
Олни была исключительно хороша сегодня, так, что у меня даже дыхание
перехватило. Она стояла, гордо откинув голову, и золото волос покрывало ее
плечи. Светлое платье подчеркивало ее фигуру и приоткрывало прекрасные
колени. Девушка с интересом наблюдала за моей реакцией и выражением лица,
в то время, пока я медленно выходил из потрясенного состояния.
- Подойди ко мне! - сказала Олни. Я осторожно подошел, глядя ей в
глаза, положил руки на плечи и сомкнул их на ее талии. Ее лицо оказалось
рядом. Я намеревался стиснуть ее и припасть к ее губам, но в последний
момент она вдруг со смехом вырвалась.
- Я внимательно слушаю тебя, Витя! С чем ты пришел? Что ты хочешь мне
сказать?
- Может, ты угостишь меня кофе?
- Конечно, - она хлопнула в ладоши, и в комнату въехал робот -
тумбочка. - Тwо сuрs оf соffее, рlеаsе! - почему-то по-английски сказала
Олни. Тумбочка уехала.
- Итак?
- Олни, у меня к тебе куча вопросов. Я искренне сожалею, что
позавчера ушел так рано. Но ты настолько заинтриговала меня своими
неясными намеками, что я не успокоюсь, пока прерванный разговор не будет
закончен.
Она села на диван, забросила ногу на ногу и с любопытством смотрела
на мое неуклюжее переминание на месте.
- Присядь для начала. Кстати, почему ты не при галстуке?
- Я как-то не подумал о нем, - смущенно пробормотал я, усаживаясь на
стул. Въехала тумбочка с уже приготовленным ароматным кофе. Я продолжил
разговор с чашкой в руке:
- Олни, зачем тебе сразу три дисплея?
- Для работы. Я занимаюсь, скажем так, свободными научными
изысканиями и значительную часть времени провожу здесь. Мне просто
невозможно обойтись без всей этой техники.
- Скажи, откуда ты слышала про ту самую `Альциону`, о которой
спрашивала меня?
- `Альциону`? - она мило улыбнулась. - Разве важно то, откуда я
слышала? Положим, я не помню.
- Нет уж, Олни, ты давай вспоминай про эту звезду, а то как-то
странно получается!
- Звезда тут ни при чем - с программой `Альциона` ее объединяет лишь
название. А вот подробности я просила узнать тебя.
- Но зачем, Олни? Что это за сбор информации, которым ты занимаешься?
Скажи, ты случайно встретилась мне на трассе, или...
- Что с тобой сегодня, Витечка? Ты нервничаешь, ты стал
подозрительным, ты подозреваешь меня в чем-то плохом! Может быть, у тебя
неприятности на работе, в которых я повинна? Ты задал там вопрос, а в
ответ получил объяснение, что спрашивать не стоило?
- Допустим! Ты знаешь, у меня какой-то нюх на подобные вещи, и теперь
я чувствую, что попал в странную историю, в которой замешана и ты.
- Боюсь, что в этой странной истории замешана не только я, - медленно
проговорила Олни. - И не стал бы ты доискиваться правды если бы сам не
чувствовал - неладно что-то в Комколовском королевстве. Может быть, скоро
ты узнаешь больше - неприятности имеют свойство расходиться как круги на
воде. Но лучше быть готовым к тому, что очередная волна не оставит тебя в
стороне. И если ты думаешь также - предлагаю объединить усилия, -
доверительно произнесла Олни. Интонации ее бархатного голоса убеждали даже
больше, чем слова, а сказанное вполне отвечало моим мыслям. Но все-таки
она была почти неизвестным мне человеком, а я - обязавшимся хранить
секреты ведомства сотрудником Комкола. А кроме того, чувство противоречия
гнездилось в самой основе моего непростого характера. Я подчеркнуто
недоверчиво произнес:
- Почему я не должен сомневаться в чистоте твоих намерений? Кто ты? В
родном Комитете есть программа, про которую неизвестно мне, но ты, человек
со стороны, смогла про нее узнать.
- И некая Марина Силанова, если быть последовательным, так?
Я вздрогнул. Я только что ее вспоминал. Моя рука непроизвольно
поднялась на несколько сантиметров - возникло желание проверить, на месте
ли моя защитная сетка. Олни отследила мое движение с ироничной усмешкой на
тонких губах.
- Извините меня, Олни, я зашел на минуту и теперь мне пора, -
пролепетал я, чувствуя, что лучше ретироваться. Девушка встала с дивана,
медленно подошла ко мне. Я тоже поднялся, собираясь уйти. Она положила
руки мне на плечи, правой ладонью провела через мою шевелюру, зацепила
сетку и швырнула ее в сторону.
- Я не кусаюсь, Витя! Ведь до сих пор я не сделала тебе ничего
плохого, верно? Так что же ты боишься меня, слабую женщину?
Она смотрела мне в глаза, и я понял, что не в силах отвести взгляд. И
в бездонных, как черный космос, очах ее я скорее почувствовал, чем увидел
космический холод.
- Сядь! - ласково приказала она, проводя рукой по моей голове. Я
внутренне напрягся, пытаясь совладать со странным оцепенением, которое
вдруг охватило меня и не давало противиться ее словам, но тщетно. Олни
усадила меня на диван, откинулась на спинку и сказала:
- Зачем тратить столько усилий, Витя, играя образ человека, которым
ты не являешься, и который, полагаю, хуже, чем ты есть на самом деле?
Сними свою мнимую психологическую защиту и расскажи, наконец, что тебя
тревожит.
Несколько мгновений я собирал расплывшиеся вдруг мысли. Я чувствовал,
что находился под ментальным воздействием, приемами которого эта женщина
владела слишком хорошо. Я не мог ему противостоять. И кроме того, мне на
самом деле жутко хотелось выговориться, рассказать Олни то, что давно уже
было у меня на языке, блеснуть эрудицией перед этой таинственной
красавицей. Когда в сознании наступило подобие ясности, я начал:
- Меня тревожит то, чего я не могу понять. Сначала бюджет Комитета
урезают вдвое, и я делаю вывод, что средства пойдут на финансирование
какой-то секретной программы. В этом году колонизация резко сокращается, и
похоже на то, что это захватит еще несколько лет. А потом появляешься ты и
упоминаешь про эту `Альциону`. Между прочим, мои попытки полюбопытствовать
на сей счет жестко пресекли, ты правильно догадалась. Мой шеф был бледен и
зол, и я сделал вывод, что программа действительно существует. Потом, как
тебе конечно же известно, только непонятно откуда, отбирают материал у
моей Марины. Материал, из которого можно понять, что `Альциона` -
действительность, а не фантазия, причем имеет все основания быть укрытой
флером секретности. С моей стороны это все известные факты, так что теперь
я слушаю тебя.
Вместо ответа она положила свои теплые руки мне на виски, вновь
посмотрела мне в глаза, и мир вокруг закружился, убыстряясь, меняя цвета и
краски. Я понял, что теряю контроль над сознанием...
...Когда я проснулся, то несколько секунд не мог понять, что со мной
было, и где я сейчас нахожусь. Я находился в своей кровати. Дома. Я
посмотрел на часы - был вечер. В голове немного гудело, как после попойки
с друзьями. `Разве может сновидение быть таким ярким?` - задал я себе
вопрос, вдруг вспомнив квартиру Олни. Странно. Галлюцинаций у меня никогда
не было. Но если предположить, что мой визит к Олни - реальность, то
придется объяснять то, как я попал назад, и почему не помню обратной
дороги. А это - похлеще галлюцинаций. Я машинально провел рукой по голове.
Сетки не было. Оставалась последняя надежда узнать, что же произошло,
осмотрев глайдер. Я спустился на улицу, влез в `Эльфа`, пощелкал
приборами. Можно было снять показания счетчика и сравнить их с утренними,
но разве я помнил утренние? Минут десять покопавшись с машиной, я вернулся
домой ни с чем. А потом, с горя, взял и снова позвонил Славику Волкову
(снова - в предположении, что вчерашний звонок действительно был).
- Славик! - сказал я ему. - Приезжай так скоро, как сможешь! Я опять
влип в историю.
- А не проще ли всего предположить, что твои странствия действительно
тебе приснились? - задал вопрос Славик, когда приехал, и я рассказал ему о
необычном завершении необычного визита. Я отнекивался, уповал на то, что
любой психически здоровый человек всегда в состоянии отличить сон от
бодрствования. Судя по выражению лица Славика, я более убедил его не в
реальности происшедшего, а в собственном психическом нездоровье. Я
завелся, доказывая свою правоту, и наконец он изрек:
- Мy friеnd, есть радикальное решение вопроса. Сейчас мы спустимся
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 113796
Опублик.: 20.12.01
Число обращений: 0
|
