|
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ Сliffоrd D. Simаk `Dеstiny dоll` 1971
Клиффорд Саймак `Роковая кукла`
(~ ~ - itаliс)
(@ @ - bоld)
1.
Все вокруг было белым-бело, и белизна казалась враждебной, а
город выглядел строгим и равнодушным. Город высокомерно взирал на
нас, он был погружен в свои мысли, и ему как будто не было дела до
мирской суеты и превратностей бытия.
И все же, говорил я себе, над всем этим высятся деревья. Я
вспомнил, что, когда корабль в пучке приводных лучей, пойманных
нами в открытом космосе, уже спускался на посадочное поле, - тогда
именно лес навел нас на мысль о загородном местечке. Наверно, мы
опускаемся на деревню. Может быть, говорил я себе, на деревню,
похожую на ту старую белую деревеньку в Новой Англии, которую я
видел на Земле, на то селеньице, уютно расположившееся в долине
веселого ручья, среди холмов, покрытых по-осеннему пламенеющими
кленами. Теперь, оглядываясь вокруг, я был приятно удивлен новой
встречей с райским уголком. Тихое, мирное местечко и, конечно же,
здесь живут тихие и мирные существа, и их не коснулись причудливые
нравы и диковинные обычаи, которых я в избытке навидался на других
планетах.
Но это не деревня. И ничего общего с деревней. Меня обманул лес,
возвышающийся над белизной, он напоминал мне сельский пейзаж.
Нельзя было и представить себе, что деревья могут парить над городом,
причем городом, разросшимся вверх настолько, что увидеть его самые
высокие башни можно, только запрокинув голову.
Город врывался в небо, словно горная цепь без предгорий, резко
возвышающаяся над плоской равниной. Он окружал посадочную
площадку всей своей громадой, подобно высоким трибунам, овально
окаймляющим спортивное поле. Когда мы смотрели на город из
космоса, он был ослепительно белым. Но теперь блеск исчез, и белизна
приобрела нежный бархатистый оттенок. Перед нами предстал город
цвета фарфоровой безделушки, освещаемой тусклым огоньком свечи.
Город был белым, и посадочная площадка была белой, и небо -
таким бледно-голубым, что тоже казалось белым. Все абсолютно белое,
кроме деревьев, венчающих невероятно высокий город.
Я все еще изучал город и деревья, откинув голову, и от этого шея
начала уставать. Я перевел взгляд на поле и только теперь заметил
другие корабли, очень много кораблей. Кораблей даже больше -
удивился и, - чем бывало на крупных и оживленных площадках, которые
я встречал в галактике. Корабли всевозможных размеров и форм, и все -
белые, вот почему я не заметил их раньше. Белый цвет, сливаясь с
белизной самого поля, служит им камуфляжем.
Все белое, думал я. Проклятая, целиком белая планета! И не
просто белая, а особого белого цвета - кругом один и тот же фарфоровый
отблеск. И город, и корабли, и само поле похожи на белые изваяния,
вырезанные трудолюбивым скульптором из одной-единственной
каменной глыбы.
Ничего не происходило. Ничего не двигалось. Никто не встречал
нас. Город стоял как мертвый.
Вдруг сильный порыв ветра, одно сильное дуновение рвануло меня
за куртку. И тут же я обратил внимание на то, что вокруг совсем нет
пыли. Пыли, которую мог бы развеять ветер, или бумажных обрывков,
которые бы он закрутил. Я потер ногой по земле, и трение не оставило
следа. Посадочное поле было покрыто неизвестным материалом, на нем
не скапливалась пыль. Поле выглядело так, словно его скоблили и
чистили не больше часа тому назад.
Я услышал, как за спиной заскрипел трап. По лестнице спускалась
Сара Фостер, и было заметно, что дурацкая баллистическая винтовка,
висевшая на ремне через плечо, причиняет ей неудобство. Оружие
качалось в такт ее шагам, угрожая застрять между перекладинами.
Я помог ей спуститься, и как только Сара оказалась на земле, она
обернулась и изумленно уставилась на город. Изучая классические линии
лица мисс Фостер и копну ее вьющихся рыжих волос, я вновь подумал,
что Сара - по-настоящему красива. Только почему-то ее облику не
доставало той нежной слабости, которая могла бы лишь подчеркнуть
красоту.
Сара подняла руку и откинула локон. Он все время падал ей на
глаза, еще с тех пор, как я впервые встретил ее.
- Я ощущаю себя муравьем, - сказала она. - Оно просто стоит там,
глядя на нас сверху вниз. А вы не чувствуете взгляд?
Я покачал головой. Нет, я не чувствовал никакого взгляда.
- Каждую минуту, - сказала она, - оно может поднять лапу и
раздавить нас.
- А где другие? - поинтересовался я.
- Тэкк собирает вещички, а Джордж слушает - и, как всегда, со
своим тупым умиротворенным выражением. Он говорит, что он - дома!
- О, Господи!
- Вы не любите Джорджа, - сказала Сара.
- Это не так, - заметил я. - Я не обращаю на него внимания. Меня
раздражает сделка сама по себе. Она бессмысленна.
- Но он привел нас сюда.
- Верно. И надеюсь, теперь он доволен.
А вот сам я не был доволен ничем. Ни величием города, ни
окружающей белизной, ни спокойствием. Ни тем, что никто не вышел
навстречу нам. Ни лучом, который привел нас на эту безлюдную
посадочную площадку. Ни деревьями. Деревья не могут, не имеют права
расти так высоко, как эти, возвышающиеся над городом.
Над нами раздался топот. Это были монах Тэкк и Джордж Смит.
Джордж, громко пыхтя, пятился из люка, а Тэкк, который спускался
первым, помогал его трясущимся ногам нащупать ступеньки.
- Он оступится и сломает себе шею, - сказал я, не беспокоясь
особенно, если так и случится.
- Он очень крепко держится, - отметила Сара, - да к тому же Тэкк
помогает ему.
Я завороженно наблюдал, как они спускаются по трапу, как монах
управляет ногами слепого, как помогает ему найти ступеньку, когда
тому случается ошибиться. Слепой, - твердил я себе. - Слепой, а с ним
вольный монах и женщина, любительница большой охоты - ничего себе
компания для погони за дикими гусями, для поиска человека, который,
возможно, вовсе не человек, а нелепая легенда. Я, должно быть, сошел с
ума, - говорил я себе, - взявшись за подобное дело.
Джордж и Тэкк наконец спустились, и монах, взяв слепого за руку,
повернул его лицом к городу. Сара была права относительно его глупого
вида. Лицо Смита расплылось в блаженной улыбке, и это выражение в
сочетании с его вялой и безучастной фигурой казалось просто
неприличным.
Сара слегка тронула слепого за руку.
- Вы уверены, что это то самое место, Джордж? Вы не ошибаетесь?
Блаженство на лице слепого сменилось иступленным восторгом,
наводящим страх.
- Ошибки нет, - пролепетал он, его писклявый голос снизился от
волнения. - Мой друг здесь. Я слышу его, и благодаря ему, я вижу. Как
будто я могу протянуть руку и коснуться его.
Он вытянул толстую коротенькую ручку, словно хотел нащупать
что-то перед собой. Но то, что он хотел тронуть, существовало только в
его воображении.
Я прав - судя по всему, это безумие. Безумно считать, что слепой
человек, слышащий голоса - нет, не голоса, а один единственный голос, -
способен провести нас через тысячи световых лет, сначала к
галактическому центру, а потом за его пределы, в неизведанную область,
на планету, известную ему одному. Всегда находились люди, которые
слышали голоса, но до сих пор мало кто обращал на них внимание.
- Здесь город, - объясняла слепому Сара. - Огромный белый город,
а деревья - выше города, они уходят вверх и вверх на мили. Это то, что
вы видите?
- Нет, - ответил Джордж, весь зачарованно обратившись в слух. -
Нет, я вижу не это. Я не вижу ни города, ни деревьев, он набрал воздух. -
Я вижу, - сказал он, - я вижу...
Джордж попытался найти слова, но в конце концов сдался. Он
размахивал руками, и его лицо морщилось от усилия поведать нам о том,
что он видит.
- Я не могу объяснить вам, - прошептал он, - я не могу подобрать
слова, я теряюсь в мыслях.
- К нам идут! - сказал монах Тэкк, показывая на город. - Не
разобрать, что там происходит... Какое-то мерцание. Как будто что-то
движется.
Я всмотрелся и действительно заметил мерцание. Но разглядеть
что-либо еще было невозможно. Где-то там, у подножия городской
стены ощущалось волнение, неотчетливое движение и блеск.
Сара смотрела в бинокль, потом она передала его мне, стянув
ремень с плеча.
- Что вы думаете об этом, капитан?
Я приблизил бинокль к глазам и начал настраивать его до тех пор,
пока не засек движение. Сперва я увидел передвигающееся пятно, оно
медленно увеличивалось, потом распалось. Лошади? Я был изумлен. Как
ни странно, но это были именно лошади. К нам скакали белые лошади -
ведь если здесь и есть такие животные, то они, конечно, должны быть
белыми! - и, к тому же, очень забавные лошади. Они бежали необычно,
не так, как бегают лошади, они двигались неустойчивым аллюром,
забавно раскачиваясь.
Когда они приблизились, я смог лучше разглядеть их. Это
действительно были лошади. Настоящие лошади - изысканно стоящие
уши, изогнутые шеи, раздутые ноздри, и даже гривы, хоть и
неподвижные, но как будто вздыбленные ветром. Подобные
изображения обычно помещают на календарях, где лошади застывают
навеки в позе, выбранной для них художником. А их ноги? Нет же, не
ноги, заметил я. Совсем не ноги, а полозья. Две пары полозьев - передняя
и задняя, и когда лошади бежали, они поочередно касались ими земли -
то раскачивались на передней, более узкой паре, то на задней.
В недоумении я опустил бинокль, передал его Саре и продолжал
наблюдать за приближающимися лошадьми. Их было восемь, и все они
были белые, похожие друг на друга так, что их нельзя было различить.
Сара убрала бинокль.
- Карусель, - сказала она.
- Карусель?
- Вот именно. Такая хитрая механическая штуковина, на ярмарках,
или карнавалах, или в луна-парках.
Я отрицательно покачал головой.
- Я никогда не был в луна-парке. Но когда я был ребенком, у меня
был конь-качалка.
Восемь лошадей стремительно приблизились и постепенно
остановились. Даже на месте они продолжали слабо раскачиваться
вперед и назад.
Стоящая впереди лошадь начала вещать на межкосмическом
жаргоне. Этот язык уже существовал, когда человек более двадцати
веков назад появился в космосе. Он был составлен из терминов, фраз и
слов, выбранных из сотни различных языков и в конце концов
превратился в подобие тарабарщины, но при его помощи существа, не
похожие друг на друга, все же получили возможность общаться.
- Мы - лошади-качалки, - сказала лошадь. - Меня зовут Доббин, и
мы пришли, чтобы забрать вас с собой.
Пока Доббин говорил, не дрогнула ни одна частица его тела. Он
просто стоял перед нами - уши стоймя, точеные ноздри, развевающаяся
на несуществующем ветру грива. У меня даже сложилось впечатление,
что слова, которые он произносил, исходили из его ушей.
- Думаю, они очень милы, - восхитилась Сара, и это было в ее духе.
Ей действительно хотелось думать, что они `очень милы`.
Доббин не моргнул и глазом в ее сторону.
- Мы настаиваем на том, чтобы вы поторопились, - сказал он. -
Для каждого есть оседланная лошадь, а четверо из нас помогут вам
перевезти груз. Мы не располагаем временем.
Все, что происходило, не нравилось мне, совсем не нравилось.
Плевал я на эту качалку!
- Мы не любим, когда нас подгоняют, - сказал я Доббину.- Если у
вас нету времени, то мы проведем ночь на корабле и отправимся завтра
утром.
- Нет! Нет! - страстно возразила лошадка. - Это невозможно. С
заходом солнца возникнет великая опасность. Вы должны быть
спрятаны до захода солнца.
- Почему бы нам не сделать так, как он говорит? - предложил Тэкк,
поплотнее закутываясь в рясу. - Мне не нравится здесь. Если время
поджимает, то мы можем вернуться и собрать вещи потом.
Доббин ответил:
- Мы возьмем ваш груз сейчас. Утром будет некогда.
- Мне кажется, - заявил я Доббину, - вы спешите. И если это
правда, то почему бы вам попросту не повернуться и не уйти туда,
откуда вы явились? Мы сами можем позаботиться о себе.
- Капитан Росс, - решительно сказала Сара Фостер. - Я не
собираюсь идти пешком, если есть шанс двигаться верхом. Я полагаю,
вы ведете себя глупо.
- Очень может быть, - рассердился я, - но я терпеть не могу, когда
мной командуют нахальные роботы.
- Мы - лошади-качалки, - сказал Доббин. - Мы не роботы.
- Вы человеческие качалки?
- Я вас не понимаю.
- Вас сделали люди? Я имею в виду - существа, похожие на нас?
- Я не знаю, - ответил Доббин.
- Как бы не так! - сказал я и обратился к Смиту. - Джордж!
Слепой повернул ко мне одутловатое лицо. Восторженное
выражение как будто прилипло к нему.
- В чем дело, капитан?
- Скажите-ка, Джордж, когда вы толковали о том о сем со своим
приятелем, не упоминался ли в ваших беседах какой-нибудь конек?
- Мой конек? Вы имеете в виду коллекционирование?
- Нет, - сказал я. - Я подразумеваю конька, который качается. Вы
говорили про коня-качалку?
- Впервые слышу, - ответил слепой.
- Но ведь у вас были игрушки, когда вы были ребенком?
Слепой вздохнул.
- Не такие, как вы думаете. Я слепой от рождения. Я никогда не
был зрячим. Игрушек, обычных для других детей, не было...
- Капитан, - Сара злилась, - вы нелепы. К чему все эти подозрения?
- Я объясню, - сказал я столь же злобно. - И ответ прост...
- Я знаю... Я знаю. Вы подозревали всех и каждого - и тем самым
спасали свою шкуру.
- Милостивая госпожа, - вмешался Доббин, - и прошу вас,
поверьте: как только зайдет солнце, вам будет угрожать страшная
опасность. Я умоляю вас, я заклинаю вас, настоятельно советую
отправиться с нами, и как можно скорее.
- Тэкк, - обратилась Сара к монаху, - иди и начинай спускать из
корабля наши вещи, - она воинственно повернулась ко мне. - У вас есть
возражения, капитан?
- Мисс Фостер, - сказал я ей. - Корабль ваш, и деньги ваши.
Музыку заказываете вы.
Она взорвалась.
- Вы смеетесь надо мной. Смеялись все время. Вы никогда не
доверяли моим словам! Ни одному слову!
- Я привел вас сюда, - твердо сказал я. - И выведу назад. Мы
договаривались об этом. Я только прошу, чтобы вы не усложняли мою
задачу.
Но не успел я произнести эти слова, как тут же пожалел о них. Мы
были на непонятной чужой планете, очень далеко от дома, и, чем
затевать перебранки, лучше было бы поддерживать друг друга. Сара
абсолютно права, признался я сам себе, я действительно вел себя нелепо.
Но тут же я представил дело в более выгодном для себя свете. Да, быть
может, я и нелеп, но только на первый взгляд. Я знал, что если уж
оказался на чужой планете, надо действовать на свой страх и риск и
доверять шестому чувству. У меня был богатый опыт, и я всегда выходил
сухим из воды. Так же, впрочем, как и Сара, но во время путешествий ее
всегда сопровождал отлично снаряженный отряд - я же всегда
действовал сам по себе.
При первом же указании Сары Тэкк подоткнул рясу и быстро
вскарабкался по трапу. Вскоре он уже передавал мешки со снаряжением
Саре, которая стояла посередине трапа и аккуратно бросала груз к его
подножию. Ничего не скажешь - эта девица еще ни разу не увильнула от
работы, она всегда была в центре событий и трудилась, наверное,
больше, чем другие.
- Ну, хорошо, - сказал я Доббину. - Где же ваши вьючные лошадки?
И что делать дальше?
- К сожалению, - сказах Доббин, - у нас нет рук. Поэтому
навьючить лошадей придется вам. Сложите все вещи им на спины, и
когда вы закончите, из их животов выскочат металлические подпруги и
надежно стянут груз.
- Как это просто, - удивился я.
Доббин слегка качнулся вперед, как будто кланяясь.
- Мы всегда, - сказал он, - к вашим услугам.
Раскачиваясь, к нам приблизились четыре лошади, и я начал
нагружать их. Тэкк уже вытащил вещи из корабля, и Сара стала мне
помогать. Тэкк закрыл люк, и когда он спустился, все уже было готово к
отправлению.
Город на линии горизонта соприкасался с солнечным диском, и
самые высокие башни вгрызались в светило, откусывая от него целые
ломти. Это было ярко-желтое солнце, ярче, чем земное, возможно, звезда
из серии `К`. Конечно, корабль мог бы помочь и дать ответы на все
вопросы. Ведь корабли работают на человека. Они проглатывают
информацию целиком, потом расчленяют ее, затем вновь собирают
воедино. Я понимал, что наш корабль знает все об этой планете и
светиле. Он осведомлен о ее атмосфере и химическом составе, и он готов
выдать информацию любому, кто ее запросит. Но я не сделал этого. Я
все время собирался взять с корабля лист данных, но вышло так, что
табун лошадей-качалок преградил мне путь. Хотя, говорил я себе, это не
имеет значения. Я могу вернуться сюда утром. Но тем не менее оттого,
что я так и не заглянул в лист данных, я испытывал чувство досады.
- Доббин, - спросил я, - в чем заключается опасность? Что
угрожает нам?
- Я не могу ответить на ваш вопрос, - сказал Доббин, - так как я и
сам не понимаю, но я должен вас заверить, что...
- Ладно, хватит об этом!
Тэкк, тяжело дыша, пытался подсадить Смита на лошадь. Сара
уже сидела верхом, важно выпрямившись. Она воплощала образ
женщины, предвкушающей грандиозное приключение; собственно, все,
что с ней происходило, в любом случае было необычно. Вот так
горделиво восседать в седле, с забавной древней винтовкой через плечо, в
костюме, словно предназначенном для бурных событий, - чем не
происшествие!
Я мельком взглянул на посадочную площадку, обрамленную
городскими постройками, и потому похожую на чашу. На поле не было
заметно никакого движения. Солнце медленно заходило за дома, и с
запада, из-за городской стены, выплывали тени. Белые здания
постепенно темнели, однако огни не зажглись.
Где же все? Где жители города? Где те, кто прибыл сюда на
кораблях, которые до сих пор возвышаются над полем, подобно
фантастическим надгробиям? И почему все эти корабли белые?
- Высокочтимый господин, - обратился ко мне Доббин, не будете
ли вы так любезны сесть верхом на меня? У нас мало времени.
Повеяло холодом, и я признался себе, что мне становится
страшновато, хотя и не понятно отчего. Возможно, меня пугал вид
города, возможно, я предчувствовал, что это поле окажется ловушкой.
Возможно, страх объяснялся тем, что вокруг не было ни одной живой
души, кроме лошадей-качалок. Да и живые ли они?
Но мне они казались вполне живыми. Я подошел к Доббину и, с
лазерным ружьем наизготовку, запрыгнул к нему в седло.
- Здесь оружие бесполезно, - явно неодобрительно сказал Доббин.
Я не ответил. Черт возьми, это мое личное дело!
Доббин тронулся с места, и мы двинулись к городу через поле. От
скачки можно было сойти с ума: мы двигались спокойно, без резких
толчков, но лошади под нами постоянно раскачивались. Казалось, мы
перемещаемся не вперед, а только вверх и вниз. Мы не ощущали тряски,
мы как будто пробивались сквозь бесчисленные волны.
Мы двигались, но город не приближался, еще не приобретал ясных
очертаний. Я понял, что на самом деле мы были дальше от него, чем
казалось сначала. Да и посадочное поле - оно тоже на самом деле было
гораздо больше.
- Капитан! - завопил Тэкк.
Я повернулся к нему.
- Корабль! - пронзительно крикнул монах. - Корабль! Они что-то с
ним делают!
И верно, они - дьявол разберет, кто это, - суетились вокруг нашего
корабля. Рядом с машиной возвышалось механическое устройство. Оно
напоминало насекомое с коротким толстым телом и очень длинной и
толстой шеей, увенчанной крошечной головкой. Из его пасти в сторону
корабля вырывалась воздушная струи, и там, где она касалась его
обшивки, корабль становился белым, как и другие корабли-надгробия,
разбросанные по полю.
Я взвыл от злости и сильно натянул поводья. С таким же успехом я
мог бы попытаться остановить камнепад: Доббин настойчиво двигался
вперед.
- Разворачивайся! - заорал я. - Назад!
- Возвращение невозможно, высокочтимый сэр, - спокойно
проговорил Доббин, ничуть не запыхавшийся от скачки. - У нас нет
времени. Нам надо спешить в город, чтобы обрести там спасение.
- Клянусь Богом, время есть! - завопил я.
Я сорвал с плеча ружье и, держа его над головой Доббина,
направил дуло на дорогу впереди нас. - Закройте глаза! - крикнул я своим
спутникам и нажал на курок. Я прищурился, но все равно вспышка
лазерного света, отраженного от земли, чуть не ослепила меня. Доббин
встал на дыбы и закружился волчком. Когда я открыл глаза, мы уже
мчались к кораблю.
- Вы погубите нас, - простонал Доббин. - Мы погибнем, безумец!
Оглянувшись, я убедился, что все лошадки следовали по пятам.
Оказывается, Доббин был их вожаком, и куда бы он ни
направился, лошади послушно сопровождали его.
Я заметил, что в том месте на дороге, куда попал лазерный заряд,
не было даже отметины, хотя я ожидал увидеть дымящуюся воронку.
Ведь след остается от любого, самого слабого выстрела.
Сара ехала, прикрыв глаза рукой.
- Вы в порядке? - спросил я.
- Идиот! - закричала она.
- Я предупредил, чтобы вы закрыли глаза, - сказал я. - Всегда
бывает такая яркая вспышка.
- Ты крикнул и сразу же выстрелил, - ответила Сара. - А мы не
успели.
Она отняла руку от лица и тут же зажмурила глаза, но я успел
заметить, что - слава Богу! - она не пострадала. Просто был повод
поблефовать, а она никогда его не упускала.
Между тем существо, которое обливало корабль, уже удалялось от
нас через поле. Оно мчалось, вытянув шею вперед, с безумной
скоростью. Я даже решил, что оно продвигалось на колесах или
гусеницах.
- Пожалуйста, сэр, - молил Доббин. - Мы попросту теряем время.
Вы ничем не поможете.
- Еще одно слово, - сказал я, - и на этот раз ты тоже получишь.
Мы приблизились к кораблю, и Доббин притормозил. Я не стал
ждать, пока он остановится. Лошадка еще продолжала покачиваться, а я
уже спрыгнул на землю и бежал к кораблю. Правда, я и сам не знал, что
собираюсь предпринять. Я подбежал к кораблю и увидел, что он покрыт
веществом, похожим на заиндевевшее стекло. Каждый дюйм машины
был затянут белой оболочкой, из-под которой нигде не проглядывал
металл. Это был уже не настоящий корабль, а просто макет.
Уменьшенный в размерах, он мог бы сойти за сувенирный значок.
Я прикоснулся к кораблю. Покрытие было гладкое и твердое.
Теперь уже ничто не напоминало о том, что корабль сделан из металла.
Я постучал по машине прикладом, и корабль зазвенел, как колокол. Звук
отозвался по всему полю и эхом возвратился от городской стены.
- Что с ним? - спросила Сара. Ее голос слегка дрожал. Это был ее
корабль, и он не был ей безразличен.
- Какое-то твердое покрытие, - объяснил я. - Кажется, корабль
опечатан.
- Вы хотите сказать, что теперь нельзя войти внутрь?
- Не знаю. Возможно, удастся отколупать это кувалдой.
Она сделала резкое движение, и вот уже - винтовка свернута,
приклад прижат к плечу. Как бы нелепо ни выглядело ее оружие, но,
точно скажу, обращаться с ним она умела.
Прозвучал выстрел, и лошадки в страхе попятились. Но громче,
чем выстрел, прозвучал другой звук - неприятное завывание, почти
вопль. Наш молочно-белый корабль глухо загудел под ударом пули,
которая, бешено крутясь, с пронзительным свистом отскочила от его
поверхности. Но белизна корабля оставалась нетронутой; в том месте,
куда попала пуля, не было и следа. Не было ни трещинки, ни пятнышка,
ни отметины - от пули мощностью в две тысячи фунтов!
Тогда я поднял лазерное ружье, но Доббин сказал:
- Это бессмысленно, неразумный вы человек. Здесь уж ничего не
поделать.
Я со злостью обернулся к нему.
- Кажется, я предупреждал, - почти провизжал я. - Еще одно слово
- и получишь в лоб!
- Насилие, - самоуверенно заметил Доббин, - не поможет. А вот
пребывание здесь после захода солнца приведет к немедленной смерти.
- Но наш корабль! - отчаянно крикнул я.
- Корабль опечатан, - сказал Доббин. - Так же, как и все другие. И
хорошо еще, что при этом вы оказались снаружи, а не внутри корабля.
Я знал,что Доббин был прав, хотя мне было трудно признаться
себе в этом. Вспомнив, что лазерный луч не оставил следов на поле, я
вдруг понял, почему вокруг все было одинакового белого цвета. Конечно
же, белое поле, белые корабли, белый город - все было покрыто одним и
тем же сверхпрочным веществом, которое было невозможно разрушить.
- Я скорблю вместе с вами, - сказал Доббин без сожаления в голосе.
- Я разделяю ваше возмущение. Но однажды посетивший эту планету
никогда не покинет ее. Хотя это не обязательно означает смерть. Я
сочувствую вам и умоляю двинуться в путь, чтобы мы могли надежно
укрыться.
Я взглянул на Сару, и она незаметно кивнула. Я знал: она
рассуждала так же, как я, и уже давно приняла решение. Оставаться было
бесполезно. Корабль опечатан - и этим сказано все.
Утром мы, возможно, вернемся и попробуем что-нибудь
предпринять. С тех пор, как мы повстречались с Доббином, он не
перестает говорить об опасности. Так или иначе - но проверить это было
нельзя. И единственный разумный выход - последовать за лошадкой.
Поэтому я быстро вскочил в седло, и не успел я как следует
усесться, как Доббин уже развернулся и начал свой бег.
- Мы потеряли очень много времени, - сказал он. - Но мы
приложим все силы и попытаемся наверстать упущенное. Мы еще можем
успеть.
Теперь уже почти все поле находилось в тени, только небо еще
оставалось светлым. Из города надвигалась легкая сумрачная дымка.
Итак, вырваться с этой планеты невозможно. Так сказал Доббин,
но это только слова, и ничего более. Похоже, что кто-то действительно
намеревается задержать нас здесь, - и именно по этой причине опечатал
наш корабль. Но должен же быть какой-нибудь выход, говорил я себе,
какой-нибудь способ покинуть планету, и нам необходимо
воспользоваться им. Выход можно найти всегда.
Мы приближались к городу, и он приобретал все более четкие
контуры. У домов появилась форма. До сих пор они выглядели одним
сплошным массивом и напоминали громадный утес на ровном поле.
Здания казались высокими даже с середины поля, теперь же их крыши
терялись из виду высоко в небе.
Город был по-прежнему пуст. Нигде в окнах не горел свет если,
конечно, в домах вообще присутствовали окна. Возле зданий не было
никакого движения. И не было приземистых домишек, обычных для
городских окраин: поле вплотную подступало к зданиям, устремленным
в небесную высь.
Лошади во весь опор мчались по направлению к городу, звонко
цокая полозьями - точь-в-точь табун лошадей, спасающийся от бури.
Мне стоило только приноровиться к езде на лошадях-качалках, как она
мне понравилась. Просто надо было расслабиться и отдаться во власть
непрерывной качки.
Город все яснее маячил впереди, и теперь мы уже могли
рассмотреть каменную кладку домов. Мы разглядели улицы, или по
крайней мере нечто, отдаленно напоминающее улицы, - узкие
пространства между домами, черные и пустые, похожие на трещины или
щели в исполинской скале.
Лошадки нырнули в одну из таких щелей, и темнота сомкнулась.
Свет проникал на эту улицу, только когда солнце оказывалось прямо над
ней. Дома обступали нас со всех сторон, их стены возвышались вокруг - и
смыкались над нами в далекой невидимой точке.
Одно из зданий стояло чуть в стороне, там, где расширялась улица.
К его массивным дверям вел просторный пандус. Туда и направились
лошадки. Они преодолели подъем и вбежали в здание через открытую
дверь. Мы очутились в комнате, и прямо перед нами на стене я увидел
огромные прямоугольные блоки, от которых исходил неяркий свет.
Лошадки мягко подкатили к одному из блоков и остановились перед
ним. Тут же у стены я заметил гнома - или его подобие - маленькое
горбатое, похожее на человека существо. Гном возился с диском,
закрепленным в стене за светящейся каменной плитой.
- Капитан, посмотрите! - закричала Сара. Она могла бы и не
кричать - я видел все не хуже ее. На светящемся блоке неотчетливо
возникла картина. Это был пейзаж. Казалось, картина проступила со дна
кристально-чистого моря и ее яркие краски скрыты под толщей воды, а
очертания расплываются в легкой ряби на морской поверхности.
Это был кровавый пейзаж. Красная земля сливалась с лиловым
небом; на горизонте, над редкими темно-красными холмами бушевала
стихия, а на переднем плане ядовито желтели цветы. Я попытался
сопоставить увиденное с известными мне планетами, но картина
изменилась. Теперь перед нами уже были джунгли - мир, утопающий в
зелени, испещренный пронзительно яркими пятнами - наверно,
тропическими цветами. Но за пышной растительностью таилось что-то
враждебное. От одного только вида этого непроходимого леса я ощутил
легкую дрожь.
Потом картина опять растаяла - я успел лишь взглянуть на нее - и
на месте леса уже была желтая пустыня, освещенная луной и
мерцающими звездами. Лунный свет серебром отражался в небе,
преломляясь, падал на песчаные дюны и превращал их в пенящиеся
волны.
Пустыня не испарилась из виду подобно другим картинам. Она
наступала на нас, словно желая поглотить.
Я почувствовал, как Доббин бешено рванулся вперед. Я сделал
отчаянную попытку удержаться и протянул руку к седлу, где должна
была находиться задняя лука. Но напрасно - ее не было и в помине - и тут
же я кувырком вылетел из седла.
Я упал - удар пришелся на плечо - проехал по песку и наконец
остановился. Перехватило дыхание. Я с трудом встал и выругался -
вернее, я только хотел выругаться, но не смог, потому что задыхался. И
уже поднявшись, я увидел, что мы оказались в той самой пустыне,
которая вырисовывалась на светящемся камне.
Сара упала в стороне от меня. Неподалеку, пытаясь выпутаться из
рясы, уже поднимался на ноги Тэкк. Рядом с монахом ползал на
четвереньках Джордж. Он скулил, как щенок, которого ночью
выпихнули за дверь в чужой непонятный мир.
Вокруг простиралась пустыня, и не было ни травинки, ни капли
воды, только белый свет огромной луны да мерцание звезд,
разбросанных по безоблачному небу и похожих на лампочки.
- Он исчез! - хныкал Джордж, все еще стоя на четвереньках. - Я
больше не слышу его! Я потерял своего друга!
Но друг Джорджа был не единственной потерей. Пропал город, да
и сама планета, на которой он располагался. Мы были совсем в другом
мире.
Мне не следовало браться за это дело. Я и раньше отдавал себе в
этом отчет. Я не верил в успех с самого начала. А ведь удача всегда
только с тем, кто верит в нее! Если уж взялся нельзя сомневаться в успехе.
Хотя, вспомнил я, у меня не было выбора. Я был обречен с того
момента, когда в первый раз увидел на Земле великолепный корабль
Сары Фостер. 2. Я возвратился на Землю в тайне от всех. Хотя слово
`возвратился` здесь не совсем правильное. До тех пор я никогда не
бывал на этой планете. Но именно на Земле я хранил свои деньги, и к
тому же Земля стала единственным местом, где я не чувствовал за собой
слежки. И дело не в том, что я нарушил закон или был не чист на руку.
Просто вышло так, что многие из тех, с кем я был когда-то связан, в
конце концов разорились до нитки и жаждали встретиться со мной. И,
конечно, они бы добились своего, не попади я на Землю, где действовало
право неприкосновенности.
Корабль, на котором я приземлился, помог мне сбить этих людей с
толку. Машина едва избежала участи быть похороненной на кладбище
кораблей, хотя место ей было именно там. Залатанный, наспех
отремонтированный, корабль больше был мне не нужен. Единственное,
что от него требовалось - доставить меня на Землю. Я покинул корабль,
и меня бы не огорчило, даже если бы он распался на куски. Я на Земле - и
останусь здесь.
Было очевидно, что мне предстоит встреча с Земным Патрулем.
Земля гостеприимна и придерживается принципа `в тесноте, да
не в обиде`, но ей не помешает патруль, охраняющий планету от
подозрительных личностей вроде меня.
Итак, я вошел в Солнечную систему и оказался между Землей и
Солнцем. Я надеялся, что компьютер не обманул меня при расчетах. Я
выжимал из своего драндулета все, что было возможно, к тому же я
воспользовался солнечным притяжением, и мимо Солнца мы
промчались так, как будто за нами гнались черти. Был даже один
рискованный момент, когда мне показалось, что, срезав путь, мы
подошли к светилу слишком близко. Но спасла радиационная защита; я
сбавил скорость наполовину, и Земля оказалась прямо впереди по курсу.
Заглушив двигатель и отключив все системы, я летел по инерции в
направлении к Земле. Слева, не более чем в пяти миллионах миль от
меня, пронеслась Венера.
Мне повезло, и Патруль не обнаружил меня. По правде говоря, им
было бы непросто это сделать. Мой корабль не оставил энергетического
следа, и все его электронные устройства были отключены. Единственное,
что они могли засечь - это просто груду металла, да и то небольшую.
Кроме того, мне удалось миновать Солнце, а солнечная радиация
затрудняет обнаружение даже посредством лучших приборов.
Конечно, с моей стороны это была безумная попытка, и на самом
деле я подвергался большой опасности. Но я уже пережил множество
межпланетных гонок с преследованием и, случалось, испытывал судьбу.
Я рискнул и на этот раз.
На Земле существует только один космодром. Для них этого
вполне достаточно, потому что корабли курсируют здесь не часто.
На Земле осталось мало людей, все они разлетелись по
космическим далям. Те немногие, кто еще остался, считаются
безнадежными мечтателями. Они полагают, что жизнь на планете,
которая была колыбелью человечества, возвышает их над остальными.
Теперь же эти идеалисты, а также люди, подобные мне, и являются
обитателями Земли. Мне говорили, что сентиментальные чудаки с Земли
не более чем сборище надменных лжеаристократов, но я не опасался их.
Я не собирался иметь с ними дело. Возможно, я займусь экскурсионными
кораблями, которые время от времени привозят на прародину
человечества толпы паломников, или грузовыми кораблями - но не
более.
Я установил корабль и ушел от него прочь. С собой у меня были
две сумки, и в них вмещалось все мое добро - то немногое, что я успел
схватить, когда на меня были спущены собаки. Корабль не распался на
части, он просто стоял, как загнанная лошадь, и являл самое жалкое
зрелище, которое только можно представить.
Недалеко от места стоянки моей развалюхи я увидел
прекраснейшую из космических машин. Блестящий, изящный корабль,
от которого веяло мощью, - он был похож на космическую яхту,
страстно устремленную в небо. Конечно, разглядывая корабль со всех
сторон, я не мог точно сказать, что скрывалось внутри. Но каждый
корабль всегда говорит сам за себя, и что касается этого, то я был уверен:
на него не пожалели средств. Стоя перед кораблем и изучая его, я
почувствовал, как у меня чешутся руки к нему прикоснуться.
Думаю, что желание дотронуться до корабля было тем сильнее,
чем лучше я понимал, что мне больше не вернуться в космос. Я вышел из
игры. Мне предстоит провести остаток жизни на Земле. Иначе меня
сцапают.
Я покинул посадочное поле и прошел через таможню - если это
можно было так назвать. Таможенники просто выполнили необходимые
формальности. Они не имели ничего против меня, как и против кого-
либо другого. Все сходятся на том, что таможня - лучшее учреждение на
Земле.
Я остановился в гостинице при космодроме. Устроившись в
номере, я спустился в бар.
Я был немного навеселе, когда в бар вошел робот и пугливо
уставился на меня.
- Вы - капитан Росс?
Неужели я снова влип в историю? - подумал я в тревоге. На Земле
не было ни одной души, которая что-либо знала обо мне или о моем
прибытии. Мои контакты здесь ограничились только общением на
таможне и со служащим гостиницы.
- У меня есть для вас письмо, - сказал робот, протягивая послание.
Конверт был без марок и скреплен печатью. Я раскрыл его,
вытащил записку и прочел:
@~Гостиница `Хилтон`
Капитану Майклу Россу@
Буду очень обязана капитану Россу, если он поужинает сегодня
вместе со мной. Моя машина будет ожидать у входа в гостиницу в восемь
часов. И позвольте мне, капитан, первой поприветствовать вас на Земле.
@Сара Фостер.~@
Я сидел, уставившись на листок бумаги. Робот-бармен, скользя
вдоль стойки, подкатил ко мне и забрал пустой стакан. `Еще одну
порцию?` - спросил он.
- Еще одну, - ответил я.
Кто такая эта Сара Фостер, и как она узнала обо мне спустя час
после моего появления на Земле?
Я мог бы, конечно, навести справки, но вокруг никого не было.
Кроме того, мне почему-то казалось - я и сам не мог понять почему - что
не стоит ни о чем выспрашивать.
Возможно, это ловушка. Я знал: есть люди, ненавидящие меня
настолько. что могут попытаться тайно вывезти меня с Земли. Конечно,
им уже известно, что я приобрел корабль, но вряд ли кому-то пришло в
голову, что подобная развалина доставит меня на Землю. И никто,
естественно, не догадывается, что я уже на Земле.
Я сидел в баре, тянул стакан за стаканом и, пораскинув мозгами,
наконец решил рискнуть.
Сара Фостер жила в просторном доме на вершине холма. Холм
был окружен дикой местностью, которая простиралась на много акров и,
в свою очередь, окружала акры тщательно ухоженных лужаек и аллей.
Посреди всего этого расположился огромный дом, сложенный из
обожженного кирпича, с широкими галереями, огибающими здание, и
многочисленными трубами на крыше.
Я предполагал, что у дверей меня встретит робот, но навстречу
мне вышла сама Сара Фостер. На ней было нарядное зеленое платье,
которое касалось пола и, создавая бешеный контраст, подчеркивало
огненный оттенок ее растрепанных волос и непослушного локона, как
будто навсегда упавшего ей на глаза.
- Капитан Росс, - сказала Сара, протягивая руку, - как мило, что вы
пришли. И вас не смутила моя невразумительная записка! Боюсь, я
поступила необдуманно, но я слишком хотела увидеться с вами.
В высоком зале, где мы встретились, было прохладно. Его стены
покрывали свежевыкрашенные деревянные панели; паркетный пол был
отполирован до блеска, а с потолка свисала массивная хрустальная
люстра. От дома веяло богатством, эдаким земным аристократическим
размахом - и все это мне очень понравилось.
- Остальные в библиотеке, - сказала она, - давайте присоединимся.
Она взяла меня под руку, и мы прошли через зал к двери, ведущей
в комнату, которая отличалась от зала, как небо от земли. Комната
могла сойти за библиотеку - несколько полок в ней были заставлены
книгами, - но больше всего она походила на склад трофеев. Каждую
стену украшали чучела, на застекленной полке хранилось оружие, на
полу лежали шкуры животных, на которых еще сохранились головы с
навеки застывшим оскалом.
В комнате возле огромного камина сидели два человека, и, когда
мы вошли, один из них поднялся. Это был долговязый изнуренный
человек с длинным, худым и смуглым лицом. Не солнце и не ветер
затемнили его лицо, подумал я, глядя на него, просто чувствуется, какие
темные мысли шевелятся у него в мозгу. Он носил темно-коричневую
рясу, опоясанную четками, и был обут в крепкие сандалии.
- Капитан Росс, - сказала Сара Фостер. - Позвольте представить
вам монаха Тэкка.
Он протянул мне свою костлявую руку.
- Официально, - сказал он, - меня зовут Хьюберт Джексон, но я
предпочитаю, чтобы меня называли монахом Тэкком. Во время моих
странствований, капитан, я много слышал о вас.
Я пристально взглянул на него.
- Вы много путешествовали?
Надо признаться, я встречал таких типов и раньше, но никогда не
питал к ним симпатии.
Он кивнул.
- Много и далеко, - сказал он. - И всегда в поисках истины.
- Иногда,- заметил я, - истину найти совсем не просто.
- А теперь, капитан, - быстро проговорила Сара, - познакомьтесь с
Джорджем Смитом.
Второй незнакомец неловко поднялся на ноги и вяло протянул
руку в мою сторону. Это был маленький кругленький человек
неопрятной наружности, с абсолютно белыми глазами.
- Как вы догадались, - начал Смит, - я слепой. Вы, конечно же,
простите меня за то, что я не встал, когда вы зашли в комнату.
Я почувствовал себя неловко. Я впервые встретил человека,
который так открыто заявлял о своей слепоте.
Я пожал его руку, она оказалась совсем вялой - даже не верилось,
что это рука живого человека. Слабое рукопожатие Смита вполне
соответствовало его облику.
Слепой нащупал стул и уселся.
- Сюда, пожалуйста, - сказала Сара. - Сейчас подадут напитки.
Вкус моих друзей мне известен, а вот ваш...
- Если позволите, шотландское виски.
Я занял указанное место, Сара тоже уселась, и мы, вчетвером,
словно дружная компания, устроились вокруг камина, и со стен на нас
взирали набитые чудища, привезенные с других планет.
Сара заметила, что чучела привлекают мое внимание.
- Я совсем забыла, - сказала она. - Прошу прощения. Вы ведь
никогда ничего не слышали обо мне - пока не получили мою записку,
конечно.
- Мне очень жаль, сударыня.
- Я - охотник, и охотник с баллистической винтовкой, - сказала
она, и мне показалось, что она гордилась этим более, чем того
заслуживало ее занятие.
Мне не удалось скрыть свою реакцию, вернее, ее отсутствие.
- Я использую только баллистическое оружие, - объяснила она. -
То есть оружие, которое стреляет пулями. Лишь такой способ охоты, -
добавила она, - является настоящим спортом, потому что он требует
значительного мастерства во владении оружием и наличия крепкой ПОЛНЫЙ ТЕКСТ И ZIР НАХОДИТСЯ В ПРИЛОЖЕНИИ
Док. 113342
Опублик.: 21.12.01
Число обращений: 1
|
